Андрей Круз - Отблески тьмы

Машина стояла совсем рядом, мы только за угол завернули. Рядом с ней в переулке стояло еще с пяток. И судя по следам, несколько машин куда-то уехали, так что Федька не оригиналом был с частным транспортом.

Сначала перелили воду из канистры в радиатор, потом забрались в кабину, а вот затем произошло нечто, меня озадачившее. Завелась машина непривычно - сначала Федька отпер своим ключом какой-то рычаг, скинув с него стопор, а затем этот рычаг потянул на себя. Что-то свистнуло под капотом, раздался звук быстро раскручивающегося стартера, потом мотор чихнул пару раз и завелся.

- Че-то не понял, - честно заявил я. - Тут машины как заводятся?

- Воздухом, - сказал Федя, вылезая на подножку с тряпкой в руке и протирая лобовое стекло. - Аккумуляторов-то тут хрен-ма, а если и есть, то их для военной техники под таким контролем берегут, что лучше даже не мечтать. Вот вместо них баллоны ставят, куда воздух подкачивается, вроде как тормоза на грузовиках бывают, в курсе?

- Ага, помню, на зилах такие были, я еще мелким удивлялся, чего это ЗиЛ как встанет, так обязательно свистнет или пыхнет.

- Именно, - кивнул он, возвращаясь в кабину и откидывая грязную тряпку под сидение. - А если нет воздуха, или система сломалась, то хватай кривой стартер, качай мышцу. Ладно, поехали.

"Блитц" рыкнул, лязгнул коробкой передач и медленно тронулся с места.

Рынок был настоящим. В смысле, место, на котором он находился, и раньше было рынком. Над воротами его так и было написано: "Колхозный рынок". И за воротами все было так, как с детства и памятно: грубые деревянные прилавки под навесами, грязь и окурки под ногами, продавцы, кутающиеся в фуфайки и ватники, смолящие папироски и лениво перебалтывающиеся друг с другом, серые мешки с перепачканной в земле картошкой, кочаны хрусткой капусты, выложенные горками. Еще были яблоки, пара сортов. Сушеные грибы на нитках.

Откуда-то несло знакомыми запахами соленьев, перекрывающими запах гниющих овощей, и действительно, в крепком деревянном лабазе, что расположился у забора, виднелись кадушки, из которых тебе дородная тетка в грязном халате могла навалить хоть помидоров, хоть капусты, хоть огурцов. На них, в сущности, список разносолов и заканчивался. В общем, все как в упомянутом детстве в средней полосе России, в самом что ни на есть Нечерноземье. Импортных ананасов тогда на базарах не продавали, да и колхозные узбекские персики не в каждый город доезжали.

Дальше в рядах была рыба, вяленая, копченая и свежая, было мясо, но уже остатки, привлекательные разве что для собак - свежатину в шашлычную субботу раздергали наверняка с утра. Ну и молочное, сыр да творог, простокваша в банках из зеленоватого стекла.

Народу тоже хватало. Были и мужчины, и женщины, старые и молодые, все с сумками и мешками. Звякали весы с широкими тарелками, на которые торговцы быстро выкладывали чугунные черные гирьки, товар перекладывался в сумки. У павильончика с вывеской "Картошка" была небольшая очередь, мешки приставлялись к горловине деревянного желоба, и туда с гулом и грохотом катились земляного цвета картофелины, распространяя вокруг запах сырой земли.

Краем глаза отметил, что много людей было вооружено. Не все, и даже не половина, но все же многие. У кого пистолет в кобуре, у кого и вовсе обрез, причем не только у мужчин.

- Че смотришь как царь на жида? - толкнул меня в бок Федя. - Так и живем, и ничего, что пожрать находится.

- Да не, все нормально, - отмахнулся я от несправедливого подозрения. - Просто воспоминания накатили, как с бабушкой ходил, совсем пацаном еще. Ох они и торговалась! Любила это дело. Она хохлушка, хоть в России лет двадцать прожила, но даже язык толком не выучила, гнала на суржике.

- Со вкусом торговалась? - усмехнулся Федька.

- Не то слово. Кстати, родители-то на работе были, а я с ней, так до третьего класса, примерно, у меня такое украинской "Г" в разговоре было, что даже я его сейчас сам помню.

- Это как?

- А я однажды очень удивился, обратив внимание, что все остальные его по-другому произносят. Ну и я попытался.

- Получилось?

- А че, не слышно?

- А я не вслушивался, была охота. Ладно, нам дальше надо, - он указал на длинный кирпичный дом, кривовато выложенный и осевший в землю хлипким фундаментом, на котором вывеска потресканная вывеска "Уцененные товары".

- Ох-ё..., - покачал я головой. - Тоже в наследство осталась?

- Ага. Так его и знают, хотя уценки хрен дождешься. Тут все сразу в одной куче, несколько торговцев в складчину снимают. И мне туда, и тебе.

Покосившееся и кривоватое крыльцо в "Уцененные" было выложено из вытертого желтоватого кирпича, дверь открывалась на чудовищно тугой пружине, а потом, выпущенная из рук, с грохотом захлопывалась. Я еще подумал, как торговцы все это в течение дня выдерживают.

Торговцам на первый взгляд стук был пофигу. Они стояли кучкой, вполглаза поглядывая за посетителями, копавшимися в товаре, и трепались о чем-то своем. Один из них, короткий, темноволосый, с густой черной щетиной на толстых щеках, одетый в длинный черный кожаный плащ с пелериной и застежками на рукавах, живо напомнивший мне расстроенную моими требованиями заведующую вещевым складом в Горсвете, развел руки приветственно, сказал громко с сильным акцентом:

- А, Федя! Что привез?

- Мамед, ничего не привез, за покупателя сегодня, - покачал головой Федька и добавил: - И вообще не к тебе, а Петру.

- Петя заболел, живот болит, меня за себя оставил тоже, так что ко мне, - засмеялся торговец. - Надо было забиться с тобой на сотню, и торговать сегодня не надо.

- Тогда ищи свечи мне на "Блитц", вот такие...

Федька полез в карман, вытащил свечу зажигания, завернутую в клочок газеты, протянул Мамеду, а мне сказал:

- Вон, к Славе иди, он тут по оружию.

При этом рукой показал на молодого, очень высокого и очень сутулого парня с длинными светлыми волосами. Тот как раз прислушивался к разговору, поэтому сразу спросил у меня:

- По оружейной части?

- Да кобура нужна, - сразу заявил я, чтобы не внушать излишних надежд. - Для нагана. И все.

- Без проблем, - сказал он решительно. - Давай в мой отсек. Во, гляди, Бэ Че номер шесть, чего сыздил - должен съесть. Выбирай.

Отсек, отгороженный от остальных двумя листами вертикально стоящей фанеры, был маленьким, зато плотно забитым товаром. На стене висели винтовки, все сплошь не самозарядные, наши "мосинки", длинные и короткие, и немецкие "маузеры". Было несколько двустволок, причем совершенно одинаковых, только разной степени потрепанности. Была пара итальянских "каркано" с огромной надписью возле них "Большая скидка!". Ну да, калибр-то...