Слепящий нож - Брент Уикс
Каррис схватила Гэвина за пояс как раз в тот момент, когда его нога уже макнулась в воду, и дернула всем весом. Его резко швырнуло обратно в лодку, он рухнул на днище и покатился, сбив ее с ног. Он поспешил откатиться обратно, чтобы не перевернуть их маленькое суденышко, и в результате оказался лежащим поверх Каррис.
– Мы поймали друг друга! – рассмеялся он.
Ее взгляд был настолько пронзительным, что Гэвину показалось, будто его сердце сейчас остановится.
– Слезь. Сейчас же, – прошипела она.
Ее тело закаменело. Должно быть, он неправильно понял тот мимолетный взгляд… на долю секунды он мог бы покляться, что…
– Прости, – сказал Гэвин, поспешно вставая. – Нет, правда, ты удачно меня поймала.
Ему показалось или ее тело действительно сохраняло контакт на мгновение дольше, чем было нужно? Разве оно не приподнялось вместе с ним, словно не желая расставаться?
Он посмотрел на нее. Солнце пекло немилосердно, как и предыдущие два дня. Гэвин сразу же стащил с себя рубашку, чтобы хоть немного охладиться. Каррис первый день честно потела, но на второй не выдержала и последовала его примеру, оставив только обтягивающую форменную блузку. И сейчас, когда она лежала вот так на спине, раскинув ноги по обе стороны от него, открыв поджарый живот со светящейся от пота и золотистого солнца кожей… у него перехватило дыхание, мысли рассыпались. Он попытался – тщетно – не смотреть на ее грудь.
Он тут же отвел взгляд, но она заметила.
Гэвин вдруг услышал резкий голос своего заточенного в тюрьме брата:
«Это ты тоже хочешь у меня отнять, а, братец? Займешься с ней любовью, делая вид, будто ты это я? Думаешь, тебе понравится, когда она в порыве страсти начнет выкрикивать мое имя?»
Если бы на ее месте была любая другая женщина, он бы поторопил мгновение, довел до критической точки. Прямо сейчас поцеловал бы ее – и позволил бы ей решать. Скажет «нет»? Отлично, и черт с ней; он как-нибудь переживет. Или же – более вероятно – она скажет «да», и тогда их ждет постель, и когда он с ней расстанется, на ее лице будет улыбка. Но по крайней мере он с ней расстанется. По крайней мере он что-нибудь предпримет.
Каррис была единственной из женщин, кто вызывал у него оцепенение.
Он вспомнил, как лежал рядом с ней в доме ее отца – как давно это было! Как целовал ее грудь, ласкал ее тело; как они говорили, пока не рассвело. За эту ночь они занимались любовью с полдюжины раз – настойчивость и страсть возобладали над неловкостью и неопытностью. Утром ему пришлось уйти прежде, чем ее горничная пришла ее будить.
Они оба знали, что их роман обречен – даже тогда, даже будучи совсем детьми. «Я вернусь за тобой», – обещал ей Дазен.
И он вернулся, как и обещал, но ее не было. Отец перевез ее в другое место, хотя тогда Дазен этого не знал; он думал, что она его предала. Ее братья устроили ему засаду, и тогда он устроил пожар, в котором погибли все: ее братья, слуги, рабы, дети, ценности, надежда…
– Я причинил тебе множество несчастий, – сказал Гэвин, вставая. – И я сожалею о каждом из них. Прости меня.
Он протянул Каррис руку, чтобы помочь ей подняться. На мгновение ему показалось, что она откажется, однако затем она взяла его ладонь, ловко вскочила на ноги – и не отпустила. Она стояла совсем рядом, но эта близость была вызовом.
– Не хочешь ли сказать поконкретнее, за что именно ты просишь у меня прощения?
Тогда, в Гарристоне, она сказала: «Я знаю твой самый большой секрет, скотина». И дала ему пощечину.
Что фактически мало что проясняло. За прошедшие годы у него накопилось множество секретов, и тот, о котором она говорила, мог находиться в сотне лиг от страшной истины. За это время его главная тайна сделала необходимыми множество других.
«И говоря “тайна”, я имею в виду “ложь”».
«Итак, Гэвин, – насколько ты хладнокровен? Насколько предан своей цели? Тебе уже доводилось убивать ради нее. Сможешь ли ты сделать это снова?»
Они были в сотнях лиг от ближайшего хромерийского шпиона. Если он расскажет Каррис всю правду, а она поклянется его разоблачить или разрушить его жизнь, он просто убьет ее.
Проще простого. Легче легкого.
В честном бою у нее были бы против него неплохие шансы – благодаря гвардейской выучке она превратилась в настоящее боевое орудие. Но с Призмой честного боя не бывает.
– Я просто прошу прощения, – наконец ответил Гэвин и отвел взгляд.
Каррис все не отпускала его руку, продолжая стискивать, пока он снова не посмотрел в ее сверкающие глаза.
– Извинение ничего не стоит, если ты не берешь ответственность за свои действия. Если ты не можешь даже сказать, за что именно ты извиняешься, – это не стоит и гроша! Ты не купишь себе прощение по дешевке после всего, что ты натворил. Во всяком случае, не у меня!
Гэвин попытался вырвать руку, но Каррис держала крепко.
– Отпусти, или будешь добираться до берега вплавь, – холодно проговорил Гэвин.
Она отпустила.
«Проклятая женщина! Как же она меня бесит! И она права, вот что бесит больше всего. Черт бы ее побрал!»
Но убить ее он не мог, и сам это знал. Скорее он сжег бы дотла весь мир.
Каррис подобрала люксиновую трубку, с помощью которой он размещал на дне заряды, и протянула ему.
– Еще пять зарядов, и проход будет закончен, – сказала она. – Однако нам придется поспешить, чтобы успеть до отлива. После этого мы сможем перейти к работе над фундаментом для волнолома.
Они работали до тех пор, пока на небе оставалось достаточно света, чтобы Гэвин мог извлекать. Каррис изготавливала формы и следила, чтобы лодка не перевернулась и чтобы они не слишком отклонялись от намеченных рамок.
Волнолом фактически должен был представлять собой три волнолома, разделенных двумя большими проемами – один для кораблей, заходящих в залив, а другой для покидающих его. Ведущие к ним проходы в коралловых рифах были зигзагообразными, места поворотов они предполагали отметить буями, которые в случае угрозы нападения можно было бы убирать. «Придется попотеть», – подумал Гэвин. Он, конечно, кое-чему научился, пока строил Стену Яркой Воды, однако там ему помогали тысячи рабочих и десятки цветомагов.
«Как мило, что я подготовил для Цветного Владыки такое легко обороняемое убежище».
Ну что ж, второй раз волшебный. Свой труд он оставит жителям Тиреи – которые стали теперь его народом, – добавив еще пару вещей, чтобы помочь им обосноваться на новом месте и заложить город. После этого он сможет удалиться.
Они развели небольшой костерок, и пока Гэвин спал, Каррис выловила и зажарила несколько рыбешек. Она разбудила его, и они вместе поели.
– Прошу прощения, – сказал он, – я должен был помочь тебе с ужином.
Она поглядела на него так, словно он сморозил глупость.
– На этой неделе ты строишь
