Владислав Выставной - Штука
Это было странное помещение – огромное, но будто бы не имеющее ни стен, ни потолка. Вместо них висели большие полотнища мешковины. Грубая пыльная ткань выполняла также роль занавесей, которые приходилось отодвигать руками, чтобы продвигаться вперед. Свет с трудом пробивался откуда-то сверху, сквозь ворсистую дырявую ткань.
Чем дальше мы шли, тем отчетливее был слышен странный, тревожный звук, природу которого я поначалу не смог разобрать. Наверное, мешала эта самая ткань.
Но вдруг я отчетливо понял.
Это был плач.
Нескончаемый плач множества людей. И хотя чего-то подобного я и ожидал, мне стало тяжело и душно. Я чувствовал себя в настоящем омуте – тонущим, задыхающимся в этой трясине. И еще появился страх, что не найду выхода из удушливого лабиринта.
Многоголосый плач все нарастал, и ноги отказывались идти дальше. Что я здесь потерял, чего я ищу в этом чуждом человеку месте?
А кругленький очкарик с лоснящимся портфельчиком все манил и манил дальше, и мы забирались все глубже и глубже в закулисье немыслимого, бредового театра.
За одной из грубых «занавесок» я со страхом и отвращением обнаружил лежащего на полу мужчину. Он не просто лежал – он катался из стороны в сторону на тонком матрасе и содрогался в беззвучных рыданиях. А так – мужик, как мужик, и одет, вроде, прилично…
– Идем! – заметив мою растерянность, нетерпеливо потребовал Бакалавр. – Торчков не видел, что ли?! У вас в «Тихой Гавани» не так, что ли?
– Ну, у нас поприличнее… – я не нашелся, что еще сказать.
– Вот потому-то и клиентов меньше, – злорадно сказал Бакалавр, отодвигая очередную «занавеску». – Неужто не понятно, что им – чем хуже, тем лучше! Слезами упиваться приятнее на грязном матрасе, чем в кожаных креслах…
У меня на этот счет были сомнения, но высказывать я ничего не стал. Задача совсем в другом – правда, сам для себя я не мог ее четко сформулировать. Это мое нормальное состояние: я просто плыву по течению, и обстоятельства пинают меня, как теннисные ракетки – мячик. Но Бакалавр, видимо, знал, что от него требовал Морфей.
И он тащил меня дальше.
Мы прошли через множество клетушек из мешковины. Видели мужчин и женщин – лежащих, качающихся из стороны в сторону, обхвативших головы и скорчившихся в позе зародыша… Я даже представить не мог, что их так много. Нет, предполагал, конечно, что многим хочется время от времени предаться отчаянию. Но чтобы за это еще и деньги платить каким-то проходимцам! Лично я заплатил бы, чтобы никогда не слышать этого ужасного плача…
Мы стояли где-то в центре безумного «Омута», окруженные дрянными гобеленами из мешковины и инфернальным хором плакальщиков. В отличие от прочих закутков этой обители скорби здесь был диван, кресло, столик, тумба с кофейным аппаратом. И, что самое интересное – ноутбук. За время службы Клану я уже успел забыть, как выглядит вся эта современная электроника. Особенно же меня поразил лежащий на столе мобильный телефон. Не нужно другого свидетельства высшей степени разложения члена Клана… Хотя, был ли стоящий напротив человек по-прежнему нашим сторонником? Все запутывалось, и чем дальше, тем сильнее…
– …Смотри, – глядя мне в глаза, сказал Бакалавр.
Достал из портфеля книжку – ту самую, что передали Крысы. Прошуршал страницами, помахал над головой.
Я понял, к чему он клонит.
Носителем жижи может быть что угодно. Бумага хороша тем, что здорово ее связывает. Можно без конца листать пропитанную этой дрянью книгу – и не заметить ничего подозрительного. Зато стоит ее поджечь – и останется только вдохнуть отвратительные испарения – концентрата «типа Б». Или курить, скрутив в трубочку – в зависимости от того, какой способ саморазрушения тебе ближе…
– Здесь двести страниц с небольшим, – сказал Бакалавр. – По странице на дозу. Некоторым одной страницы уже мало. Ты видел, сколько у нас народу – куда больше, чем в вашей «Гавани», а к ночи еще подойдут. Можешь посчитать, как часто мы получаем гостинцы – и сделать выводы…
– Что-то я не заметил, как здесь курят, – сказал я.
Бакалавр презрительно смерил меня взглядом, усмехнулся:
– А что, у вас до сих пор курят? Термическое высвобождение, вонь, копоть? Зачем же, когда достаточно просто прочитать. Впитывание через сетчатку эффективнее, да и приятнее. Наверное.
Я почувствовал, что краснею. Таких тонкостей я не знал, да и не мог знать. Просто прочитать – надо же, как интеллектуально продвинулись наркотики! Прочитал страничку дешевого детектива – и получил приступ сладкой депрессии.
Хотя такое порой бывает и об обыкновенных книг.
– Ну, ладно… – я попытался взять себя в руки. – А концентрация? Во сколько ее можно увеличить без нашего ведома?
Пришло время Бакалавру меняться в лице. Он, правда, предпочел побледнеть.
– Проверять будешь? – он протянул мне книжку.
Я вспомнил предупреждение Морфея и быстро покачал головой.
– Ну, раз так – спасибо за визит, – криво улыбнулся Бакалавр. – Больше не задерживаю. Выход найдешь?
– Найду, – сказал я.
В этом я совершенно не был уверен – но хотел побыстрее остаться один. Бакалавр, похоже – тоже.
Нырнул за тяжелую штору, за другую, переступил через кого-то, и снова, снова… Пока не понял, что окончательно заблудился в этом огромном бесформенном мешке. Запутался в бесконечных серых тряпках, упал. Поднялся, опершись на одно колено.
Прямо в глаза мне смотрела девушка – совсем юная. Не красавица, к тому же растрепанная, щеки впалые, раскрасневшиеся влажные глаза…
– Почему он ушел и даже не сказал ничего? – тихо спросила девушка. В дрожащей руке она сжимала смятую бумажку, с номером страницы в уголке. – Я его так люблю… Понимаете? Это несправедливо. Это… Это…
Словно задыхаясь, она хватала воздух, и речь ее перешла в тихий вой. Я непроизвольно попятился, снова споткнулся, снова запутался в проклятом занавесе…
Нашел свободную «ячейку», опустился на скомканный матрас. Посидел немного, пытаясь прийти в себя. Но жуткий фон не давал расслабиться.
Вытащил из-за спины запутавшуюся в лямках сумку, откинул клапан, достал Клоуна. Медленно, будто стремясь оттянуть неизбежное, надел куклу на руку…
– Он здесь!!! – проорал Клоун прямо мне в лицо.
Я бы бросился наутек – если б можно было сбежать от собственной руки. Клоуна трясло, он безумно вращал стекляшками глаз и повторял одно и тоже:
– Здесь… Здесь… Совсем рядом!
– Он… Опасен? – заикаясь, спросил я.
– Не знаю, – внезапно успокоившись, сказал Клоун. – Вряд ли. Он просто чужак. Анимал. Совершенно лишний здесь человек.
– Это не Бакалавр? – спросил я.
– Кто?
Я объяснил.
– Нет, вряд ли, – Клоун потряс бубенчиками на колпаке. – Он… Он сейчас плачет…
Мне это показалось безнадежным занятием – искать кого-то среди множества невменяемых тел, путаясь в бескрайних тканевых лабиринтах. Но ничего не оставалось: слишком долго мы готовились к этой встрече. И я утешал себя мыслью, что сегодня поиски, наконец, увенчаются успехом. Что получу покой и заслуженное уважение – или какие там бонусы полагаются за спасение Клана. Наверное, орден.
Так и бродил, мысленно разговаривая сам с собой, а Клоун вертелся, словно я вывел его на забавную экскурсию в лабиринт ужасов. Он дико любопытен, и даже эти мрачные виды вызывают его интерес.
– Какой интересный дизайн, – восторгался Клоун. – Как просто и гениально! Если бы я создавал собственный притон, вряд ли придумал бы лучше! На редкость злачное место…
Внезапно я что-то почувствовал. Остановился, огляделся…
– Что такое? – насторожился Клоун.
– Разве ты не чувствуешь? Запах…
– Шутишь? Я не чувствую запахов!
– Извини. Пахнет… Жженой бумагой!
Я инстинктивно задержал дыхание, закрыл рот и нос свободной рукой. Клоун мелко рассмеялся:
– Боишься нюхнуть жижи? Ерунда – ее начисто высасывают легкие курильщика. А это – просто дым…
– Мне кажется, идти надо на дым… – неуверенно предположил я.
– Логично, – согласился Клоун. – Раз здесь не принято курить жижу, значит, это может быть кто-то посторонний…
Стараясь не терять ни секунды, я метнулся в соседнюю ячейку, в другую, третью. Вроде бы, поймал направление…
И неожиданно для самого себя наткнулся человека – с нелепой, неумело скрученной «козьей ножкой» в зубах. Он сидел, сжавшись, в углу своей, наполненной дымом, ячейки на цементном полу, а скомканный матрас валялся в стороне.
Вдох – и страничка с текстом затлела, задымилась. Выдох – и лицо его растворилось в плотном тумане. Человек всхлипнул, закашлялся…
– Это он! – страшным голосом прошипел Клоун.
Я не стал отвечать – просто снял куклу с руки. Та что-то пискнула на прощанье, но я уже прятал ее обратно в сумку. И все это время не сводил взгляда с незнакомца.
Чужой. Анимал среди слабаков. Более того – среди самых конченных, безнадежных, сдавших слабаков. Сильный, потребляющий жижу – как это понимать? Только теперь заметил: вокруг незнакомца скопилась целая куча обгоревших клочков бумаги. Вот, значит, куда уходит лишняя жижа…
