Авторов Коллектив - Зона с нами (сборник) (СИ)
В Санатории имелся и главврач, должностью отвечавший за всех работниц полового фронта. В его обязанности входило поддержание их в сто процентной готовности к трудовой деятельности. Некоторые особо молодо выглядевшие труженицы нуждались и в восстановлении девственности, что тоже регулярно производилось тут же на специально оборудованном нулевом этаже. Возможно, что именно оттуда и появился анекдот о девственности "на молнии"...
Дамский персонал туда тщательно подбирался из валютных специалисток в гостиницах, уже заранее завербованных. Для них этот санаторий был последней стадией, или выбором перед тюремным сроком. Они могли его схлопотать за работу, не включенную ни в какие государственные реестры. Большинство из дам имели либо маленьких детей, либо любимых и престарелых родителей, не знающих об пикантных способностях своих ближайших родственников. В общем, терять им было что, т.е. самое дорогое, отступать было некуда, и они отрабатывали всеми органами долг перед Советским государством.
Ротацией кадров занимался специальный агент, исключая возможность повторных встреч горячо любящих сердец. Любые желания о создании новой семьи с полюбившейся подругой сразу становились известны из аппаратуры прослушивания и видеозаписи. Партнерша, как правило, срочно отзывалась на работу, а партнеру ненавязчиво предлагался новый ассортимент...
Сразу после завершения удачных операций в санаторий отправляли самых лучших бойцов, причастных к непосредственному устранению врагов народов как враждебных, так и дружественных стран. Им приходилось убирать зарвавшихся вражеских агентов и разнообразных спецов, добывающих научную информацию для разведки противника. Часто проводились и операции по жесткому прикрытию или перенаправлению финансирования в нужном для страны русле. Отрабатывались и посмертные рассекречивания перебежчиков. Работы хватало, и выполнившие ее качественно, получали хорошие премиальные, но все было организовано так, чтобы эти денежные излишки до семьи не доходили.
В военных городках все знали зарплату каждого офицера со всеми накрутками, и вдруг свалившиеся с неба лишние деньги могли вызывать только опасное подозрение. Засекречено было все и от всех.
Стоит добавить, что во время операций по ликвидации врага совершенно не учитывались случайные потери среди мирного населения других стран. Все происходило под тщательным прикрытием несчастных случаев.
Срывы и малейшая возможность раскрытия ни при каких обстоятельствах не прощались, и агент, независимо от звания, или сам, или с помощью других, кончал жизнь самоубийством, исключающим опознание. Только при соблюдении этих условий спецслужбы заботились о семье, как о родне погибшего героя.
5.
Когда Митрича взяли за самогон в последний раз, ему уже грозил другой срок, как бизнесмену, подрывающему устои государства. Карамболь, имея обширные связи, помог Митричу с адвокатом, и его спасли "от решетки", "повесив" документы о владении авто-лабораторией на другого человека и, как впоследствии выяснилось, покойника. Митрич оказался под подпиской о невыезде и просто не знал, что делать, и Карамболь пригласил его в Зону.
Вот тут-то сбылась мечта старого химика-дегустатора, вот где по достоинству смогли оценить его выдающиеся рецепты.
Митрич всегда держал в своих, как он говорил, джинах, нужный градус, исключая возможность появления в питье свободных радикалов спирта. Этот важнейший процесс описал еще Менделеев, но некоторые ухари алкоголя считали это ограничение откровенной ерундой.
Если концентрация настоя трав в приготовленном напитке была достаточно высока, то градус крепления мог доходить до сорока восьми. Конечно, это требовало значительно больше хлопот и потраченного на процесс времени, но Митрич в этом вопросе всегда держал марку, отчего только ширились ряды настоящих ценителей его знаний, опыта и золотых рук. Были у Митрича в запасе рецепты, как он называл и "женские", когда питье имело консистенцию, как у жидкой карамели, и вливалось в организм тонкой и тягучей струйкой, но вместе с тем, имело градус, достаточный для упадка рогов на стол. В общем, оказался Митрич на благодатной почве собственного полигона. Удивительно, что свои творения он мог слегка пригубить или вообще только понюхать, чтобы дать точный диагноз дальнейшему процессу. Он сам употреблял крайне редко, но зорко следил за этим процессом других людей, особенно находящихся на начальной стадии пития. А вот когда они с удовольствием и блаженным покрякиванием кивали головой, вот тут-то Митрич и получал настоящий балдеж.
Его смело можно было назвать художником-авангардистом питейного дела, но таких званий нигде не присваивали.
Здесь в Зоне, правда, была несколько иная растительность, чем в его родной пуще, но Митрич и её научился пускать в дело, да и тархун рос здесь, так же, как и дома. Сложнее всего для Митрича обстояло дело с выбором воды под приготовление браги, т.к. в Зоне было только пару мест, соответствующих его высоким требованиям. Удачным пополнением питьевой воды оказалось использование чистейшего ключа, случайно найденного на территории Братвы после очередного очень мощного выброса.
Карамболь же, со своей стороны, никогда не торопил Митрича со сроками изготовления определенных рецептов джина, а только интересовался, когда конкретная партия будет готова, прекрасно понимая, что спешкой можно только испортить конечный результат.
Примечательна была и реакция местных обитателей Зоны на слив отработки процесса брожения в непригодные для забора питьевой воды водоемы. Местные звери, лишь однократно попробовав данный продукт, в следующий раз, только при проявлении первейших признаков характерного запаха, устремлялись туда толпами, как во время выброса, только бежали на зов живительной влаги, а не от нее. Даже вороны старались побольше отхлебнуть, но зверьё их отгоняло - эти безмозглые птицы залазили в питье с ногами и только баламутили прекрасный коктейль. На всех потребляемая смесь действовала некоторое время как успокаивающее и расслабляющее, кроме Тушканчиков. Те после возлияний носились с возросшей энергией и скоростью, но напрочь теряли агрессивность. Тушканчики пытались включить в свой игривый процесс и другое, мирно отдыхающее после такого водопоя "население" Зоны, но те только незлобиво, как от надоедливых мух, отмахивались от них, даже не пытаясь прихлопнуть.
6.
До базы Карамболя был день пути, и Торсион решил по дороге остановиться у Сталкеров. В нормальной компании и заночевать можно, а со свежими силами подрулить к Карамболю, тем более что разговор будет, скорее всего, длинный, поэтапный, с хорошей выпивкой, и надо к нему физически и морально быть готовым. Вместе с тем, эта небольшая задержка требовалась и для наступления нового лунного месяца. Торсион знал еще и то, что Карамболь хорошо знаком с оккультизмом, значит, никогда не будет прилично выпивать на падающей луне, а сейчас как раз было такое время. Да и что за откровенный разговор среди мужчин без достаточной дозы алкоголя? Так можно только недомолвками и намеками отделаться, а потом поди все расшифруй. Нет, здесь необходимо торопиться медленно; с одной стороны, дело не терпело отлагательства, а с другой ... как говорится, в спешке дети горбатые рождаются. Торсион эту доктрину хорошо усвоил, но все же из-за непреднамеренной задержки немного нервничал.
В лагере Сталкеров Торсион надеялся на встречу с хромым Кальяном, который своими песнями под гитару умел что называется "за душу взять".
Своеобразным был этот Сталкер Кальян, припер с собой одноименное сооружение прямо в Зону, а до того он числился "куском" в мотострелковой части, находящейся в средней Азии. При развале страны его комиссовали. Хромым же он стал несколько ранее, когда, обкурившись в своей каптерке, залез отдохнуть на третий этаж стеллажа, где хранилась устаревшая амуниция еще с 50-х годов, и там заснул, а когда проснулся, свесил ноги вниз, как с кровати и шагнул...
Армейские коновалы особо не церемонились - он ведь не генеральского звания был, и успокоили тем, что, мол, радуйся тому, что не башкой вниз.
Короче, срослась кость у него неправильно и осталась хромота.
Ну, а какая у Сталкера жизнь - не стоит объяснять, тут даже самое небьющееся, а не только кальян, можно прикончить. Только один вечер всей толпой парни посмоктали это чудо, благо с собой Кальян прихватил, как он считал, на пару месяцев кальянного курительного состава. Он готовился из коры фруктовых деревьев или их сушеных молодых побегов, порезанных и приготовленных определенным способом. Именно такое, не табачное курение, хотя и считается одним из самых экзотических, являлось более всего подходящим для жителей средней полосы из-за избытка дармового материала. А уголь, необходимый для кальяна, тоже возле костра всегда имелся, так что в мечтах у бывшего прапорщика предвиделся спокойный, насыщенный уединенным удовольствием отдых после походов по Зоне.
