Владимир Лавров - Солнечные дети тёмной планеты
Камни перед входом были изрезаны следами драконьих когтей — видимо, драконы частенько нападали на гарпий.
Именно на эту площадку меня и бросили торжествующие гарпии — охотники под одобрительные вопли множества их соплеменников. После долго полёта в неудобном положении мышцы и суставы болели, подниматься не было никаких сил. Удивительно, но гарпии это поняли и не стали ничего требовать. Из пещеры вышел огромный мужик со смешными игрушечными крылышками за спиной, перевалил меня через плечо, как мешок с крупой, и понёс вглубь. Начались долгие недели плена.
Удивительно, но в пещере гарпий было довольно много людей. Как правило, это были люди, похищенные ещё детьми. Некоторые здесь и состарились, но таких было мало. До старости доживали только те, кто был украден совсем маленьким или кто родились прямо здесь. Остальные рано или поздно пытались бунтовать и превращались в обед. Людей гарпии считали ходячим мясом и съедали без малейших сомнений. Иногда, когда охота несколько дней подряд оказывалась неудачной, они спрашивали у Дуду, кто хуже всех себя вёл, и тут же забивали его на мясо.
Огромный глуповатый мужик по имени Дуду (это он принёс меня с площадки) был украден ещё в раннем детстве. Он уже давно забыл, что он человек, и считал себя гарпией. Он с гордостью носил самодельные кожаные крылья и внушал нам, что мы должны честно служить высшим созданиям — гарпиям — и гордиться тем, что служим таким великолепным существам. Дуду ненавидели все, хотя некоторые человеческие качества у него всё-таки были. Он пытался быть справедливым, и когда гарпии спрашивали у него, кого следует съесть, он называл того, кто больше отлынивал от работы.
Люди выполняли те работы, которые не могли делать гарпии. Выращивали на огородиках — довольно обширных, надо сказать, — разные злаки, овощи и фрукты. Овощи и фрукты гарпии любили, злаки шли на каши людям. Гарпии каш не ели, предпочитали мясо. Ещё в обязанности людей входили очистка пещер, изготовление одеял для гарпий и приготовление того мяса, которое гарпии изволили есть поджаренным. Людей было мало, гарпий много, и следующая срочная работа начиналась сразу же после того, как заканчивалась предыдущая. Так много я не работала никогда, на сон оставалось совсем немного времени.
Гарпии это знали и иногда даже жалели людей, приказывали Дуду устраивать отдых тем, кто был совсем измотан. По этой же причине они при первой возможности старались украсть людей живыми. Кормили гарпии неплохо (когда было чем кормить, конечно). На волю, в лес людей не выпускали никогда. Даже дрова для костров гарпии приносили сами.
На второй день плена Дуду взял меня с собою, как он сказал: «Поклониться первому человеку — слуге гарпий». В глубине массива, в довольно крупной пещере стояла статуя пожилого человека, который держал на вытянутой руке маленькую гарпию.
— Поклонись первому человеку — гарпии! — торжественно провозгласил Дуду. Я наклонилась и при мечущемся свете факела (масляных ламп у людей здесь не было) прочитала древнюю надпись: «Потомки мои! Будьте добрыми к гарпиям, которых люди создали для забавы. После Катастрофы, когда драконы уничтожили человечество, о них некому стало заботиться, а их руки не предназначены для работы. Поэтому я и моя семья, мы посвятили свои дни заботе об этих несчастных существах. Будьте и вы добры к ним».
Я уже хотела прочитать Дуду, что здесь написано, но потом решила, что ему это может не понравиться. О его роли в жизни маленькой общины мне уже рассказали другие люди, после того, как отобрали всю одежду (нож и самострел гарпии отобрали ещё раньше). Единственное, что мне удалось сохранить — это пёсика Петю, через которого теперь говорила тётя Ксюша. Когда мне становилось совсем плохо, я жаловалась тёте Ксюше, а та меня жалела. Это приносило некоторое облегчение. Тётя Ксюша сказала, что видела через свою мощную оптику, как повозки с другими детьми благополучно добрались до дома. Это было хоть какой-то приятной новостью.
Однажды мы разговорились. Тётя Ксения сказала, что тоже в детстве занималась танцами, только не эстрадными, как я, а балетом. Несколько часов мы потратили на приятную беседу о том, в чём заключаются отличия (я мотыжила землю на поле, на вершине скалы, и нам никто не мешал). Отличия оказались не такими уж и большими.
— А математические загадки вы не знаете?
Математических задач Ксюша не помнила, зато предложила научить играть в шахматы. В шахматы я играть умела, мы иногда играли с дядей Петей и с Лейте.
— Некогда мне в шахматы играть. Спать хочется смертельно. А что ещё вы умеете? Крылья не умеете делать?
— Нет, не умею, это надо капитана… дядю Петю ждать. Это он на инженера учился. А я в детстве в секцию скалолазания ходила, мы даже в горы выезжали по скалам лазить. Слушай, а правда, давай я тебя по скалам научу лазить? Возьмёшь и слезешь с этой скалы.
— Как, по вертикальной стене? Такого не бывает, я не муха.
— Ты удивишься, на каких маленьких зацепках может висеть человек. И даже там, где нет зацепок, а только трещины в скале. А трещины есть в любой скале. Будешь по вертикали ходить, как по полу родной пещеры. Я на соревнованиях на такую высоту, как пещера гарпий, за три минуты залезала. А ну-ка покажи твою руку… гибкие пальцы, три сочленения… подойдёт. Придётся только научиться подтягиваться.
Подтягиваться я не умела. То есть умела, но плохо. На танцах нас тренировали больше работать ногами. Я неплохо лазила по веткам, но когда тётя Ксюша потребовала подтянуться на небольшом выступе скалы, я едва подтянулась три раза.
— Плохо, надо подтягиваться минимум пятнадцать раз, — оценила тётя Ксюша.
— Пятнадцать раз! — ужаснулась я.
— Не бойся, за три недели накачаем твои мышцы.
С этого дня мы начали тренироваться. Тётя Ксюша заставляла подтягиваться по многу раз в день, по два — по три подтягивания. Когда я оставалась одна, мы учились лазить по скалам. Это действительно оказалось несложным. Скалы, которые на первый взгляд казались отвесными и ровными, при ближайшем рассмотрении оказывались усеянными мелкими выступами, трещинами и выбоинами. Тётя Ксюша не могла показать, как ставить руки и ноги, но даже устных объяснений хватало, чтобы понять. Искать большие зацепки оказалось необязательным — тётя Ксюша учила, что можно сунуть кулак в вертикальную трещину, зажать там, и он будет держать не хуже ручки. Ещё можно было залезть в вертикальную трещину и распереться там спиной и ногами, или только ногами — так можно было легко стоять даже в вертикальной гладкой трещине, где не было никаких зацепок. Нечто подобное мы проделывали в коридорах летающего корабля, когда на нас напали рыжие волки.
Через три недели я лазила уже неплохо. Маленькая скала, на которой я училась в первые дни и которая казалась почти непроходимой, теперь была не страшнее ступенек в пещерах. Теперь я могла взобраться по ней с закрытыми глазами, а в некоторых местах даже без рук.
Через три недели и два дня плена прилетел дядя Петя. Тётя Ксюша тоже осталась, чтобы помогать советами во время побега. Побег был назначен на раннее утро следующего дня.
Когда я, дрожа от страха, приблизилась к краю обрыва, Светило только вставало над горизонтом. Гарпии — лентяйки ещё спали в своих пещерах, укутанные одеялами, сплетёнными людьми из специальных трав. Но я всё равно боялась — отходить так далеко от огородов нам не разрешалось, в основном, для того, чтобы не попасть на зуб драконам.
Было довольно холодно, середина осени никак не способствовала прогулкам без одежды. Но я не брала никакую одежду, да и не было у меня никакой одежды. То лохматое одеяло — накидку, которое я связала из остатков трав от одеял гарпий, годилось только для неспешной ходьбы, но никак не для лазания по скалам.
Приблизившись к обрыву, я поняла, что побег не удался. Весь верх скал зарос разными травами. Попытка подойти поближе и пробраться к камням закончилась бы только соскальзыванием в обрыв.
— Надо искать расщелину, — сказал Петя.
Следующий час я искала выход, свободный от трав, но так и не нашла. Та сторона, что была обращена к морю, заросла скользкими лишайниками и мхом. В отчаянии я вышла через «главный» вход, на площадку гарпий, и глянула вниз.
— Прыгай — прыгай, — поддразнили сторожевые гарпии, — из тебя получится хорошая отбивная, даже отбивать не надо.
Побег был исключён и с этой стороны. Все скалы ниже площадки были завалены навозом сотен поколений гарпий. Лезть по этому скользкому и непрочному покрытию было невозможно. Провожаемая криками гарпий: «Отбивная! Отбивать не надо! Хи-хи!», я вернулась обратно.
— А давай сделаем тебе парашют? — предложил Петя.
— Лучше верёвку сделать, спустится на ней там, где растут травы, а ниже по скале полезет, — предложила тётя Ксюша.
— Нам верёвки запрещено делать. Дуду говорил, кто начнёт верёвку делать — сразу смерть. А что такое парашют?
