Олег Языков - Корректор реальности

Но быстро не получилось – чего я боялся, то и случилось. Послышался звук моторов, и на дороге, метрах в шестистах от нас, тут дорога подходила поближе, показалась небольшая колонна немцев. Два мотоцикла, броневик и грузовик с солдатами. Они высыпали на дорогу, засвистели своим камрадам, валяющимся сейчас битыми тушками в кустах, загомонили. Выстроившись аккуратной шеренгой (вот, где орднунг и дисциплина!), часть железных бойцов вермахта проявили известную и простительную слабость, и начали бодро орошать обочину дороги.

– А вот и грузовик, Андрюха! Как по заказу! А может, бронетранспортер взять, а? Вести его замучаешься, но хоть от пуль прикроет. Пулемет, опять же… Значит, слушай сюда, сержант! Делать будешь так…

И я метнулся в тыл немцам. Сгибаясь, как рахитичный дед, я начал подкрадываться к бронетранспортеру. Хорошо, что пулеметчик смотрел в сторону стоящих в кустах мотоциклов. Тут кто-то пролаял короткую команду, водитель врубил мотор бронетранспортера, а пулеметчик соскочил на землю. Раздался топот строящихся солдат. Самое оно! Я резко, рыбкой, запрыгнул в брюхо уродца. Пришлось опять портить свою лимонку. Как бы ее не сломать! Водитель был в пилотке, и не выдержал столкновения с действительностью. Мигом выбросив немца назад, я занял его место и погнал бронеход вперед. Сзади раздались крики, но выражение неудовольствия шло не очень долго. Как только я дернул технику, Андрей начал стрелять. А пулеметную ленту я ему зарядил. Причем – изрядно! Смотреть назад я не мог – выруливал по дуге к телеге, поэтому побоища я и не видел толком. Видел лишь полыхающий здоровенным дульным пламенем пулемет Андрея. Но вопли заживо сгорающих немцев, хлопки взрывающихся бензобаков и треск горящих мотоциклов и грузовика я слышал даже через нытье мотора бронетранспортера. Впечатляет! Наконец пулемет смолк. А тут и я подсуетился.

Выпрыгнув из чертовой железяки, я схватил скатерть и начал ее увязывать.

– Ну, санинструктор, что стоишь?! Бинты у убитых немцев собрала? Давай грузить раненых. Прошу! Такси подано, нам ехать надо!

Выйти к нашим мы сумели. Правда, нам с Андреем долго не верили, все пытались уличить в измене Родине. Но мы отбились. Пришлось показать одну интересную бумагу из ГРУ НКО СССР, после чего все подозрения в том, что мы переодетые немецкие диверсанты, быстро рассеялись. Да и сержант-санинструктор с капитаном что-то рассказали. Личность капитана подтвердил один знающий его по прошлой совместной службе командир, и от нас отстали. Даже предложили отправить в штаб дивизии, благо в ту сторону шла машина за боеприпасами. Мы с напарником с радостью согласились и потрусили в тыл. Навстречу новым заданиям.

А за этот не предусмотренный приказом бой я и получил свой первый выговор от начальства. Наряду с повышением боевого ценза. Ну, одно другого стоит…

Глава 3

Вернувшись в Москву, я вдрызг разругался с начальством. Повод был. Меня страшно обидело не то, что мне влепили выговор, а то, за что его, собственно, влепили! За спасение этой девочки санинструктора и двух раненых. Ну и за устроенное нами побоище, конечно… Хотя за это могли бы и наградить.

– Да поймите же вы, Тур, не ваше это дело пытаться спасти всех, кого вы встретите на дорогах войны. Это же невозможно, в конце концов! Ваше дело – точечные, микроскопические коррекции! Ясно?

– Не ясно, Петр Карлович, абсолютно не ясно! Задание было выполнено, ваши точечные коррекции проведены, мы уже отходили к своим, а тут – люди… Раненые, попавшие в руки врага! Вы знаете, что немцы с ними сделали бы, а? С этой девушкой? Вот-вот… молчите и дальше. И потом, а кто вам сказал, что спасение этих людей не приведет к дальнейшим позитивным изменениям реальности? А может, этот капитан, выйдя из госпиталя, так будет бить немцев, что дым коромыслом? А санинструктор спасет еще не одного бойца? Вот вам и коррекция!

– Не станет ваш капитан новым Буонапарте, не суждено ему… Я проверил. Погибнет он летом 42-го, правда – погибнет, будучи уже командиром полка. Неплохим, скажем так, командиром. И девушка эта погибнет, уважаемый Корректор… Я понимаю, тяжело… Но вы-то знаете реальный уровень потерь 1941—1942 годов, а, Тур? И один человек не в силах это изменить. Не дано ему спасти всех. Понимаете? Тем более, что нас на планете всего пять человек. Не считая пилотов хронокапсул и техперсонала. Но они в коррекциях участия не принимают.

– А, кстати! Кто вам дает точки приложения по коррекции реальности? Кто рассчитывает последствия? И что дают наши усилия, могу я узнать?

– Получается, что нет, Тур. Точки воздействия на текущие события дает аналитический отдел Службы коррекции. Как они там их высчитывают – я не знаю. Это секрет. Скажу только, что аналитики – мощное подразделение, и возможности у них высочайшие! Но! Я подчеркиваю – но! Даже они ошибаются! Видите ли, в чем тут дело… Реальная история достаточно упертая и упругая вещь. Она всеми силами пытается противодействовать тем изменениям, которые мы пытаемся привнести. А принимает она такую малость, что серьезно говорить о каких-то значимых и видимых невооруженным глазом изменениях и не приходится. Ну, посудите сами, что получится… Например, вы провели ряд блестящих коррекций. Ура! Враг лишился всего – горючего, боеприпасов, сорвано снабжение войск противника. Красная Армия под командованием Тимошенко, скажем, а он ведь сумеет и в 41-м году крепко дать немцам по сусалам, или того же Жукова, неудержимой лавиной гонит немцев на запад! А, каково?! Враг разбит, победа уже виднеется на горизонте? Да и Ла-Манш уже рядом. Сопротивление подавлено, вермахт разгромлен, да? Нет! Ничего подобного! Испуганный Гитлер бежит под крылышко испуганных англичан с американцами, и уже новый союз заключается против СССР. А тут еще подоспеет атомная бомба… А американцы и рады ей бабахнуть. И вот над нашими войсками, где-нибудь в Голландии, там, или во Франции, встает ядерный гриб. А следующий – над Москвой. Вы этого хотите? Я нет.

– Я не хочу, чтобы моя страна умывалась кровью… Я не хочу, чтобы она потеряла столько своих людей. Это принесло непоправимый вред – Советский Союз слишком многое потерял в борьбе за свое существование. У руководства страны закрепился своеобразный испуг новой войны. Пошли перекосы в экономике, политике, излишняя милитаризация, гонка вооружений, которую мы просто не могли выиграть. Все это привело к известным результатам… Нет больше Советского Союза. Нет второго, сдерживающего, мирового центра силы. Нет новой идеологии, нового общественного строя. А это обедняет историю цивилизации, тормозит ее развитие, закукливает в старые формы и не позволяет ей идти вперед… Это ли не задача для Службы коррекции?