Герман Гагарин - Засланец
Если бы Боцман был моим слугой, то я бы уволил его за неряшливость.
Затем я увидел застеленную шерстяным одеялом скамью и понял, что тронутый старик живет здесь, в сарае.
Кого же он тут кормит?..
Боцман пока не показался. Что ж, его обиталище стоит осмотреть внимательнее…
Я переступил порог. Заглянул в открытые коробки: две из них были заполнены чеканами разного номинала. Крогиус платил жалованье наперед? Все может быть под этим дождливым небом. Во всяком случае, старик не бедствовал: на бедра стрекунов ему хватало. И когда он успел тронуться умом: при Крогиусе или уже в его отсутствие?
Стоит ли тратить время на допрос Боцмана?
Я выдвинул ящик, порылся в липких ложках-вилках. Выдвинул следующий и извлек из него плоский пластиковый футляр. Откинул испачканную засохшей кашей крышку. Внутри на красном бархате лежали коконы, сплетенные из шелковой нити. Эта была кладка вроде той, которую я обнаружил в схроне после своего появления на Дожде. Сердце невольно дрогнуло: неужели это воспоминания Тени, которых мне не хватало, чтобы составить полную картину происходящего на Дожде? Сведения о скиллах, о тварях, вроде светоносов и облачников, о Великой Машине… Я осторожно прикоснулся к кладке. Увы, коконы оказались пустыми.
С лязгом захлопнулась окованная железом дверь черного хода. Полоумный старик поставил таз, завозился с замком. Самое время было убраться…
Но я медлил. На штукатурке над притолокой был нацарапан гвоздем треугольник.
Проекция пирамиды. Знак Ктулбы.
А под ним надпись: «Дождь не может идти вечно».
Я моргнул. Надпись была на английском языке.
– Покушало, солнышко… – послышался возле порога голос старика. – Покушало, нетерпеливое…
Что ж, придется старому врезать. Нужно рассчитать силы, чтобы не отправить Боцмана к Ктулбе раньше времени. Выглядит-то он не слишком крепким. Я сжал кулаки и шагнул ему навстречу.
Он шел, опустив глаза. Будто сомнамбула. Или как смертельно уставший человек, который из последних сил бредет к кровати, чтоб упасть на нее и отключиться на сутки.
Кулаки разжались сами собой. Я скользнул в туман, и старик, кажется, не заметил силуэт незваного гостя.
Боцман вошел в сарай, бросил таз на стол, заперся. Последняя фраза, которую я расслышал, была о какой-то «прожорливой лысой суке».
Я перевел дух. Любопытно, какое солнышко имел в виду старый речник? Крогиус держал декоративную крохоборку? А Боцман продолжает ухаживать за ней, выполняя поручение исчезнувшего хозяина?
Пришло время узнать ответ и на этот вопрос: нож-оборотень вновь превратился в отмычку.
Замок открылся легко. Я осторожно потянул дверную ручку на себя. В коридоре царил мрак, но мое ночное зрение в считаные секунды сделало его прозрачным.
На полу валялась всевозможная обувь: от лакированных туфель до разношенных сапог. Блестели лужицы пролитого Боцманом варева. Обои от пола до потолка обросли плесенью и каким-то слизистым налетом. В нишах стенных шкафов, что темнели по обе стороны коридора, лежала сорванная с крючьев верхняя одежда: плащи, куртки, рабочие комбезы.
Из комнат донесся глухой звук: как будто на толстый ковер упал табурет. Теперь я не сомневался, что в коттедже кто-то обитает. И вряд ли это декоративная крохоборка.
В душе шевельнулась надежда, что Тень жив и по какой-то причине скрывается от всех за стенами дома… Но я тут же себя одернул: Навигационную Карту не обманешь. Даже если бы Крогиус находился в коме, его сигнал продолжал бы поступать на Землю.
А потом я вспомнил бесформенное нечто, метнувшееся на меня из темноты гостиной.
Показалось? Может быть.
Но револьвер я взял с собой не зря.
Я осторожно двинулся вперед. Нож-оборотень снова вернулся в боевую ипостась. На клинке играли яркие – для моего ночного зрения – блики.
Я заглянул в открытый дверной проем справа: за ним находилась пустая кухня. Очевидно, утварь и мебель из нее перекочевали в сарай Боцмана. Я провел ладонью по стене: под наслоением грибка скрывалась перламутровая кафельная плитка.
Сколько же времени за домом никто не следит? Судя по цвели и запустению – больше земного года. Крогиус, Крогиус… Вряд ли ты хранил свои секреты здесь. Но, быть может, в этом доме я смогу найти ключи к событиям, предшествующим твоей гибели.
Заскрипела дверь в конце коридора. Я обернулся; лезвие «оборотня», сверкнув, описало полукруг.
Что там? Сквозняк?
Сквозняк… Точно гнилостное дыхание умирающего дома…
На фоне сумрака, скрывающегося за очередным дверным проемом, серебрились тончайшие нити.
На Дожде нет пауков. Зато есть личинки, способные сохранять информацию. Кладку с пустыми коконами я видел в сарае у Боцмана. Тень научился выращивать этих симбионтов, совместив технологии Сверчков и наработки земных генетиков. Дэна Крогиуса недаром называли лучшим агентом Карты.
Внезапно я понял: Тень разводил личинок дома. Вот в этом самом коттедже. Как я раньше не догадался…
Я коснулся позолоченной дверной ручки. Острием ножа снял с притолоки крошечного белого червячка. Вот такой извивающейся мерзостью у меня сейчас набиты кишки. Личинки едят и пьют вместе со мной, делясь в ответ воспоминаниями Тени. Они копируют и сохраняют в ганглиях фрагменты моей памяти, точно кластеры живого жесткого диска.
Любопытно, что же плодит их?
«Прожорливая лысая сука», – так сказал старик.
Посреди столовой стояло грязное жестяное корыто. В нем бугрились остатки похлебки из мяса стрекунов. Паркет вокруг корыта был покрыт заплесневелыми пятнами. Рядом на смятом целлофановом чехле действительно валялся табурет. Звук его падения я услышал в коридоре с полминуты назад. Запах в столовой стоял еще хуже, чем в сарае Боцмана. Какой-то кислятиной несло и еще – гнилью.
Быть может, тело Дэна Крогиуса – здесь?
Я почувствовал взгляд. Пронизывающий холодом, чужеродный взгляд.
Из гостиной на меня глядели две пары глаз, сияющие отраженным светом Бриарея.
И в следующий миг тьма выплюнула чудовищное создание: оно понеслось на меня, сбив стоящий на пути стол, отбросив ударом лапы корыто. Я метнулся в сторону, врезался спиной в буфет. Оглушительно зазвенело стекло.
Тварь проворно развернулась. Напоминала она медведку, вымахавшую до размеров пони. Шесть лап, бледный, полупрозрачный хитин, чешуйчатые крылья, маленькая голова, которая пряталась под грудным панцирем. Светящиеся пятна – их я принял поначалу за глаза – располагались на панцире. К брюху твари крепился мечевидный яйцеклад, покрытый похожей на плесень гадостью, какую я видел на стенах в кухне и коридоре.
Крогиус исчез, а созданная им живая фабрика по производству личинок оказалась предоставлена самой себе. И еще – Боцману, который продолжал исправно ее кормить, то ли по собственной инициативе, то ли выполняя волю Тени.
Когда я понял, в чем здесь дело, мне расхотелось убивать эту брошенную королеву. Все-таки любопытнейший экземпляр, уникальное существо. И хоть мои познания в биоинженерии были не такими обширными, как у Крогиуса, я бы с интересом изучил гигантское насекомое. Как оно было создано? Каким образом ее личинки приобретают свойства носителей информации?
Стоп!
Если есть королева, которая плодит личинки, значит, имеется и трутень, который ее оплодотворяет.
Крогиус! Как у тебя все запутано!
Я ускорился. Передние лапы твари едва не заключили меня в объятия. Королева распахнула острые жвала, как будто в недоумении. Я же, превратившись в размытый силуэт, отступил к входу в гостиную.
Дверь с треском распахнулась. В комнату ворвался Боцман. Старик двумя руками сжимал револьвер, который я видел у него в берлоге. Недолго думая, он стиснул спусковой крючок.
Я впрыгнул в смежную комнату. Две пули пробили стену из тонкого дерева и разбили окно на противоположной стороне. Я загородился завернутым в целлофан креслом, вынул из кармана комбеза свой револьвер.
Как бы обойтись без пальбы… Тем более что старик больше не стреляет.
В столовой происходила какая-то возня. Королева всхлипывала, вертелась вокруг Боцмана, точно дворняга, и роняла из жвал тяжи слизи.
Ускорившись на секунду, я переместился к простреленной стене. Поглядел сквозь отверстие в столовую.
Крогиус! Проклятый мутант! В отличие от меня, ты с аборигенами не церемонился вовсе! Теперь ясно, кого ты назначил трутнем.
Поэтому королева бросилась на меня. И не для того, чтобы растерзать и сожрать вошедшего незнакомца.
Конечно, это лишь предположение. Но проверять его на своем опыте у меня желания не было.
Боцмана – вырубить. Королеву – убить.
Это был самый щадящий вариант из доступных.
Я заставил нож-оборотень превратиться в плоский брусок металла. Шагнул в дверной проем, запустил железкой старику в голову.
Но коварное оружие Сверчков в воздухе снова трансформировалось в клинок. Боцман отпрянул, но лезвие все равно сбрило ему часть головы. Брызги крови запятнали потолок и стены.
