Дрожь в основании ада - Дэвид Вебер

Он пронесся мимо, и он и его люди зажали уши руками, когда ужасный пронзительный свист обрушился на них.

Пронзительно и настойчиво зазвучали горны, загремели барабаны, и майор Фейликс Силвстир выскочил из своей хижины в рубашке с короткими рукавами, без шляпы, все еще сжимая в руке салфетку. Его голова резко повернулась на юго-запад, где рев вражеской артиллерии обрушил огненный прибой взрывов, шрапнели и осколков снарядов на глубоко окопавшийся фронт армии Серидан, и его челюсти сжались.

Эта бомбардировка была слишком жестокой, чтобы быть чем-то иным, кроме прелюдии к серьезной атаке, и он задавался вопросом, насколько хорошо блиндажи и окопы выдержат ее. Они были значительно сильнее тех, что защищали Черик, но были ли они достаточно сильны? Нарезные орудия еретиков — которых, к счастью, у них, похоже, было относительно немного — обладали гораздо большей проникающей способностью и более тяжелыми разрывными зарядами, чем все, что могли произвести его собственные двенадцатифунтовые орудия. Инженеры сделали все возможное, чтобы вкопаться достаточно глубоко и насыпать достаточно земли и мешков с песком, чтобы дать пехоте приличные шансы на выживание, но только время покажет, удалось им это или нет.

Как один из старших артиллерийских командиров армии Серидан, Силвстир был проинформирован о новых «пушках Фалтина», которые должны были появиться «со дня на день». Он поверил бы, что они появятся, когда он действительно увидел одну, но он отчаянно надеялся, что они действительно существуют и даже могут работать, как и было обещано. Он гордился своими артиллеристами, их эффективностью и решимостью, но эта гордость только заставляла его с еще большей горечью осознавать, насколько уступающим было их оружие. И если рассказы о Гуарнаке были правдой, ничто из того, что в настоящее время было у королевской доларской артиллерии, не могло надеяться остановить еретический броненосец, если он вырвется на свободу в верховья реки. Это было очень важно для Фейликса Силвстира, потому что сэр Фастир Рихтир отвел именно его полку место на вершине речного утеса, чтобы этого не произошло.

Силвстир не знал, как ему удалось вытянуть короткую соломинку, но он сделал единственное, что мог: отдал честь, а затем разместил свои пушки за самыми толстыми земляными брустверами, какие только смог поднять. Кроме того, он построил между орудиями стены из мешков с песком толщиной в четыре фута, поместив каждое из них в отдельный защищенный отсек, и покрыл всю позицию тяжелыми бревнами и еще четырьмя футами земли поверх них. Строительство этих сооружений в разгар холодной, дождливой зимы Саутмарча было нелегкой задачей, но, по крайней мере…

Что-то завизжало, достаточно пронзительно, чтобы быть услышанным даже сквозь еретические пушки, барабаны и горны. Фейликс Силвстир никогда в жизни не слышал ничего подобного, но он сразу понял, что это должно быть.

Он снова повернулся к реке, и его рот превратился в тонкую бескровную линию, когда уродливый черный панцирь еретического броненосца прорвался сквозь золотое сияние речного тумана, оставляя за собой двойные знамена дыма.

— Стоять! Стоять!

Он услышал, как другие голоса повторили приказ. Затем снова зазвучали трубы, призывая его полк на войну, и он бросился на командный пункт батареи, обложенной мешками с песком, с безмолвной молитвой Лэнгхорну и Чихиро.

— Вот батарея, сэр. Примерно в шести пунктах по левому борту.

Капитан Барнс повернул свою двойную трубу в указанном направлении и хмыкнул.

— Понял. Хорошие глаза.

— Спасибо, сэр!

Удовольствие наблюдателя от комплимента было очевидным, но большая часть внимания Барнса была сосредоточена на самой батарее. Если их шпионские донесения были такими же точными, как обычно, это, вероятно, казалось непростой задачей. С другой стороны, его казнозарядные устройства были сконструированы так, чтобы с тем же успехом раскалывать орехи.

— Очистить мостик! — скомандовал он, все еще вглядываясь в сырую земляную поверхность огромной батареи. Она находилась достаточно высоко, чтобы ее орудия могли просто пробить более тонкую броню палубы и крыши каземата, но угол был бы небольшим, если бы они это сделали. — Сообщите мастеру Бладиснбергу, что нам скоро понадобятся его стрелки, — продолжил он. — И, пожалуйста, поверните на правый борт!

Пришло подтверждение, и он почувствовал, как впередсмотрящие проходят мимо него через дверь боевой рубки. Он постоял там, где был, еще мгновение, пока «Делтак» слегка отклонялся в сторону, более полно открывая батарею своим бортовым орудиям. Затем настала его очередь, и он перешагнул через поднятый комингс и захлопнул бронированную дверь. Один из дозорных проверил защелки, и он кивнул в знак благодарности и подошел к передней смотровой щели по левому борту.

Первые яростные клубы порохового дыма вырвались из глубоко вкопанных полевых орудий, и он поднял бровь в нескрываемом уважении. Они быстро нашли дистанцию, эти артиллеристы, и броня «Делтака» зазвенела, как наковальня, когда двенадцатифунтовый снаряд срикошетил от его корпуса.

— Сбавить скорость до одной четверти, — сказал он. Уворачиваться не было смысла, а более низкая скорость повысит точность его собственных наводчиков.

— Одна четверть скорости, есть, сэр! — пропел телеграфист, и Барнс подошел к голосовой трубке, снял колпачок и подул в нее, чтобы на другом конце раздался свисток.

— Первый лейтенант! — подтвердил голос Поэла Бладиснберга.

— Полагаю, вам пора заслужить свое королевское жалованье, мастер Бладиснберг. Вы можете открыть огонь, когда будете готовы.

— Есть, есть, сэр!