Хаски и его Учитель Белый Кот, Том II - Жоубао Бучи Жоу

К этому моменту монах уже пересек границу небытия и находился за гранью смертного мира, поэтому увидеть его мог только тот человек, который найдет и принесет душу Чу Ваньнина. По этой причине, несмотря на то, что Ши Мэй и Сюэ Мэн в оговоренное время пришли к мосту, стоящего на берегу реки монаха они не заметили. Хотя на первый взгляд образцовый наставник казался невозмутимым, однако с каждой минутой пальцы перебирали четки все быстрее и быстрее.

Цзин!

Внезапно прокрученная бессчетное количество раз медная нить порвалась, и бусины солнца и луны посыпались на землю, как первые капли дождя.

Глаза Хуайцзуя широко открылись, плотно сжались губы, а лицо вмиг утратило краски.

Подобное было плохим предзнаменованием. Он погладил оставшиеся на нити бусины, посмотрел на те, что лежали на земле, а затем перевел взгляд на реку. Брызги воды в лучах восходящего солнца блестели, как рассыпанный жемчуг… Лицо ушедшего в свои мысли монаха постепенно становилось все более бледным и лишенным жизни.

— Образцовый наставник! — неожиданно кто-то позвал его. — Образцовый наставник! — этот юный голос был полон ликования и живого тепла.

Хуайцзуй немедленно повернулся на зов и сразу же увидел Мо Жаня, который бежал к нему. В руках он держал духовный фонарь, в глубине которого трепетали, то и дело сливаясь, два огонька — алый и золотой.

Утреннее солнце слепило глаза, но, казалось, лучистые глаза этого юноши горят еще ярче. Раскрасневшийся и задыхающийся от быстрого бега и волнения, он остановился около Хуайцзуя.

— Я нашел его! — Мо Жань сдул со лба выбившиеся из хвоста и упавшие на лицо волосы и бережно протянул монаху фонарь с душой Чу Ваньнина. — Он согласился идти со мной… Он вот… он вот здесь, — Мо Жань, не отрываясь, смотрел на духовный фонарь в своих руках. Было видно, что он колеблется, не решаясь передать душу Чу Ваньнина кому-то другому. Когда он все же протянул фонарь Хуайцзую, монах поднял руку, останавливая его.

Облегченно выдохнув, монах осмотрел юношу с ног до головы, а затем сказал со смехом:

— Раз уж ты его нашел, держи крепко и мне не отдавай.

Мо Жань очень осторожно прижал фонарь к своей груди.

Хуайцзуй взял прислоненный к дереву посох и дотронулся им до глади воды. Капля, упавшая с посоха, стала бирюзовой и, вернувшись в реку, превратилась в плот из зеленого бамбука, скрепленного белой веревкой.

— Дело не терпит отлагательств. Прошу, благодетель, скорее взойди на плот.

Ни для кого в мире живых не было тайной, что воды горного источника Пика Сышэн впадали в реку мертвых, что была частью Подземного мира. Однако попасть в Преисподнюю, справившись вниз по реке, было невозможно, ведь миры были разделены магическим барьером, препятствующим их слиянию.

Однако плот, созданный великим мастером Хуайцзуем, был наделен способностью соединять Инь и Ян в одной точке, существуя в обоих мирах. На этом плоту Мо Жань вместе с душой Чу Ваньнина быстро преодолел тысячи ли и полдня спустя достиг водопада, который был границей Призрачного Царства.

Стена воды, за которой был скрыт мир мертвых, казалось, не имела ни конца, ни края и была необъятна, как сама вселенная. Вода, подобно занавесу из прозрачных бусин, падала вниз с отвесной скалы и, разбиваясь о землю миллионами брызг, превращалась в туманную дымку.

Прежде чем Мо Жань успел что-то рассмотреть, течение подхватило бамбуковый плот и затянуло прямо в пасть водопада, похожего на огромного ненасытного доисторического монстра. Он был не готов к тому, что струи воды, словно бесчисленные острые кинжалы, в тот же миг пронзят его плоть, стремясь разорвать и уничтожить живого человека.

— Учитель!

Даже в минуту смертельной опасности Мо Жань переживал лишь за духовный фонарь, который он крепко прижимал к своему сердцу. Даже увлеченный в бешеный водоворот, когда небо и земля множество раз поменялись местами, Мо Жань все также крепко сжимал фонарь в своих руках...

Он не знал, сколько это длилось, но, наконец, оглушительный рокот водопада перестал резать его уши.

Ливень, что причинял боль, словно казнь «тысячи надрезов[105.1]» также мгновенно стих.

Мо Жань медленно открыл глаза и с облегчением вздохнул, когда убедился, что фонарь в его руках цел. Когда же он поднял голову, то потерял дар речи от картины, что предстала перед его глазами.

Водопад на границе Инь и Ян исчез. Теперь их бамбуковый плот медленно плыл по глади огромного чернильно-синего озера, в котором, казалось, отражались миллионы маленьких звезд. Это бесчисленные души, сбившись, как рыба в косяки, дрейфовали в глубине темных вод. Тусклый лунный свет освещал берега озера, заросшие цветущим тростником, и белый пух[105.2] кружился в воздухе над водой.

В глубине зарослей можно было разглядеть силуэты двух людей. Движущиеся словно во сне мужчина и женщина затянули песню, исполненную печали и отрешенности:

— Тело мое сброшено в пучину, руки и ноги сгнили и стали грязью. Череп мой лежит в чистом поле, глаза вытекли, волосы стали пылью. Мое сердце пожрал большой рыжий муравей, огромный гриф клюет мои кишки… Моя душа вернулась домой… Моя душа вернулась домой…

Чистые воды реки мертвых всегда текли на восток, и ее течение нельзя было обратить вспять.

Мо Жань плыл на бамбуковом плоту уже довольно долго, как вдруг заметил в темноте высокую арку. Подплыв поближе, он увидел, что это потрясающее воображение величественное сооружение было создано руками очень умелого мастера, уделившего много внимания даже мельчайшим деталям. Нависающая над водой арка была похожа на благородного зверя, увенчанного ожерельем из янтарных бусин и украшенного инкрустациями и накладками из золота, нефрита и кости. Несмотря на свою красоту и величие, этот зверь был коварен и безжалостен к своим жертвам. Поджав под себя мощные лапы, испокон веков он вглядывался в бескрайнюю ночь и, разинув свою истекающую кровью пасть, ждал, когда бесчисленные души сами приплывут и упадут ему в желудок.

Вблизи можно было разглядеть пронзающие небо остроконечные башенки, похожие на обнаженные клыки. Сама же голова зверя была исполнена грозного величия создания, вечность внимающего жалобам душ на несправедливость мира.

Когда они приблизились к арке, душа Чу Ваньнина в фонаре выказала беспокойство. Скрытое шелком золотистое сияние то меркло, то ярко вспыхивало.

Почувствовав его