Красные врата - Михаил Ежов
Рогбольд натянул поводья и положил руку на эфес Найгдара, но тот почему-то не отозвался привычным теплом.
— Что ты делаешь на этом пути? — спросил преградивший ему путь всадник.
— Это тебя не касается, — ответил Рогбольд. — Дай мне проехать.
Если бы не одинаковые плащи, он решил бы, что повстречал беззаконников.
— Куда ты направляешься?
— Я сказал всё, что тебе нужно знать! — закипая, Рогбольд пришпорил коня каблуками и двинулся прямо на всадника, но тот не шелохнулся.
— Как твоё имя? — спросил он.
— Уступи дорогу! — крикнул Рогбольд, выхватывая Найгдар и готовясь умереть в неравной схватке, ибо, хотя спутники допрашивавшего его всадника и не вступали в разговор, они наверняка были готовы поддержать своего вожака.
Однако до драки дело не дошло. Как только фламберг сверкнул в лучах утреннего солнца, противник Рогбольда осадил коня, уступая дорогу. Рогбольд проехал мимо, едва удержавшись от желания снести наглецу голову.
— Тебя зовут Рогбольд, — сказал ему вслед вожак отряда.
— Откуда ты знаешь⁈ — спросил Рогбольд, останавливаясь.
— У тебя в руках Огненный меч. Мы — твои слуги.
— Что за шутки⁈
— Я совершенно серьёзен, господин! — всадник откинул капюшон, и Рогбольд увидел узкое лицо, глубоко посаженные глаза, тонкий, плотно сжатый рот и абсолютно гладкий череп. — Мы должны сопроводить тебя в Кар-Мардун, куда ты, очевидно, и направляешься. Мы ждали тебя. Этот путь опасен, но мы защитим тебя.
— Кто вас послал? Откуда вы знали, что я поеду здесь?
— Это единственная дорога, — ответил всадник, пожав плечами. — А послал нас тот, кто дал тебе Найгдар.
— Так вы служите ему, колдуну⁈
— Нет, мы служим тебе.
— Не понимаю.
— Мы поклоняемся Синему Пауку. Сейчас он заключён в твоём мече, и поэтому мы служим тебе. Верховный Жрец Паука, колдун, о котором ты упомянул, рассказал нам, что мы найдём тебя здесь, на этой дороге.
— Вот как! — Рогбольд покачал головой и внимательно осмотрел фламберг, который продолжал держать в руке. — А откуда вы взялись?
— Из разных городов. Нас много, и сейчас мы собираемся под твою руку в Кар-Мардуне. Ты поведёшь нас, исполняя волю Паука. Ты избран, ты — Пророк! — глаза всадника блеснули. — Весь мир будет принадлежать Пауку!
— Ясно, — мрачно остановил его Рогбольд. — Я так понял, вы хотите охранять меня по дороге в Ничейную землю, верно?
— Именно так, господин.
— Ладно, я не против. А пока расскажи мне обо всём, что знаешь. Что это за Паук?
— Как прикажешь, господин. Я с удовольствием исполню…
— Постой, как тебя зовут?
— Разабай.
— Рассказывай, Разабай.
— Синий Паук — могучее божество, покровитель битв, он живёт в самоцветах, время от времени меняя свои драгоценные тела. Недавно он пробудился от долгого сна и теперь жаждет власти. Он щедро одарит храбрых воинов, которые будут сражаться за него. Все они получат бессмертие.
— И откуда вы об этом узнали? — Рогбольд не стал говорить, что слова собеседника походили на бред.
— Верховный Жрец рассказал нам. Это началось года два назад. Сначала нас было мало, но теперь почти в каждом городе Синешанны есть община. Её члены, так же, как и мы, держат сейчас путь в Кар-Мардун, где собирается великая армия, которую ты, господин, поведёшь в битву. Неужели ты не знал всего этого?
— Впервые услышал от тебя, — признался Рогбольд. — Этот меч я получил от колдуна, но он мне ничего не говорил о Синем Пауке.
— Значит, такова воля божества! — заключил Разабай, благоговейно склонив голову.
Поздним вечером они остановились на ночлег. Разожгли костры, выставили часовых и начали готовить пищу.
Рогбольд сидел на расстеленном плаще и думал над сказанным Разабаем. Получалось, что его направляет некое могущественное божество, вероятнее всего, жестокое и злое. Оно избрало его и сделало своим орудием. Это несколько оскорбляло самолюбие Рогбольда — он не привык быть чьей-то марионеткой. Но ведь в то же время Паук давал ему силу и власть, наделил слугами. А в будущем обещал сделать чуть ли не повелителем целых народов. Рогбольд взглянул на Найгдар. Фламберг был так прекрасен — поистине достойное тело для божества! И владел им он, Рогбольд! Если подумать, не так уж это и оскорбительно, даже, наверное, лестно. Да, пожалуй, что так.
В это время ему принесли ужин, и Рогбольд принялся за еду. Мясо было приготовлено отменно, хлеб оказался довольно свежим, а вино — приятным и лёгким.
После ужина к Рогбольду подошёл Разабай и, поклонившись, спросил:
— Ты примешь участи в ритуале, господин?
— В каком?
— Прославлении Паука. Сейчас как раз настало время.
— Думаю, нет. Посмотрю сначала на вас.
— Как пожелаешь, — слегка разочарованный, Разабай удалился.
Вскоре он и его товарищи достали из седельных сумок разнообразные металлические предметы и быстро собрали из них треножник. На него водрузили чашу, которую наполнили из кожаных фляжек приятно пахнувшими составами. Под чашей установили масляный светильник, который постепенно нагревал её содержимое, и вокруг распространялся терпкий аромат, от которого кружилась голова. Рогбольд наблюдал за тем, как послушники, окружив треножник, начали распевать молитвы, а затем повалились на колени — все, кроме Разабая, который взял черпак с длинной ручкой и, окунув в чашу, по очереди обошёл товарищей и каждому дал пригубить, после чего моления продолжались, причём голоса звучали всё громче и громче.
Разабай поднял руки и выкрикнул что-то на непонятном языке. Его спутники застонали, поднимаясь с колен. Резкими движениям они начали срывать с себя одежды. Песнопения перешли в вой и каркающий хохот. Казалось, люди сошли с ума. Они бесновались, прыгая вокруг костров, катались по земле с искажёнными экстазом лицами. Огонь отбрасывал на обнажённые тела оранжевые и багровые блики. Рогбольд увидел, что у каждого послушника на груди чернеет татуировка: змея,
