Владимир Васильев - Прятки на осевой
Максим вдруг наклонил голову и исподлобья взглянул на Сиверцева.
— Раз уж воткнулся во все это… Лучше тебя взять, чем кого-нибудь со стороны.
«Увяз коготок, увяз, — с легким ужасом подумал Сиверцев в который уже раз. — Ой, мама, куда ж я умудрился влезть?».
Старательно контролируя голос, чтобы не дрожал, Сиверцев осторожно осведомился:
— Правильно ли я понимаю, Максим… Я знаю слишком много, поэтому, сказавши «А», должен сказать и «Бэ»? То есть окончательно и бесповоротно перейти под начало. — Сиверцев выразительно мотнул головой в сторону тяжелой занавеси.
— Не так грубо, но по сути верно, — буркнул Тараненко. — Зона — это бизнес, Ваня, большой бизнес. С руководящей должности это видно очень отчетливо. Во всяком случае, гораздо отчетливее, чем с исследовательской. Только под начало приглашаю тебя я, а с… — теперь Тараненко указал в сторону занавеси, — мой отдел разве сотрудничает? Ни-ни! Международные уложения не велят. Зато никакие уложения не возбраняют заниматься бизнесом, если, разумеется, он легален. Но это мы уж как-нибудь организуем, легальность, в смысле.
— Значит, официальных препон с переходом не будет? — уточнил Сиверцев.
— Все устроим, — заверил Тараненко, и у Сиверцева исчезли последние сомнения. — Да и в зарплате ты выиграешь, не сомневайся. А Баженову в группу я замену найду, есть пара перспективных студентов.
— Как у вас, на верхах, все просто, — сказал Сиверцев чуточку тоскливо. — Р-раз! И все дела порешали.
Тараненко расплылся в улыбке:
— Ваня, ты что! Ты ж сейчас к верхам приблизился на шаг! На два шага! Правильные люди не трепотней международной занимаются, сам понимаешь…
«И всё-таки, — Сиверцев продолжал волноваться. — Неужели я им настолько нужен, что меня так откровенно покупают? Чуть ли в долю не берут, стервецы… Я невольно впутался в некую историю, несомненно, сулящую большие прибыли. Сам я ничего толком не понимаю, но Тараненко отчего-то решил, будто мне всё открыто, как на ладони. И это как-то связано с исчезновениями сталкеров, с монстром, который ходит из Зоны наружу, а возможно, и с таинственным, чтоб он был здоров, дупликатором… Надо все обдумать, ой надо! Не в смысле — соглашаться или нет, тут вес ясно, да и выбора мне, похоже, не оставили. Обдумать, дабы понимать: что происходит на самом деле, а то подобные мне везунчики с самого низу слишком уж часто оказываются разменной монетой для тузов, невидимых в густой тени…».
Вслух он сказал другое:
— Только у меня опыта полевой работы нет вовсе. Крыса я лабораторная!
Максим осклабился:
— Ничего, это поправимо, причем в кратчайшие сроки! Ты доел?
— Доел.
— Тогда нечего рассиживаться! Вот держи, это направление, Тараненко протянул свежеотпечатанный бланк, куда уже были вбиты фамилия, имя и новая должность Сиверцева. — Езжай к свою бывшую контору, сдавай дела коллегам. Баженову поклон и скажи, что коньяк с меня, а также два студента на твое место. Студенты буквально на днях, коньяк — когда получится. После этого приходи к моей секретарше, она тебя оформит. Завтра с утра за тобой заедут, а после обеда, думаю, уже будем в Зоне.
— Завтра? После обеда? — растерялся Сиверцев. — Так это… Я ж снаряжение даже издалека не видел! Ну ладно спецкостюм, их все на тренажах изучают. Или автомат, его хоть понятно за что держать и куда стволом тыкать. А остальное?
— Жизнь научит, — цинично ухмыльнулся Тараненко. — Не дрейфь, Ваня, по ходу дела освоишься. Не ты первый, не ты последний. К тому же в группе опытных людей будет достаточно. А со снаряжением завтра с утра поработаем — получим, распределим, подгоним, зарядим. Все отточено и выверено. И ещё одна радость есть: без натовских наблюдателей пойдем! Никто над душой стоять не будет. Так что давай, ноги в руки — и оформляться. Подвезти тебя?
— Если не сложно, — вздохнул Сиверцев.
— Не сложно. Пойдем.
«Мощно пообедали, — подумал Ваня, усаживаясь в машину Тараненко. — Ладно, будем надеяться, что жизнь пошла в гору!».
Остаток дня Сиверцев провел именно так, как распланировал Тараненко: сдавал дела Пашке, пил отходную с коллегами, виновато поглядывал на Баженова, потом вторично угостился кенийским высокогорным у секретарши Анжелы и часов в восемь вечера уже мог считать себя сотрудником нового для себя отдела. За пределы исследовательского центра он вышел, ещё не решив, куда направится: в общагу, в снова открывшийся «Ать-два» или ещё куда.
Но выбор вновь сделали за него: выйдя за КПП, Сиверцев узрел болотного цвета «Лендкрузер», вздохнул и покорно направился к пассажирской дверце.
Поехали, конечно же, в «Вотрубу».
Примерно в это же время в офисе Покатилова, только не в кабинете, а в смежном мини-баре, хозяин вторично за сегодняшний день принимал Максима Тараненко.
Мини-бар был скудно освещен, совсем как покатиловский кабинет. Небольшой низкий столик, рядом тележка с напитками, льдом и фруктами, удобные кресла. Что ещё нужно для серьезного разговора?
Покатилов и Тараненко сидели тут второй час. Основное они уже обговорили, теперь попивали виски и разбирались с частностями.
— И всё-таки, — повторил вопрос Тараненко. — Почему именно Сиверцев? Консультироваться логичнее у людей посерьезнее. Парень-то он неплохой, не спорю, но зеленый ведь совсем. И с другой стороны — для полевой работы есть специалисты не измеримо выше классом. Тем не менее вы настояли на его отправке. Почему?
— А ты, что ли, против, Максим? — словно бы нехотя поинтересовался Покатилов.
Тараненко задумчиво пошевелил стаканом; лед тихонько звякнул о стекло.
— Нет, зачем же против? Просто я хочу понять вашу мотивацию, Виктор Павлович. За решением привлечь Сиверцева явно что-то стоит. Вот я и хочу понять — что?
— А это важно?
Прежде чем ответить, Тараненко сделал паузу, в который раз обдумывая сказанное. В таких делах каждое слово имеет особую цену.
— Полагаю, да. В конце концов, это знание может повлиять на мое поведение в Зоне. А это немаловажно, согласитесь.
Теперь задумался Покатилов.
— Пожалуй, ты прав. Ну, хорошо, слушай. Сиверцев далеко не единственный, кто был рядом с монстром из Зоны в «Ать-два» перед тем, как увели Полоза. Но он единственный, кто вспомнил монстра, едва взглянув на фотографию. Отчетливо вспомнил. Да, с обмороком и последующим снятием психоблока. Но — вспомнил! Остальные помнят, увы, лишь на уровне «вроде да, сидел тут кто-то». По-моему, этого достаточно.
— Думаете, у него выше сопротивляемость пси-атакам монстра?
— Да, думаю. Это, разумеется, соломинка, но другой у меня пока нет. Я не рассчитываю, что сопротивляемость Сиверцева обязательно поможет, в конце концов, сопротивляемость — это лишь голое предположение. Но отмахиваться от подобной соломинки глупо. Лучше использовать.
Тараненко пригубил виски.
— Согласен. В вашем положении любая соломинка важна.
— В нашем положении, Максим. В нашем, — поправил Покатилов. — Постарайся это запомнить, раз уж предложил прокатиться в одной лодке.
Тараненко едва заметно искривил губы в подобии улыбки:
— Я-то запомню, Виктор Павлович. Главное — вы не забудьте, когда придет время делить трофеи.
Лицо Покатилова враз стало жестким и неподвижным, как у изваяния в каком-нибудь старом языческом храме.
— А вот это ты зря, Максим. Если бы я не держал слово, я не занимался бы столько лет тем, чем занимаюсь. И ты меня очень обяжешь, если к этому вопросу мы больше никогда не вернемся.
Тараненко смутился:
— Простите, Виктор Павлович, я действительно наговорил лишнего. Просто… слишком уж часто мне приходится сталкиваться с кида… э-э-э… с людьми, чьи убеждения отличны от ваших. С волками жить, сами понимаете, по-волчьи выть.
— Прощаю, — буркнул Покатилов. — В первый (и единственный) раз. И надеюсь — сработаемся.
Намек был достаточно прозрачен; Тараненко допил виски и встал из кресла. За спиной тут же кто-то возник, но оборачиваться Максим не стал.
— До завтра, — попрощался Покатилов.
— До завтра, Виктор Павлович…
Не успела машина Тараненко отъехать от бара «Вотруба», ко входу подкатил болотного цвета «Лендкрузер».
— Если Хомы в зале нет, — посоветовал здоровяк-водитель, — сядь где-нибудь поближе к занавесочке. За тобой выйдут.
— Хорошо, — кивнул Сиверцев. — Я уже почти привык.
— Ну и молодца, — похвалил водитель.
Сиверцев выбрался из машины; мягко, чтоб ненароком не стукнула, закрыл дверцу и направился к бару. Охрана его уже знала, даже обыскивать не стали.
Хомы в зале не было. А все столы поблизости от занавешенной арочки были заняты. Сиверцев подумал и направился к стойке, где сразу же взгромоздился на высокий вертящийся табурет. Память о недавних событиях в «Ать-два» была ещё слишком свежа: первое, что он сделал, — украдкой замерил радиационный фон.
