Сергей Палий - Монохром
— Я могу вообще не прислоняться, — пожал плечами тот. — Живо под «мираж» попадешь.
Дрой фыркнул, но, взвесив «за» и «против», отбросил понты и миролюбиво похлопал его по плечу:
— Прислоняйся, но свои мужские чувствилища нераспускай, а то в морду дам.
— Параноик, — беззлобно покачал головой Зеленый и поднял зеркало. — Гост, ваша пара первой пойдет? — С чего бы? — удивился Гост. — Не знаю. Просто спросил. — Разыграем. — Давай. — Минор, болт.
Я быстро заложил руки за спину, стиснул железяку в левой ладони и уставился на Зеленого невинным взором.
— Плохой обычай. — Он легонько хлопнул меня по левому плечу. — Из-за болтов люди гибнут.
Я медленно протянул руку вперед и резко разжал кулак. — Бу.
Зеленый вздрогнул, но тут же расслабился. Еще бы! Он угадал, значит, нам с Гостом — в авангард.
Я примерился и запустил болтом в гущу карагачевых веток. Он пролетел сквозь нее с легким шелестом и трижды ударился о рубероид на крыше подстанции. Стало тихо.
— Никакого бешеного воронья, — с подозрением взглянув на Лёвку, сказал я. — Зазря муть нагоняешь?
— Пусть мы лучше заранее испугаемся, чем поздно спохватимся, — серьезно ответил он.
И вновь мне пришлось про себя признать правоту молодого проводника. Он простыми словами излагал не по возрасту и не по статусу мудрые вещи.
«Расколю тебя, гадкий кутенок, — хладнокровно подумал я и отвернулся, чтобы занять позицию. — Но сначала выберемся из душегубки».
Я притерся боком к Госту и выставил стеклянный щит, а он взял наизготовку дробовик. Двинулись.
Вы пробовали ходить по скользкой трубе в десятке метров от земли, прикрывая товарища и себя, любимого, панорамным зеркалом от пси-поля опасной аномалии, которая гарантированно толкает на самоубийство, если попадете в зону ее действия? Нет? Обязательно попробуйте — получите массу острых впечатлений и станете проще относиться к мелким бытовым неурядицам.
Мы медленно перемещались по покатой верхотуре. Гост то и дело сдвигал зеркало чуть в сторону, чтобы прицельно выстрелить в случае нападения. Я старался глядеть под ноги: попадались швы, о которые можно было споткнуться. Один неверный шаг в нашем положении мог стоить не только переломанных костей, но и жизни. А трагическая кончина в мой распорядок дня никоим образом не входила.
За нами, соблюдая дистанцию, семенили Зеленый с Дроем. Они долго шикали друг на друга, пихались, спорили о границах интимной зоны взрослого мужика и в конце концов чуть было не сверзились к чертовой матери. Зеленый едва не выронил зеркало, а Дрой сильно изменился в лице, балансируя на одной ноге над пустотой. Лишь чудом сталкеры удержали равновесие и сумели вернуться в исходное положение. Повезло дуракам. Зато после этого они притихли и начали двигаться слаженно.
Лёвка замыкал процессию. Бывший отмычка бесшумно, по-кошачьи ступал с каблука на носок и старался не упускать из виду обе наши пары.
— Притормози-ка, — сказал Гост перед П-образным изгибом.
Я моментально замер как вкопанный. Держать зеркало на вкось вытянутых руках было неудобно, но я натужился и постарался не думать об уставших мышцах.
Наши взгляды приковало темное пространство в центре подковообразной извилины, которая ломала прямой участок трубы. Там угадывались очертания то ли тряпья, то ли веточек. Лохмотья чуть заметно шевелились — и сложно было определить наверняка: ветерок ли их колышет, или нечто иное.
Гост придвинул кольцо внешнего фильтра к самому моему уху и шепнул: — Тревожит меня загогулина. — Сам чую. Что предлагаешь?
Он покосился на экранчик детектора, укрепленного на предплечье.
— Электроника не паникует. Сканер бы включить, да палиться лишний раз не хочется. Лучше болт кину.
— Чего тормозим? — негромко спросил Дрой, подступая сзади.
— Нычку проверить надо, — отозвался я. — Не шуми.
Гост перехватил «Потрошитель» в левую руку, достал болт и запустил его по навесной траектории в центр подозрительной извилины. Раздался глухой удар, шорох и басовитый клекот.
Я напрягся и вывернул шею до упора, стараясь не упускать из вида шевеление в тени изгиба. Гост вскинул дробовик, прицелился.
— Бейте вожака, — напомнил Лёвка из хвоста колонны. — Спасибо за совет, — огрызнулся Гост.
— Я предупреждал о возможном нападении, — спокойно ответил проводник. — Значит, не повезло: гнездо до сих пор не разорено.
— Красавцы, — промолвил я, косясь на выползающих из тряпья птиц. — Кажется, я склонен пересмотреть место воронья в пищевой цепочке. Раньше мутаций у пернатых замечено не было. Они населяли почти все районы, чураясь разве что пустошь-фермы да запредельно фонящих территорий. На пси-активность им было плевать. Мутагенные изменения не тронули крылатых бестий, поэтому все обитатели Зоны привыкли к ним и воспринимали неторопливое кружение в небе как один из атрибутов гиблой земли.
Падальщики — санитары природы: они полезны там, где пахнет смертью.
Но пара особей, которые вылезли из потревоженного гнезда и встопорщили смоляные перышки, отличались от обычных воронов-самцов. В первую очередь габаритами: размах крыльев, судя по размеру туловища и длине маховых перьев, достигал метров двух. Изогнутые когти на узловатых лапах и клюв одним видом могли повергнуть в ужас неопытного бродягу. Окончательно укрепляли образ крылатых убийц большие, черные, как космическая бездна, глаза, в глубине которых чудилась искорка разума. Рассудок подсказывал, что мозгов у этих переростков не больше, чем у подзаборного воробья, но слепой инстинкт беззвучно вопил: опасность!
Птицы выбрались на трубу, шумно встряхнулись, сбрасывая мусор, и замерли. Вылупились на нас немигающим, словно бы оценивающим взором. Несколько долгих секунд мы стояли друг напротив друга, не решаясь сделать лишнего движения. Зеркало уже основательно отягощало мышцы, медленно, но уверенно руки начинали дрожать от перенапряжения.
За тонким налетом амальгамы и хрупким стеклом — смертельные чары аномалии. На расстоянии одного, максимум двух прыжков — невиданные птички размером со щенков ротвейлера и с категорическим отсутствием доброты во взгляде. Казалось бы, что может быть хуже?..
Я сместился немного в сторону, чтобы дать Госту пространство для маневра, и залип, как парализованный, не желая верить своим глазам. Хуже, говорите?
О, еще как может. В разы хуже! Как сказал бы Дрой: от такого зрелища меня в щи развозит.
Позади расступившейся парочки сначала показались передние лапки. Скрюченные, кожистые, с острыми коготками. Если бы остальная часть монстра оказалась соразмерна этим миниатюрным лапкам — едва ли мутант стал бы серьезной преградой. Но масштаб гада был иным. Когда вслед за коготками показалась башка, из сравнений на ум пришло одно-единственное: тираннозавр.
— Вот теперь я понимаю, что мало'й имел в виду, — сглотнув, проговорил Гост. — Вожака и впрямь сложно не узнать.
— Мама-перемама, — слетело у меня с губ. — Жаль, что у тебя в схроне не было запасных труселей — они бы сейчас пригодились.
Оглушительный вопль вылетел из клюва, напоминавшего усыпанный шипами ковшик экскаватора. Я аж присел от неожиданности. Никогда не думал, что карканье может быть настолько сильным слуховым раздражителем. Уши заложило, и голова пошла кругом, как после легкой контузии. Я поморгал, чтобы не терять сосредоточенности.
Свита воронов-переростков взмыла в воздух. Чудовище опустило лобастую башку вниз, уперлось клювом в трубу, проминая металл, словно фольгу, и полностью выбралось из гнезда.
— Кажется, я догадываюсь, кто часики поклевал, — прокомментировал Гост. — Скотина этакая.
Колотить мой лысый череп! Да этот крылатый зверюга размером со взрослую химеру, не меньше! Задние лапы разительно отличались от мелких рудиментарных «ручонок»: это были полноценные толчковые конечности с развитыми мышцами и прочными канатами сухожилий. Туловище вожака покрывало короткое оперение, которое издалека можно было принять за черную шерсть, а в холке топорщился гребень то ли из роговых наростов, то ли из перьев покрепче. Глаза оловянными бляшками светились на мощном черепе, и, несмотря на цвет, было в них что-то воронье. Наверное, жажда легкой наживы.
Мутант вне классификации, крупный, агрессивный — ну и повезло же нам.
— Коракс! — Крик Лёвки донесся сквозь остаточный гул в ушах. — Стреляйте!
Гост прицелился в уязвимую шею медлительной тварюги, но Дрой его опередил.
— Лови свинца слегонца, долбоносик! — задорно провозгласил он и высадил три заряда дроби подряд, чуть не зацепив нас.
Гост выругался, но огнем поддержал: выстрелил и вгляделся в муть от пороховых газов. Мои уставшие до предела руки тоже зачесались: хотелось бросить надоевшее зеркало, сорвать с плеча автомат и накормить врага свинцовыми пилюлями. Привычка, что поделать.
