Посланец Сварога - Георгий Лопатин
Лишь когда они уговорили один трехлитровый кувшинчик и собеседник похорошел, стало возможно перейти на сторонние и более интересные Русу темы. В частности, он, напирая на свой торговый интерес, хотел узнать, кто где находится, у кого с кем какие отношения, ну и, конечно же, про авар.
– У меня есть не самые достоверные сведения, что эта река в одном месте, дальше на севере, очень близко сходится с другой столь же большой рекой – Волгой, что впадает в Каспийское море.
– О! Ты хочешь попасть в то море?!
– Да, другой водный путь через Кубань и Терек держат аланы, а они слишком жадны, да и путь не самый удобный: горный участок очень мешает, много по тропам не провезти, сами речки мелкие, особенно в верховьях. Так что мне очень хочется знать, что за рода и племена там живут. Знаешь ли ты о том что-то?
– Хм-м… – нахмурился Томуз. – Знаю, и скажу тебе Оптил, что в не самое удачное время ты решил открыть новый торговый путь.
– Что ты этим хочешь сказать, уважаемый Тормоз… э-э… Томуз?
– Через Волгу на наши земли то и дело пытаются пробиться чужие племена, мы с оногурами, что кочуют севернее, и савирами, кочующими на юго-восток, их сдерживаем… Даже аланы приходят с ними биться, так что обстановка для торговли не самая лучшая. Они не знают пощады, ибо жестоки, как бешеные звери, пьют кровь и поедают печень поверженных ими воинов…
«Это какими же надо быть отморозками, чтобы другие такие же не самые добросердечные люди обвинили тебя в звериной жестокости?» – поразился Рус, не обольщаясь в отношении тех же гуров всех мастей, коих ну никак не обвинить в излишней доброте, а что до крови и поедания печени, то он на это не сильно повелся, ибо обычное дело – очернить врага. Хотя кто их знает?..
И только спустя несколько долгих секунд до него, как до жирафа, дошло, и виной тому наверняка опьянение, что враги, о которых говорит Томуз, те самые авары, все еще не форсировали Волгу.
«Это фиаско, братан! – мысленно воскликнул Рус. – Про языка можно смело забыть. Поспешил я с этим походом…»
– Этой зимой, как только река покроется льдом, они наверняка снова попробуют вторгнуться в наши степи, – продолжил говорить слегка заплетающимся языком Томуз.
«У меня столько времени ждать нет», – думал Рус, лихорадочно пытаясь найти выход из сложившейся ситуации.
– А кутригуры участвуют в отражении набегов тех заречных врагов?
– Тьфу на них! – неожиданно взвился Томуз. – Предатели! Они сказали, что это не их дело! Ты слышишь, Оптил! Не их дело! Словно не понимают, что стоит тем врагам нас смять, как и их самих потом покорят!
Рус, думая о своем, с хмурым выражением лица понимающе кивал головой. У него даже возникла мысль самому «сходить за речку», но как бы хмель ни туманил разум, все же понял, что идея не из лучших. В принципе задумка осуществима, но времени на это уйдет столько, что пленник станет бесполезным. Он ведь нужен на вече.
«Проклятье, ну зачем я инициировал всю эту движуху, даже не обзаведясь хоть сколько-нибудь достоверной и полной информацией?! – пенял себе Рус. – Что мне мешало подождать хотя бы один год?!! Ведь правильно народная мудрость гласит, что спешка важна при охоте на блох! А в моем случае еще вернее сентенция о том, что поспешишь – людей насмешишь. Вот надо мной и поржут всласть все кому не лень!»
Сейчас Рус искренне не понимал, что на него нашло. Ведь ничто не мешало повернуть ситуацию так, чтобы затянуть процесс на год и даже два, а при необходимости и на три. За это время все доскональным образом изучил бы и действовал четко и размеренно.
Единственный вариант, что могло объяснить его не слишком адекватное поведение, помимо пресловутого «свинцовой тупизны» с перепадами настроения, это разбалансировка гормональной системы из-за неясного природного феномена, сопровождающегося вселением души из будущего со слиянием личностей, и, соответственно, негативное воздействие на мозг. Сейчас постепенно все приходит в норму, и то, что раньше ему казалось логичным и естественным, теперь таковым не видится.
17
– Может, пленники есть? – спросил Рус с надеждой, словно утопающий, хватающийся за соломинку.
Ну да, возникла мысль выдать пленника за какого-нибудь более-менее знатного воина. Правда, оставался вопрос со свидетелями в виде дружинников, что будут знать о подтасовке, но их можно… убедить, не без помощи своих способностей, время на это есть.
– Зачем тебе? – удивился и отчасти даже насторожился утигур.
– Язык выучу, чтобы можно было разговаривать и заключать договоры.
– А… ну да… купец… Нет, у нас нету.
– А у соседей?
– Не слышал. Всех их пленных забирают савиры и отчасти оногуры, ведь они соприкасаются с аварами. Они ведь и летом малыми шайками могут через реку перебраться для поживы, так что обмениваются пленниками…
Рус досадливо поморщился. И тут облом.
Наконец опьяневшего Томуза посадили на коня и повезли назад, подстраховывая с двух сторон, чтобы не свалился по пути.
Рус, проблевавшись в реку, сидел мрачнее тучи перед костром и жевал хлеб. Напротив сели сестра с братом. Они также знали наречие гуров, так что все понимали.
– Видимо, я что-то не понял из того, что мне открыл Сварог, поторопился, – ответил он им на невысказанный вопрос.
«Ладно, утро вечера мудренее», – решил парень и завалился спать.
Мудренее не стало. Что делать в этой ситуации, Рус по-прежнему не представлял.
«Есть правда маленькая надежда, что пленники из авар есть у аланов, можно попробовать купить у них», – мелькнула мысль.
У аланов сейчас имелась довольно специфическая мораль, унаследованная еще от сарматов, то есть пленных они не выкупали, а над калечными и особенно стариками морально глумились. Дожить до старости в их понимании – это признак трусости, иначе погиб бы в бою. Калека? Сам виноват, значит, был плохим воином, раз дал себя покалечить. Попал в плен – туда тебе и дорога, значит, такова воля богов, а боги плохого не делают, и раз они допустили чей-то плен, значит, избавили племя от паршивой овцы или что-то в этом роде.
Это потом, много позже, когда аланы встанут на край гибели, их отношение изменится, по крайней мере у части этого народа, ну и принятие христианства свою лепту внесло…
«Хотя могли продать ромеям, тогда нужного пленника нужно искать на рабских рынках Абхазии – Себастополиса», – размышлял Рус.
Приготовили завтрак, но поскольку предстояло идти на веслах, а не под парусом,
