Марк Романов - Астарта 2. Суд Проклятых

Марк хмыкнул, стараясь скрыть смешок.

– А ты его гнать не пробовал? – строго спросил Романов, сдвинув брови. Пацан взглянул на Марка, потом на дебильно улыбающегося Шута за его плечом и со вздохом сказал, опустив голову:

– Пробовал, он возвращается и орёт под окнами так, что даже собаки окрестные выть начинают, а соседи уже кидались в нас помидорами и тухлыми грушами. Дядя, – с мольбой в голосе сказал мальчик, подняв полные слёз глаза на Романова, – забери своего кота, я тебе даже денег заплачу, только забери. У меня есть два золотых, я их честно украл, без дураков. Вот, – он порылся одной рукой в кармане коротких штанов и извлёк на свет две монетки, пока Кетчуп на его руках недовольно утробно рычал в полголоса. – Дядя, забирай деньги, только и кота своего забирай…

– Ладно, – наигранно ворчливо сказал Марк, кивая Шуту. Тот, ошалев от счастья, схватил с рук Кетчупа и так сжал в объятиях, что задавленное животное издало какой-то пискляво задушенный мявк вместо полноценного приветствия.

– Будешь знать, как чужое брать, – назидательно сказал Шут, сгребая с ладошки паренька две монетки. Романов медленно покачал головой из стороны в сторону, и протянул раскрытую ладонь. Шут насупился, но отдал одну монету.

– Больше даже не проси, – буркнул он, сажая кота себе на загривок.

Романов отдал монету мальчику, так обрадовавшемуся избавлению от проклятого кота, что даже расплакался, и теперь утирал тыльной стороной ладони солёные слезинки, счастливо улыбаясь.

– Не бери чужого, – едва слышно шепнул Марк пареньку, вложив в его ладонь золотой.

В этот момент двери таверны с грохотом раскрылись, выпуская наружу шум, тёплый воздух из смеси пота, пряностей и винных паров, и на пороге возник счастливо ухмыляющийся капитан Реверс.

– Эй, чего встали, расп***? Хотите на игру опоздать? – зычно рыкнул он своим подчинённым. Те заулыбались, поспешив к капитану. Первым бежал Шут с котом на загривке.

Романов и Ханна остались одни у ступеней таверны. Мальчишка уже растаял в сгущающихся городских сумерках, а Маттершанц обречённо поднимался вслед за командой «Александрийской Рулетки».

Хана смотрела на пятно света из приоткрытой двери таверны, за которой исчезали все её спутники, а Романов смотрел на женщину. Больше всего в жизни бывшему полковнику сейчас хотелось, чтобы команда «Александрийской Рулетки» провалилась в эту самую чёрную дыру, оставив его наедине с Ханной суток на трое… или на всю жизнь – этого он пока ещё не решил.

– Эй, чего застряли, убогие? – раздался радостный голос Реверса от двери. – Вам, что, нужен сверхчувствительный прибор для подключения к нейронной сети человеческого мозга, который, обычно, обеспечивает доступ ко всей информации и ходовым качествам?

– Это он о чём? – сдвинула брови Ханна.

– О приборе класса «паяльник», – ответил Марк, делая шаг к ступеням таверны. – А что за спешка, Реверс?

– О, темнота ты полковничья! – беззлобно огрызнулся капитан, хитро улыбаясь. – Я организовал игру в рулетку!

Марк даже запнулся от неожиданности.

– Разве здесь уже есть казино? – глупо спросил он.

– Теперь есть, – гордо вздёрнул подбородок Реверс. – Высокочувствительный прибор творит чудеса…

11.2. Шел отряд по городу

Город простирался во все стороны света, и походил на огромную пиццу, мелко порезанную гигантским ножом без всякой системы и цели – просто так, чтобы получить побольше пересечений улиц, улочек, переулков и тупиков. Прерываемые площадями, обязательно украшенными статуями и скульптурами каких-то непонятных мужиков, баб и медведиков, пол которых определить не представлялось возможным, застывших, как живые, в разнообразных, но несомненно, героических позах, улицы представляли из себя брусчатые мостовые между плотными стенами домов, домиков, и откровенных хибар… Иногда над малоэтажной застройкой громоздились десятиэтажные башни, выстроенные из камня, дерева, металлов и, кажется, пластика, или кости, щедро увешанные флагами, штандартами и изукрашенные всевозможными финтифлюшками. Из бойниц этих сооружений иногда вырывались клубы разноцветного дыма и снопы искр…

На улицах толпились, торговали, жрали, крали… в общем, жили сотни и сотни людей, одетых сообразно представлениям о Золотом веке Тёмного средневековья, щедро разбавленные местными медведиками, носившими одёжку из кожи и ткани, а также – представителей десятков народов и рас обитаемой Галактики. В воздухе разливались тысячи ароматов и запахов, от прекраснейших и тончайших до отвратительных и мерзостных, гомон голосов перекрывал даже разливающийся над городом звук постоянно играющих огромных волынок и цимбал, призванных, по заверению местных, «отгонять злых духов». Иногда толпу взрезали, словно ножом, отряды плотно сбитых головорезов, закованных в тяжёлые пластинчатые доспехи и вооружённые алебардами. «Стража, хлопун им в панталыцу» – прокомментировал первый такой отряд, попавшийся навстречу команде «Александрийской Рулетки», какой-то оборванец, прежде чем прыгнуть в источающий вонь канализационный коллектор…

Командир отряда мазнул по незнакомым лицам горящим взглядом, и скривил губы, но ничего не предпринял, и стражники, грохоча по булыжникам кованными сапогами, прошествовали мимо.

– Я не удивлюсь, если тут у них и волшебники водятся… – тихонько сказал Док, придерживая карманы – просто так, по привычке, воришек-карманников тут было чуть меньше, чем блох на Кетчупе.

– Какие волшебники? – удивилась Рысь. – Которые нюхают, или которые колятся?

– Которые умеют летать на драконах! Берегись!!! – Док скакнул к ближайшей стене покосившейся хибаре, остальные предпочли последовать его примеру.

И не зря. Над крышами, хлопая крыльями и раздражённо ревя, пролетели три бронированных зверюги, очень напоминающие раскормленных драконов из древних легенд. На шее каждого зверя сидел человек, одетый в тёмный балахон невнятного цвета, держащий в руке посох со светящимся набалдашником, которым он периодически стучал по башке своего средства передвижения…

Последний дракон завис в воздухе, и странно заворчал, тужась.

– О, нет… Кажется, он собирается гадить! – откуда Марк это понял, было неизвестно даже ему, но не предупредить своих спутников он не мог. – Быстро…

Сверху на мостовую полилось… то есть посыпалось… В общем, с громким «ляп!» плюхнулась огромная куча дурно пахнущего навоза, смешанного, судя по всему, с золой и кислотой. Брызги проедали дырки в деревянных стенах и шипели.

– Я не знаю, как насчёт огнеметания, – сказал Док, вдумчиво изучая расползающийся кусок драконьих фекалий, – но, определённо, если эскадрилья таких вот засранцев опорожнится над полком-другим пехоты, то… мне их жаль!

– Драконов, или пехоту? – заржал Шут, отирая обувь от шипящей пакости. – А если вояки напрягутся, накладут в катапульту, и пульнут в дракона, представляешь реакцию зверюшки?

– Дерьмовая тактика, – резюмировал Романов, пытаясь определить направление дальнейшего движения. – О, кажется, нам туда…

Впереди, за перекрёстком, возле перевёрнутой бочки, расплескавшей по брусчатке солёные овощи, напоминавшие гибрид синего огурца и двух сморщенных слив, выросших у основания плода, шумно ссорились в окружении плотной толпы трое таких же «волшебников», которые чуть ранее едва не подвергли экипаж «Александрийской Рулетки» бомбардировке.

Двое из них были одеты в потёртые синие балахоны, обильно украшенные потускневшей вышивкой, и разнообразными пятнами, свидетельствовавшими о привычке носителей одеяний много и вкусно пожрать, и обильно выпить, и были слегка выбриты, и до синевы пьяны. Они лопотали что-то невнятное, поминутно икая, и цепляясь друг за друга в тщетной попытке удержать равновесие.

– Бл… Мл… Уыг!

– Аыы… Уыы…

Третий, приземистый, почти кубический медведик, покрытый густой коричнево-золотой шерстью, был затянут в оранжевую ткань, и носил широкий плетёный пояс из кожи. Брезгливо наблюдая за шатающими оппонентами, он шевелил короткими пальцами, с которых обильно сыпались искры, и угрожающе ворчал.

– Моя ваши души вынимать за репки, и в уши засовывать! – местный шаман был не на шутку зол. – Лучший бочка фигули разбить два пьяный кусок драконий помёт! Вы должны мне деньга!

– Да хрен ты с них получишь, Два Куста, – донеслось из скопившегося народа, – они ж последнее пропили, и лыка не вяжут!

– Тогда моя вязать их язык земля, – пыхнул искрами Два Куста, – и дефекация на их могил!

Один из магов, икнув, выпустил язык пламени из-под тоги, опалив остатки бочки…

– Какие странные люди, – Ханна, проталкиваясь сквозь толпу, попутно вывихнула запястья нескольким воришкам. – Но способности потрясающие!