Алек Майкл Экзалтер - Иная реальность
Собаку сейчас Кирилл не держал, вследствие и по причине того, что домашнее животное есть источник пыли, лишнего шума и перегрызенных проводов. Но давным-давно у него была сучка боксера, дожившая до преклонных лет. И сам Кирилл считал, что в кобелях и суках он разбирается не хуже, чем в компах. Даже в детстве он был убежден, что юному кинологу не годится по-ханжески называть самку девочкой, а самца — мальчиком, только сука и кобель и никак иначе.
Федор Хатежин был старше Кирилла на двенадцать лет, стаж собачника у него был намного больше, поэтому насчет полового развития и сексуального опыта своих питомцев он тоже не мог заблуждаться. К тому же Хатежин собственноручно сам всегда руководил вязкой своих призовых кобелей и сук, не доверяя такое ответственное дело ни поглупевшим от любовного томления представителям семейства псовых, ни своим помощникам-инструкторам. В собачей жизни дипломированный зоолог Федор Хатежин знал толк, поскольку был генеральным директором и владельцем собачьего питомника вкупе с частной школой служебного собаководства. Он, конечно, готовил также животных для поиска взрывчатых веществ, наркотиков, собак, разыскивающих людей под развалинами рухнувших зданий и ласковых собачек-поводырей из отбракованного поголовья, хотя специализировался на сторожевой и караульной службе. Каждый из хатежинских питомцев с усиленной умелой дрессурой активно-оборонительной реакцией четко справлялся с двумя, а то и тремя субъектами, вооруженными холодным и огнестрельным оружием. Если, разумеется, такие глупые субъекты откровенно, но опрометчиво, заявят о преступных намерениях посягнуть на личную неприкосновенность хозяина или его движимую и недвижимую собственность.
Не менее строго, чем к селекции поголовья, гендиректор Федор Хатежин подходил к отбору клиентов. Сначала он дрессировал собаку и ее будущего владельца по отдельности, а потом обоих вместе. Неподдающихся дрессировке он безжалостно отбраковывал, чтобы они не представляли опасности для общества и лично для самих себя. Невзирая на столь суровый подход кинолог Хатежин не испытывал недостатка в клиентах — очень многим хотелось стать владельцами смертоносного оружия в умелых руках. Причем, за неосторожное обращение или применение такого оружия виновному грозила не статья уголовного кодекса, но административный штраф, нечувствительный для кошелька большинства владельцев дорогостоящих боевых кобелей и сук Федора Хатежина. Собачку им, ясное дело, было жалко, если ее приходилось усыплять по требованию суда или прокуратуры, но с другой стороны, в питомнике в любой момент можно приобрести новый великолепный экземпляр лучшего друга человека.
Такого вот нового друга сейчас захотел завести себе Кирилл Дербанов после неудачной попытки взломать его квартиру, где деньги, безусловно, не лежат, но найдется немало всего прочего. И это прочее следует со всем тщанием оберегать от завидущих глазищ и загребущих ручищ органов внутреннего и внешнего сыска. Кирилл даже было подумал не пригласить ли ему Федьку на завтрашний преф у Тереховского на ближней даче, но потом эту идею решительно отверг: в меру упитанный Федор был хорошим сотрапезником и собутыльником, но никудышным игроком. В преф Хатежин играл плохо, зарывался и скандалил в случае проигрыша, чем мог запросто испортить удовольствие от удачно расписанного карточного застолья.
Стало быть, решено, окончательно и бесповоротно, в воскресенье с Дашкой съездить посмотреть собачек. Можно и пикничок на природе организовать на воздусях, Дашка похлопочет. Пусть даже если у Федора сейчас не найдется подходящего экземпляра. Щенка тоже можно будет взять и подарить Дашке.
Кирилл, кстати, вспомнил о заготовленном подарке для Вирты и преподнес ей четыре веб-камеры, благо, хватает железа, куда их подключать. Одну на ноутбук, две в комнате, чтобы у аудиовизуального интерфейса был полный обзор со всех ракурсов, и одну надо на кухню к серверу. Разместив надлежащим образом камеры, Кирилл чокнулся коньячной рюмкой с изображением Вирты на кухонном мониторе:
— За нас, дорогая! Хорошего тебе коннекта!
— За нас дорогой! Это сейчас хорошо, а будет еще лучше.
— Будем! — они вкусно выпили и закусили. Потом еще разик и еще.
— Пошли поиграем?
— Почему бы и нет? С того места, где вчера сохранялись.
На сей раз погружение в виртуальное пространство-время произошло в течение полсекунды. Едва Вирта успела заполнить экран прихотливо клубящимися завитками жемчужно-голубого тумана, как Кирилл ощутил себя лежащим на мягком ложе и с трудом приоткрыл левый глаз: ложе располагалось в роскошном белом шатре, затканном золотыми цветами. Мягкий полумрак позволял разглядеть богатое убранство шатра, но пошевелиться не было никакой возможности. Руки и ноги не в подъем, как тяжеленные колоды, от жуткого похмелья голова трещала — аж в ушах звенело. Будто вчера шестопером какой-нибудь сильный благословил от всей широкой души.
Ничего себе начало игры! Надо немедленно полечится. Подняться Кириллу не удалось, но он сумел насилу дотянуться до широкого кожаного браслета с инъекторами: красные, чтобы заживлять раны, розовые — для полной регенерации всего и вся. Или может синенькой маны дернуть, и магией по похмелью? Эх, лучше розового хряпнуть, все равно кастовать с больной головой не получится.
Кирилл застегнул браслет на левом запястье и мгновенно ощутил несказанное облегчение. Похмельной хвори, как не бывало — умный аптечный браслет сам полечил хозяина. Но настроения непобедимому герою нисколько не улучшил.
Ехидно улыбающаяся Вирта-амазонка бесцеремонно откинула полог шатра, впустив режущий глаза свет:
— Оклемался, варвар, не знающий меры в пьянстве? Хватит прохлаждаться. Пошли, варвар, квест получать.
— Опять рубить, колоть? Скучно!
— Можешь для разнообразия кого-нибудь зарезать или без затей череп проломить…
— Надоело, хочу мирной жизни, чтобы как у рыбки в персональном аквариуме…
— Как скажешь, мой господин, — в драматическом меццо-сопрано Вирты на этот раз слышались нотки сочувствия к похмельному страдальцу…
…Из погружения Кирилл также вышел с больной головой, хотя раньше всегда покидал виртуальный мир в состоянии легкой эйфории. Хорошо еще, что в тварном мире похмельный синдром был не столь глубок в сравнении с тем, что он только что испытал.
Да-а-а, виртуальность и пьянство, выходит, вещи несовместные. Продукты распада этилового спирта явно не стоит тащить в идеальный мир, иначе он перестанет быть таковым. Вот тебе и похмелье в обоих мирах! И не на чужом пиру, а дважды на своем собственном. Быть по сему! Воевать лучше на трезвую голову, а пить после победы.
Наступил тот самый экстремальный и эксклюзивный случай, когда недовольный собой и жизнью Кирилл потащился на кухню, молоть, варить и пить черный кофе. Сегодня кофе у Кирилла безропотно дошел до нужной температурной кондиции и даже некуда от него не сбежал. Звезды и планеты в ночном небе тоже никуда от него не делись, когда Кирилл вышел на балкон с кружкой крепчайшего черного кофе. А когда Кирилл вернулся к основному монитору, любимый и могучий организм полностью справился с последствиями алкогольного излишества.
— Вирта, грузи "Тоттенштайн"! Даешь Берлин и вторую мировую!
— Берешь, — лаконично согласилась Вирта, лихо урезав сталинский марш, что-то там о приказе артиллеристам, затем запустила торжествующий гитлеровский мотивчик о радостно марширующих солдатах и офицерах, преданных немецкому фюреру не меньше, чем красные бойцы и командиры своему вождю.
— Мочить всех в подряд, в том числе и в сортире. Фашистов и коммунистов, партизан и террористов в плен не брать, — отдал приказ на берлинское наступление Кирилл…
…Тотчас перед ним возникла величественная панорама огромного города с акцентом на примечательные исторические постройки. Легко и свободно перемещавшиеся камеры в динамическом освещении талантливо демонстрировали Кириллу театр военных действий, где ему предстояло выступить, естественно, с блеском и триумфом. Задачи поставлены, места сосредоточения сил и средств идеального противника заблаговременно выявлены по историческим хроникам и штабным документам из архивов, точечные цели намечены, системы наведения и целеуказания готовы, пора приступать к активной фазе зачистки территории.
Первыми по площадям и улицам Берлина ударили гравитационными тераимпульсами орбитальные стратегические бомбардировщики, недосягаемые для зенитных средств противника. Заграждения из колючей проволоки и спиралей Бруно, надолбы, противотанковые ежи, живая сила и боевая техника были сметены с лица земли в мгновение ока. Затем в дело вступила атмосферная авиация, поражая тактическими ракетами воздух-земля рентабельные цели. Тут же в самом городе и окрестностях там и сям стали вздыматься в темно-синее берлинское небо черные с золотом, характерные грибовидные облака. Хваленые сталинские соколы и самонадеянные гитлеровские люфтваффе-ассен десятками горели в воздухе и, не успев подняться, сотнями догорали на земле.
