Наталья Игнатова - Волчья верность
Проснувшийся город – оказывается, такое возможно не только в Лонгви.
Рогер, хорошея день ото дня, становился все требовательнее, он испытывал свои чары на людях, и Тир уже понимал, что рано или поздно столица превратится в город, который невозможно покинуть навсегда. Вот тогда Гуго пригодится родство с парками и улицами, с площадями, домами и памятниками, с небом и каменной мостовой. У Рогера будет власть над Гуго, но у Гуго будет власть над Рогером. Власть, недоступная Тиру фон Раубу, для которого города всегда были союзниками, а не слугами.
Гуго будет жить совсем не так, как его отец.
Может быть, ему не придется прятаться, не нужно будет тасовать личины, ежедневно, ежечасно выбирая лучшую из множества комбинаций, создавая и разрушая свой образ по сотне раз за день.
Тема личин в последние годы становилась все более болезненной. Раньше неиссякаемые запасы масок и, как следствие, неспособность, расслабившись, надолго удержаться в каком-то одном образе – все это было для Тира обыденностью. Маски нужны, чтобы охотиться и не попадать в неприятности, и то, что за это приходится платить расслоением – абсолютно естественно. Платить нужно за все. Раньше он не знал, что у масок есть предел прочности, после которого они начинают изнашиваться.
А может, это подходит к пределу тот, кто меняет маски, а, Суслик?
Тир ругнулся сквозь зубы.
Ему по-прежнему легко было притворяться, но он заметил за собой уже несколько срывов. Первый звоночек прозвенел почти четыре года назад во Фрейстине. Тогда Тир понял, что не хочет прятать останки Хонта Вейсера, человека, чей образ он использовал для создания очередной личины. От трупа необходимо было избавиться прежде, чем его обнаружит кто-нибудь из людей Эрика, а Тир вместо этого чувствовал желание привести императора в подвал, ставший камерой пыток, и показать, что осталось от человека, побывавшего в руках демона. Показать, что такое Тир фон Рауб…
Как будто Тир фон Рауб – это только пытки и смерть, и ничего больше.
Потом были Блакрены. После – керты, истребленные на глазах у Падре.
Чего он добивается, вбивая все новые и новые гвозди в доски своего будущего гроба?
Хочет доказать, что он чудовище.
Зачем?
Эрик думал, будто бы его легат неадекватно оценивает себя. Как ни смешно, но такое предположение задело гордость Тира фон Рауба, или что там у него вместо гордости. Это было сомнение в его компетентности, и он почти бессознательно хотел сомнение развеять. Но теперь-то Эрик не сомневается…
Да. Во дворце Блакренов Эрик видел все.
И счел увиденное приемлемым.
Он странный человек, его величество император Вальденский. Ну а кто из них шестерых не странный? Кто-то живьем режет на кусочки людей, а кто-то считает, что это вполне естественно – полная гармония в отношениях.
Теперь вот Майр… живой, конечно, но напуганный и получивший повод задуматься. А у Майра этих поводов и так предостаточно. Одна радость: он тоже служит Эрику и пока что осознает полезность легата Старой Гвардии.
Чего же он хотел-то все-таки? Просто предупредить насчет раиминов? Похоже на то. Никто ничего не говорил, никто ничего не слышал, все осталось между куратором Старой Гвардии и ее легатом. Договор, которого нет, по-прежнему в силе, и Тир, если вдруг что, окажет людям Майра Клендерта всю возможную поддержку, а они, со своей стороны, отдадут ему всех, кто выживет.
Все-таки у Майра множество поводов задуматься.
Дома его встретил Шаграт. Вылетел в холл, таща под мышкой хохочущего, размахивающего всеми конечностями Гуго.
– Суслик! – возмущенно заорал орк, не дав Тиру и слова сказать. – Че он, а?! Че у него все «господа», и только я – Шаграт?!
– Потому что все ведут себя как взрослые, – ответила вместо Тира Катрин. – А ты – как двухлетний ребенок.
Забрала Гуго у Шаграта, поставила на пол, одернула на нем одежду.
– Думаю, да, – сказал Тир, сделав вид, что ничуть не удивлен, застав Шаграта в гостях, – думаю, Катрин права.
– Я матом ругаюсь, – обиделся Шаграт.
– Значит, ты – испорченный двухлетний ребенок.
Гуго терпеливо вынес все процедуры по приведению его в порядок, и только когда Катрин выпрямилась, сорвался с места…
Исчез.
Тир перехватил его в воздухе. Перевернул вниз головой, подбросил к потолку. Гуго сделав сальто, упал на корточки, мячиком оттолкнулся от пола…
Тир приподнял бровь, и Гуго тут же угомонился.
Катрин раз и навсегда запретила им демонстрировать свои сверхъестественные способности в присутствии посторонних. Шаграт посторонним не был, но все равно, лучше не расслабляться.
– Я почти успел! – Гуго сиял и требовательно дергал за рукав.
– Я тебя видел, – возразил Тир. – Почти-почти не считается.
– Зато я ни хрена не видел, – утешил Шаграт. – И Катрин не видела. И Суслик тоже не видел, он тебя случайно поймал.
– Ты все еще здесь? – Тир смерил его взглядом. – Вечер на дворе, Шаграт, тебя алкоголики в «Антиграве» ждут.
– Он пришел сказать, что у вас сегодня дела, – сообщила Катрин.
– Шаграт сказал, ты сегодня не пойдешь с нами гулять, – подтвердил Гуго. – Прилетел какой-то господин, которого ты захочешь увидеть.
– Де Трие, – Шаграт бросил Тиру летную куртку (в «Антиграв» пешком не ходили), – явился из Лонгви на выходные.
– Ты правда предпочтешь встретиться с господином де Трие, а не пойти с нами гулять? – уточнил Гуго.
– Слышь, Суслик, – прогнусил Шаграт, – я не говорил тебе, что твой пацан слишком много болтает для двухлетки?
– Ты тоже слишком много болтаешь.
Тир прислушался к эмоциям Катрин. Ну конечно, она напряглась, как всегда, когда кто-то обращал внимание на то, что Гуго развивается быстрее, чем положено ребенку его возраста. Зато сам Гуго ни о чем подобном не беспокоился, у него были другие поводы для расстройства. Он задал вопрос и ждал ответа.
– Мы с тобой пойдем гулять ночью, – пообещал Тир.
Катрин покачала головой. Но улыбнулась, увидев сияющую улыбку Гуго. Тот обожал ночные прогулки. И не его вина, что рассказы о том, где они были и что делали, не радовали его мать. Катрин давно поняла – главное то, что все странные и пугающие уроки, которые дает сыну Тир, нравятся Гуго и необходимы ему.
Но все равно она часто плакала. И Гуго знал об этом…
И это было не то, о чем Тиру хотелось думать сейчас. Сейчас нужно было сосредоточиться на предстоящей встрече с де Трие.
Пилот из Лонгви, о котором в Старой Гвардии уже были наслышаны. Последний год Фой де Трие работал инструктором в Лонгвийской летной академии, а до этого отличился тем, что освоил управление скоростным болидом одновременно со старогвардейцами. Тем, собственно, и привлек внимание.
Да, взглянуть на этого человека стоило. Он прилетел неожиданно, он никого не предупредил о визите, но он и не обязан был предупреждать. Мало ли кто и зачем прилетает в Рогер. В «Антиграве» за годы существования перебывало чертовски много пилотов со всех концов света. Одним больше, одним меньше…
Лонгвийский пилот выбрал для визита выходные дни, уже хорошо.
А все, что хотел увидеть, Тир увидел в первые же секунды. Достаточно оказалось один раз взглянуть на молодого невысокого парня, чтобы зацепиться взглядами, установить мгновенный, сбивающий чувство времени контакт.
Они узнали друг друга. Они были птицами одной породы…
Жаль только, что де Трие, так же как и старогвардейцы, не умел понимать и истолковывать это узнавание. Тир умел. И Эрик. Значит, есть что-то, отличающее Тира и Эрика от остальных, кто был в небе?
Ладно. Неважно.
Делать в «Антиграве» больше нечего – старогвардейцы и без легата развлекут и приветят гостя.
Зачем он прилетел?
Черт, не будешь же спрашивать в лоб. То есть можно, конечно, и в лоб, но пацан молодой и восторженный, в компании легендарных небесных отморозков робеет. Надо дать ему привыкнуть. К тому же может оказаться, что он прилетел просто так. Посмотреть. Ведь и Тир явился сегодня в «Антиграв» именно с этой целью. Посмотреть. Оценить.
Убедиться.
И хотя бы из вежливости нужно послушать, о чем они между собой треплются.
– Новые болиды? – удивленно переспросил де Трие.
Ну разумеется, о чем еще можно говорить с лонгвийским самородком? Конечно же о скоростных болидах и о том, кто и как осваивал управление ими. То есть это для Старой Гвардии – само собой разумеется. А для де Трие, кажется, нет.
Хм, а они уже и на «ты» перейти успели.
Суслик, ты слишком заморочен на своих проблемах. Настолько, что теряешь связь с действительностью…
– Я их испытывал, – сказал де Трие. – Последние полгода перед тем, как наладили их производство, я служил пилотом-испытателем в Вотаншилльском институте.
– Стоп, – нахмурился Риттер, – но это значит, что ты заранее научился летать на скоростных машинах?
– Да, естественно. На тренажерах можно задать любые условия. Твою мать… лучше бы и дальше не слушать!
