Федор Березин - Атомная крепость
А ныне все еще более обострилось. По сути, приказ уже пришел. Неясен исключительно сам момент. Все в командном отсеке ждут этого окончательного «фас!» адмиралтейства. Офицеры вокруг пытаются вести себя как ни в чем не бывало. У них не очень получается. Один цунами-коммандер спокоен как тяжелый танк, занявший удобную позицию для расстрела деревеньки экваториальных туземцев. Только он в курсе, что приказ из вышестоящего штаба не придет. Точнее, он придет совершенно не оттуда. Очень-очень давно, еще в сухопутной стадии жизни, шторм-адмирал Таззар кое о чем проговорился. Явно преднамеренно.
— Послушайте, Биндж. Оказывается в Королевстве Ноюи… Слыхивали про такое?.. Вот именно! Наши дипломаты тоже обращали на него не слишком много внимания. Подумаешь, заурядный член Временного Оборонительного Союза. Выходит, ошиблись. Данное королевство опаснее, чем кажется. Так вот, Биндж. Эти тихие континентальные гаденыши что-то такое изобрели. Я, в силу засекреченности информации, не знаю подробностей. Хотя вроде и наши зарубежные резиденты «островной жандармерии» не смогли раскопать что-то путное. Но все-таки четко выяснено кое-что весьма занятное. Какая-та их новая штуковина глобально воздействует на…
Цунами-коммандер Биндж не успевает прокрутить в голове старую киноленту до конца. Как раз сейчас ЭТО и происходит. Радист около гигантских, пыхтящих накаленными лампами шкафов дальнобойной рации вскрикивает без команды. Все окружающие невольно вздрагивают: крик не из приятных. Но радист не заснул за пультом и не пробудился от кошмара. Он продолжает орать. Орать и держаться за уши: наушники сорваны и далеко отброшены. Вакуумные пентоды, тетроды и триоды с анодами в глубине шкафов подозрительно пыхают. Попривыкшие к вони ноздри подводников ощущают какой-то новый опасный запах: горит изоляция. То, на что когда-то намекал адмирал Таззар, по идее, не обязано воздействовать на людей: радист — аномальная погрешность в теории. Он лакмусовая бумажка, сообщающая новость. Все ясно-понятно. Взорвавшиеся в аппаратных шкафах лампы с катушками — это и есть сигнал. Он получен не из адмиралтейства архипелага Островной Империи, но это и есть труба горниста.
— Всем приготовиться к опрокидыванию корпуса! — громко командует в селектор цунами-коммандер Биндж. Так громко, что перекрывает окружающую суету по борьбе с мелким пожаром, а также по оказанию радисту первой медицинской помощи: из ушей у того обильные кровавые ручейки. Он — жертва ММ, Магнитного Массаракша.
18
— Думаю, меня не повесят, — ни с того ни с сего убежденно сообщает Чирини-Ук.
Эта мысль, похоже, продукт неусыпного размышления последнего часа или полутора. Бюрос-Ут удосуживается лишь косо глянуть в сторону сотоварища. Мало ли до чего можно докумекать после того, что с ними произошло. Инженер вдруг соображает, что его спутник все это время вошкался в какой-то своей мозговой мелочевке, а потому не может сразу, скачком перепрыгнуть в вершины его логических высот. Потому берется пояснять, выгребая с самых начальных исходных данных.
— Я, как-никак, специалист по оружию массового поражения, — говорит он, кивая сам себе. — Таких специалистов в Империи — раз-два и обчелся. Потому…
Бюрос-Ут слушает не перебивая. Точнее, он вынужден слушать, ибо в этом странном то ли искусственном, то ли все-таки естественном лесном массиве птички почему-то не щебечут, а больше вроде бы нечему заглушить лекцию физика о собственном величии. И все же ученого товарища следует заткнуть: он сам себя распаляет, а потому сыплет аргументацией все громче и громче.
— А вы что, господин инженер, собираетесь выдать врагу все тайны нашей Родины? — спрашивает Бюрос, обрывая лектора на середине фразы. Вообще-то с некоторых пор они вроде бы на «ты», но «вы» для данного случая подходит явно лучше.
Чирини-Ук замирает с таким выражением лица, как будто снова в босую ступню вонзилась огромная заноза.
— В смысле? — говорит он явно для того, чтобы что-нибудь сказать.
— В прямом, — подмигивает Бюрос.
Вообще-то тему развивать не следует. Если сейчас он заявит, будто в таком случае ему придется данного атомного инженера попросту прикончить загодя, до того, как он растрендит военные тайны Королевства; а еще то, что за этот подвиг ему, вероятно, когда-нибудь в будущем, после отсидки в лагере военнопленных, вручат «Орден Мирового Света 3-й степени» или что-то навроде того, то не исключено, что придется оглядываться назад каждую секунду. Вдруг господин ядерный практик решится атаковать его превентивно?
— Давайте помолчим, Чирини, — сообщает он примирительно. — Не исключено, что нас уже выслеживают. А мы тут развели диспуты. Опытные следопыты почуют нас за километры.
После этого они плетутся молча. Ни тот ни другой вообще-то не соображают, куда движутся. Первичное направление выбрано наугад — лишь бы подальше от радиоактивной капсулы. Бюрос-Ут не хочет верить, но смутно подозревает, что с прямого направления они сбились очень давно. Может быть, это и лучше с точки зрения заметания следов. А может, наоборот, гораздо хуже. Ушли-то они явно не слишком далеко, народу вокруг покуда не наблюдается: какое-то странное безлюдье почти по центру Империи. Непонятно, с какого перепуга северяне все захватывают и захватывают новые колонии, если у них тут сплошной незаселенный простор?
Радист с атомщиком движутся медленно, потому что идут практически босиком. Не считать же обувью толстые шерстяные носки. К тому же свои собственные Бюрос, кажется, протер насквозь, а уж издырявил по мелочи давным-давно. Как было не издырявить, если в этом лесу почва на каждом шагу усыпана сосновыми иголками, как ковром?
— Если доберусь к своим, — высказывается он вслух неожиданно для самого себя, — надо будет сказать дяде, чтобы предложил командованию новый вид тренировок для экипажей — хождение босиком километров по десять — двадцать. Чтобы кожа огрубела, правильно?
— Какому еще дяде? — не слишком довольно отзывается инженер-физик. — Или это у тебя, Бюрос, фигуральное обозначение начальства?
Атомщик натурально подлизывается, обращается на «ты». Явно заглаживает вину. Наверняка жалеет, что проговорился про свою нужность и неприкасаемость для имперских преследователей.
— Почему же «фигуральное»? — говорит Бюрос-Ут. — Я о своем настоящем дяде.
— А он у вас кто? — явно без особого интереса спрашивает Чирини.
— А он у меня Дарест-Хи. Слыхивали?
— Тот самый Дядя Дарест-Хи? — теперь заинтересованность искренняя.
— Ну да! — кивает радист-пулеметчик и тут же жалеет о сказанном.
На кой массаракш он выдал свою семейную тайну? Похоже, подсознательно искал, чем бы прищучить возомнившего о себе ядерщика. А что, если они действительно попадут в лапы имперской контрразведки? Этот гад сразу выдаст, что у попутчика родственник практически в Генштабе. Дела! Надо бы как-то перевести все в шуточку, сделать вид, что наврал чисто из бахвальства.
— Странно, — удивляется Чирини. — И чего тогда вы попали в столь опасный рейс? Почему ваш дядя не пристроил вас в более аккуратное местечко?
Так, похоже, бортовой оружейник все же не слишком поверил, хотя обращаться начал на «вы». То есть взял на заметку. Но праздновать маленькую победу некогда. Бюрос неожиданно замирает и прислушивается.
— Тс-с! — он прижимает к губам палец.
Инженер каменеет на правой ноге, затем аккуратнейшим образом все же опускает левую. Поблизости явно журчит вода.
— Ручей? — шепчет Чирини-Ук.
Бюрос не отвечает. Обходит слишком густые кусты, вклинивается в промежность. Так и есть, перед ним бежит по лесу ручей. Оно, конечно, неплохо. Но не слишком ли часто здесь ручьи встречаются?
— Вы не помните, Чирини, в какую сторону бежал тот, прошлый? — высказывается он вслух.
— В смысле? — действительно не соображает физик-ядерщик.
— Какой вы, массаракш, инженер, Чирини, — неожиданно зло произносит радист. — Слева направо он бежал или справа налево? По отношению к нам, понятное дело.
— Я как-то… — физик задумывается. — Ага! Мы же по нему еще шли, запутывали след, правильно?
Шли по течению, а значит…
Бюрос-Ут и без него уже соображает. Тот ручей тек в противоположную сторону. Может ли такое быть, чтобы два ручья поблизости сливались в разные водоемы? Да свети вечно Мировой Свет! Ну почему в экипаж добавляют ненужного фактически инженера-бомбардира и не посадят кого-то, умеющего ориентироваться на местности?
— Мне кажется, мы…
Он прикусывает язык.
— Заблудились, что ли? — обеспокоенно спрашивает специалист по атомным зарядам.
— Похоже на то, — кивает Бюрос-Ут. — Конечно, я могу ошибаться, но не исключено, это тот же самый.
Речь идет про ручей, понятное дело.
