Оборона Дурацкого замка. Том 4 - Макар Ютин
Но кровь леденела бы
В старческих жилах.
Врач с удовольствием продекламировал строки. Саргон едва удержался от хмыканья, но сделал это недостаточно умело: два быстрых взгляда от племянника и дяди отметили его понимание иронии на уровне, обычно недоступном ребенку его возраста. И не важно, какой степенью ума тот обладает.
— Он о тебе же и написал. После случая прошлой зимой, когда некий умелый врач с пьяных глаз провел блестящую операцию, по пришиванию какой-то шелудивой псине ампутированной ранее руки пациента, — Глаза Ксина злобно сузились. Кажется, он воспринял то происшествие как личное оскорбление, — Настоящий источник вдохновения!
— И заметь: тот пес до сих пор где-то бегает безо всякого отторжения. На третий день он даже мог согнуть пару пальцев. Настоящий прорыв! Жаль, я не сумел ни повторить его на трезвую голову, ни найти ту собаку, когда она сбежала…
— Ее потом забрал чиновник из императорской комиссии. Проверка в тот раз прибыла аккурат спустя две недели после той твоей выходки, — Куратор и его подопечный с совершенно одинаковым злорадством наблюдали за побледневшим лицом врача, — Уверен, о трудовых подвигах некоего И Шенга уже знают в столице все, кому не лень. Включая бессловесных тварей.
— Прекрасный задел на будущее. Лучше знать плохо, чем не знать совсем… — Вымученно улыбнулся Шенг, — Кстати о заделах! Мы ведь говорили о возможной покровительнице Саргона! — Бодро перевел он тему:
— Я с тобой полностью согласен, мой дорогой племянник. Скорее всего, его покровительница — Цань Шэнь. Кроме личных качеств, у мальчишки слишком структурированные каналы и прекрасный контроль Ци. Похоже на ее благословение. Да и трудолюбием наглый засранец не обижен! Эх, опять Богиня использует его втемную, поиграет, а затем бросит без предупреждения, — С фальшивым сочувствием произнес он, — Однако в таком деле действительно лучше не рисковать, — Ксин согласно кивнул на последнюю фразу.
— Тебе необходимо как можно скорее поставить простой алтарь. Разрешаю даже без особых знаков или освящения жрецов. Общего типа, как для храмов на чужих землях. Раз ты не знаешь или не уверен точно в личности, или есть другое деликатное препятствие. Но показать свою преданность и благодарность необходимо! Начни уже отдавать свой долг, безумец. Боги строго спрашивают, а незнание не освобождает об ответственности за неоплаченные долги и дары без возврата.
"М-да, говорит, как кодекс УК РФ", — Ворчливо подумал Саргон, однако никаких комментариев вставлять не стал. Наоборот, поклонился в ответ и робко попросил обучить созданию алтаря.
— Нечему там обучать. Сам разберешься. С Лунной богиней же как-то сумел, — Огрызнулся гвардеец, — Заниматься этим будешь только после того, как всем отрядом расчистите квартал у Насыпи. Меня никогда не интересовали чужие долги. Особенно в качестве оправданий собственной лени или глупости!
— На Насыпи, к слову, вполне может найтись подходящая заготовка, — Подсластил пилюлю И Шенг. Однако Саргон уже видел: парочка родственников потеряла интерес к допрашиваемому. Так и оказалось. Задав еще несколько формальных вопросов, его собрались отпускать.
— И все-таки мне интересно, как же Богиня помогла тебе вернуться на наш план? Не через тени же, — Хмыкнул он.
— Я могу рассказать, но только не о переходе. Честно говоря, я и без тайн не очень понимаю…
— Да уж, куда тебе разбираться в тонких манипуляциях. А она сама не любит гласности. Это, как раз, нормально, — Хмыкнул врач — Ладно уж, храни свои секреты, парень.
— Куда мне сейчас идти и какие будут указания, гунцзы? — Обратился Саргон к своему куратору. Тот лишь пренебрежительно махнул рукой:
— Отдых, поставка на довольствие, сбор трофеев. Сегодня я уже не появлюсь. Завтра обязательная утренняя тренировка, потом ждите меня в час Лошади на площадке перед казармой. Все, свободен! И смени, наконец, одежду, вонючий ты оборванец!
Саргон уходил из Госпиталя с легким сердцем и тяжелым животом. Хотелось петь, радоваться, кричать: "жизнь прекрасна"! Он не стал, потому что, объективно, это было не так. Да, удалось кое-как избежать пристального внимания. Даже слегка залегендировать свои умения и странности. Вот только задания Нингаль никто не отменял. Алтарь в течение недели. Сурово. И жертвоприношения. Еще более неприятные лично ему, чем просьба а-ля: "создай то, не знаю что".
Ведь Саргону придется ловить и убивать на нем живых существ. Или ломать мозги, чтобы найти у окружающих людей нечто ценное. Вещь, которую можно принести в жертву вместо жизни потенциальной еды или вовсе живого человека. Парень слабо представлял себе, как вообще будет выполнять эти ритуалы. И незнание традиций выглядело здесь наименьшим злом.
"А вдруг ритуалы жертвоприношений синов и аркчжэней отличаются? Не говоря уже об отличиях каждого конкретного Бога. Ё-моё, меня ж распнут! Не свои параноики, так Нингаль своей Ци. А вдруг жертвы этой Лошадиной Девице приносятся слишком специфические? Или алтарь не тот? Или энергию почуют странную? Ёперный театр, сколько же здесь переменных! Где были мои мозги, когда я соглашался на такую авантюру?! Это же как Штирлицу запретить говорить по-немецки, английскому шпиону не вступать в Интернационал, или японцу не мучить других азиатов. Нереально.
Только я решил, что теперь могу называть себя "Мальчиком Который Выжил", как Волдеморт уже показал свое истинное лицо. Через профессора, правда, хоть и звучит, конечно… Короче, только я решил одни проблемы, как мне тут же отгрузили еще парочку вагонов новых хотелок. Я грузчик, но не надо же принимать все так буквально! Я работал на магазин музыкальных инструментов, а не контору "решал" мистера Вульфа!"
Впрочем, реальной злости Саргон не чувствовал. Так, ворчал по привычке. Да и как можно сетовать на жизнь с полным брюхом? О, это непрошибаемое умиротворение от сытого желудка. Лучше только заваренный лично Ба Мяо чай или поцелуй Богини.
"Вот уже сколько событий, которые и вспомнить не грех! Живем! От цикла к циклу, ага".
Отряд встретил своего блудного сына куда менее бурно, чем в первый раз. Удивление и недоверие в равных долях все еще ясно читались на лицах, однако уже без истеричного надрыва, с которым Кань заламывал руки, а Юлвей хватался за свой ятаган. После краткого объяснения Саргона, подкрепленного приказом куратора, наметившийся в их отношениях лед и вовсе треснул. Камей и Акургаль радостно стиснули его в своих объятиях, что-то орал на заднем фоне Кань, одобрительно ворчал в свою бороду Вань.
Даже Ма с Уру пробормотали нечто одобрительное. Бывший чиновник и вовсе отдал ему свой трофей: ту
