Земля! Визит родственников - Олег Геннадиевич Белоус
И незаметно для самой драуни ледяная скорлупа, который она окружила сердце, треснула, поползла клочьями.
Девушка пела печальные и очень мелодичные баллады погибшей планеты, и человек, не понимая слова чужого языка, тихо млел от нежного голоса.
«Моей „лисичке“ крепко досталось в жизни… да и всем им, – думал человек. – Подумать только, от многих миллиардов осталось несколько десятков тысяч!»
Он уже не считал пришельцев несомненными врагами человечества, склоняясь к мысли, что скорее произошло ужасное стечение обстоятельств. По крайней мере, его пленница оказалась не таким уж и плохим человеком – после многих часов общения он не мог отделять девушку от человеческого рода и ненавидеть ее. Он скорее сочувствовал полной сироте – с такой же с обожженной войной душой, как у него. А когда узнал о звании пленницы, несмотря на молодой вид, она была целым майором – командиром-координатором подразделения воздушно-космических дронов, то даже позавидовал.
В свою очередь Сергей рассказал историю собственной жизни, в некоторых деталях так похожую на историю инопланетянки…
Родился он в Донецке и до определенного момента все в его жизни было хорошо.
Сергей Соколов был хорошим мальчиком и во всем слушался маму. И не потому, что он был маменькиным сынком – нет, мог и попроказничать, просто он ее любил. Очень! И, если мама что-либо просила, то это было все! В лепешку расшибется, а выполнит! Мама просила, чтобы он хорошо учился, и он всего с двумя четверками перешел во второй класс, а две четверки – это же почти отличник? Вот и мама так считала. А еще считала, что он достоин награды. Сергей светился от счастья, когда они поехали в магазин. Он хотел модель самолетика, и мама обещала его купить.
Автобус остановился напротив торгового центра «Континент», они вышли на остановке. Серые пятиэтажки с разбитыми окнами и расколотыми стенами давно не удивляли, а мальчик другой жизни и не знал. Той, где не грохочут артиллерийские залпы, не горят подожженные снарядами дома. Где не исчезают внезапно соседи, а на вопрос мальчика, где они, мама отводит глаза и переводит разговор на другое. Мать взяла сына за ладошку и направилась к входу. Возле торгового центра немноголюдно. Двери закрыты, огромная парковка полупуста, и лишь вдоль зеркальной стены с глубокими щербинами от осколков деревенские бабушки торговали дарами щедрой донецкой земли. Редкие покупатели проходили вдоль лотков, интересовались ценой, но покупали мало, в основном, покачав головой, шли дальше. А небо, донецкое летнее небо чистое, ни единого облачка, и казалось, что солнышко улыбается мальчику, так же, как мама, и так же, как иногда папа. Просто он очень строгий, он ученый!
У дверей дорогу перебежал котенок. Именно такой, о каком он всю жизнь мечтал – снежно-белый с голубыми глазками. Сережа вырвал пальцы из маминой руки и кинулся за ним.
– Мама, я сейчас, я только на секунду!
– Сережа! – строго крикнула мама, и тут что-то оглушительно ударило мальчику в спину, словно машина.
Через миг он очнулся на газоне с цветами. Плохо было не только то, что он помял их. Сережа поднялся на колени. Котенка нигде не было видно, но это было наименьшей из его проблем. Выходной костюмчик – про него мама говорила, что Сережа в нем словно ангелочек, был непоправимо испачкан – жирная грязь была и на рубашке, и на коротких летних штанишках.
– Мама, я… – виноватым тоном начал Сергей, поворачиваясь и вставая с коленок.
Мамы не было. Совсем не было – на асфальте, где она стояла, густо дымилась яма, а рядом лежало нечто круглое, серо-белого цвета. Он замер.
– Мама! – изо всех сил закричал ребенок, бросаясь назад. И тут он увидел, что это за круглый предмет – это была оторванная человеческая голова. Лицо гладкое, глаза – словно два синих озера, и еще… Это была голова его матери. Родители напрасно думали, что он не понимал, что происходит вокруг. Об этом достаточно говорили по телевизору, а еще больше на улице. Люди погибали от обстрелов – их убивали злые бандеровцы, и он сразу понял, что с мамой, – ее убили.
Силы закончились, вышли из мальчика, словно из надутого мяча. Он рухнул на колени. Некая неведомая сила раскачивала его из стороны в сторону, словно часовую стрелку, отсчитывающую секунды жизни без матери. Одна секунда жизни, вторая секунда, третья. А губы непрестанно что-то шептали.
– Мальчик, мальчик, – чьи-то руки затормошили его, – что с тобой? Что ты говоришь! Ты не ранен?
Ухо прислонилось к губам мальчика и тут же, словно в испуге, отдернулось назад. Мальчик шептал:
– Я найду их и убью. Я найду их и убью! Я найду…
В отличие от сына, отец горевал недолго. Российское гражданство он уже получил и через две недели с сыном трясся в вагоне поезда «Ростов-на-Дону – Москва». Перспективного кандидата физико-математических наук, грезившего о серьезном научном открытии и увековечивании своего имени, охотно взяли на престижную работу в один из столичных исследовательских институтов. Одно только беспокоило его, нелюдимость и неприязненное отношение единственного сына, так и не простившего отцу ни его скорой женитьбы на москвичке, ни то, что он не успел увезти из Донецка мать. После школы отец хотел «засунуть» сына в один из престижных вузов физико-математической направленности, но вопреки его воле Сергей, не желая судьбы профессорского сынка, поступил в Краснодарское высшее военное авиационное училище. После бурной ссоры четыре года не встречался с отцом, и только смерть мачехи от лейкемии, ее он искренне уважал за то, что она любила не только собственного сына, но и приемного, заставила ближайших родственников примириться.
– Ты хороший, ты не убийца, – произнесла Аридэль с милым акцентом и так взглянула на Алексея, что у него стало тепло на сердце.
Человек и женщина-драуни вновь разговаривали до глубокой ночи, пока оба не стали зевать. И чем дальше, тем больше юноша украдкой бросал восхищенные взгляды на прекрасную инопланетянку, напрасно надеясь, что она этого не заметит.
На следующее утро он проснулся первым и выглянул в окно. Лимонно-серые облака плыли по низкому небу, едва не стелясь над землей. Над заснеженной тундрой сияло двурогое солнце и ни малейших следов бурана. Он оглянулся в угол, где спала его подруга по заключению, и только в
