Виталий Саух - Зона Действия (СИ)
Расстановка сил была ясна, примерный план действий уже вырисовывался в сознании, осталось лишь дождаться условного-отвлекающего сигнала — тогда то все и случиться. Я крепко взял в руки пулемет. Как только грянет взрыв свето-шумового заряда, прикопанного в полотно дороги, я ускорюсь и вылечу из своего укрытия.
Весь наш расчет строился на том, что пленники при звуках стрельбы упадут на землю, их охранники, облаченный в тяжелые экзо скелеты, подобной способностью, на наше счастье, не обладают. Вот тут-то мы и выдадим им причитающееся сполна.
* * *Колонна подходила к контрольной точке, приметному клочку дороги с сухой узловатой ветвью на обочине.
Я плотно закрыл глаза, ожидая хлопка и начал медленно считать про себя:
Один.
Два.
Три.
Четы…
Где-то вдалеке со стороны Базы, раздалась очередь. Расслабившиеся было фермеры встрепенулись, во все глаза смотря туда где слышались выстрелы.
Я и сам от неожиданности едва не начал атаку до того как сработает светошумовая.
Что там произошло на Базе?
Кто и в кого стреляет?
А через мгновение мне уже было не до этих вопросов.
Сработала наша отвлекающая закладка.
Взрыв был ярким, ощутимым даже чрез сомкнутые веки.
Я тут же нажал на клавишу инъектора, ускоряя нейроны, и из-за своего укрытия вылетел уже в «разогнанном» состоянии.
Поскольку я находился с правой стороны от колонны, то и решил начать атаку оттуда же.
Ручной пулемёт ожил в моих руках. Выстрелы не слились в сплошной гул, как если бы я стрелял в обычном для любого нормального человека состоянии. Ускоренное нейронов позволяло мне ощущать отсечку после каждого выстрела, следовательно, точность стрельбы была гораздо выше, давая возможность пустить почти каждую разрывную пулю в причитающуюся ей цель.
Первые две пули ушли на пристреливание (конечно, если считать пристреливантем оторванную руку и развороченное плечо), зато все следующие достигли врага, нанося смертельные попадания.
Я старался бить лишь в головы, для того чтобы минимизировать попадание в мирное население, которое, едва началась стрельба, тут же в ужасе рухнуло на землю. Хотя бы здесь наш, шитый белыми нитками, план сработал. Нацисты остались без прикрытия щитом живой силы и теперь стояли ввосьмером (двоих я уже прибрал), как на ладони. Как только попадание под дружеский огонь конвоируемых свелось к минимуму, я тут же широким огневым веером полоснул по охранниками, свалив некоторых с ног, а некоторых отправив в ад под бочок к их идейному нацистскому лидеру Степану Бандере.
Каракурты тоже не дремали — еще до того как я перевел ствол на передний фланг, уже половина оставшихся конвоиров перестала существовать.
В себя пришли и нацмены, но я уже смещался с предполагаемой огневой линии и контратакуя.
Бронебойные патроны творили чудеса, вскрывая бронь экзо скелетов как нож консервные банки.
Выпустив короткую очередь я все-таки вынужден был искать укрытия — огонь противника, который я единолично перетягивал на себя, был слишком плотным.
Однако, пока я крутился как юла, стрельба смолкла — каракурты уже расправились с группой конвоирования.
Вся операция по ликвидации живой силы противника заняла по времени всего три с небольшим секунды.
А затем воцарилась тишина.
Плененные гражданские замерев, зажав расширившиеся от ужаса глаза, пытаясь закрыть голову рукам, лежали на влажной земле и ожидали неминуемой смерти.
— Не бойтесь, люди! — громко крикнул я, — Все закончилось! Теперь никто не причинит вреда! Не бойтесь нас — мы русские!
— Русские, русские….- послышалась несмелая разноголосица, которая с каждой новой секундой набирала силу, уверенность, надежду и веру в то, что все будет хорошо, — РУССКИЕ!!!
* * *Когда ажиотаж спасения немного поутих, мы объяснили освобождённым о том, что нам необходимо объединиться с основной группой и как можно быстрее выдвигаться из Зоны.
У меня всё никак не могла выйти из головы та очередь, которая прозвучала сразу перед началом освободительной операции.
Хотя казалось бы Зона — это место само по себе неспокойное и стрельба здесь вполне обычное дело. Может отгоняли подальше озверевших тварей? Да мало ли что могло произойти. И всё же, что-то здесь не давало мне покоя.
И как выяснилось — не зря.
Уже в самом ближайшем времени мы узнали то, что полностью подтвердило мои дурные предчувствия.
* * *Когда мы прибыли на Базу, один из каракуртов оставшийся здесь за старшего, доложил о случившемся происшествии, которое могло кардинальным образом повлиять на те «радужные» планы, которые могли окраситься в совсем уж мрачные тона.
В двух славах: Один из тех, кого мы считали освобожденным узником, был ни тем за кого себя выдавал. Ох, сдается мне, что этот и был тот самый бесследно исчезнувший Доктор, прикинувшийся жертвой.
Оказавшись в одном из секторов охранения этот лже ополченец хладнокровно перестрелял всех, кто был вместе с ним в наряде, а затем скрылся в неизвестном направлении.
Но что-то говорит мне, что очень скоро он вернется. И вернется не один.
Я бы не стал надеяться на то, что безумного Доктора по пути к своим друзьям уничтожит случайная аномалия — это было бы слишком большим везением, на которое не стоит рассчитывать.
А вот к чему нам нужно было готовиться, так это к огромным неприятностям.
* * *Надеяться на русский авось, не стали. В лагере полным ходом шла подготовка к штурму.
Если бы мы даже выдвинулись прямо сейчас, то даже и тогда нас все равно застали бы в пути нацисты.
Вы даже представить себе не можете, что такое провести по аномальным территориям около трех сотен гражданских. Уверяю вас — это самый настоящий титанический труд за который, вполне возможно, надо ставить памятник, при жизни, если, конечно, удастся выжить. Поэтому, ни о каких экстренных марш-бросках речи уже не шло.
Мы лихорадочно готовились к осаде.
В ход шло все: создавались минные заграждения, монтировались минометные установки на турели, и даже, кое-какие опасные артефакты (а были в коллекции беглого доктора и такие) нашли себе применение.
Что касается личного состава, то здесь дела обстояли из рук вон плохо. Правда взамен подло убитых Доктором в нашем отряде ополченцев прибавилось шестеро мужчин, способных держать в руках оружие.
Итого теперь количество бойцов, не считая каракуртов и меня, составляло: три сталкера, сорок три мужчины, из которых почти половина оружие в руках не держали, и еще три девушки-спортсменки. А теперь вопрос на засыпку: — Как вы думаете, кто нибудь из них когда-то убивал человека?
А если убивал, то делал это без внутреннего надлома, без духовных переживаний и шока?
Вы думаете убить человека легко?
Конечно, фантазирует об этом почти каждый, но на деле абсолютному большинству хватает набить морду обидчику, ну или попинать слегка. Попадаются, конечно, разные отморозки, но это единицы на тысячи.
Вы спросите: — Зачем я задаю такие каверзные вопросы?
Ответ очевиден! Всем нам придется убивать! Убивать много! Убивать безжалостно! Убивать, возможно, до последнего патрона!
Как можно быть уверенным в том, что участок оставленный на ополченцев не форсируют почти без боя, в упор расстреливая пацифистов?
Именно поэтому я напрямую спросил у ополченцев:
— Убивали ли вы когда-нибудь живого человека? И я не имею ввиду несчастные случаи, ни автомобильные аварии в которых по вашей вине погибли люди!
Под убийством я имею в виду убийство! Когда вы исполняя приказ, или защищая свою жизнь или жизнь своих близких, убивали?
Первым руку поднял кавказец.
Я знать не хочу откуда у него такой опыт — может быть он еще в Первую Чеченскую русских солдат убивал? Возраст как раз подходящий. Кто его знает! А мне это знание его прошлого сейчас ни к чему. Мне еще с ним плечом к плечу в одном строю стоять. Вот поэтому я даже уточнять ничего не стал, просто принял как факт то, что в нужный момент рука у джигита не дрогнет.
Затем были двое из трёх сталкеров.
А затем был «сюрприз» — одна из трёх наших девушек подняла руку. Ого! Эта то где и когда уже успела? Судя по возрасту совсем молодая — года двадцать три плюс минус год.
Ну, да и я не следователь, чтобы вызнавать всю правду. Было, значит было. У меня у самого, скорее всего, скелеты, причем действительно человеческие, только в десяток шкафов поместиться могут.
Из остального контингента ополчения количеством в четыре десятка руку подняли ещё четверо.
Один сорокалетний мужик, тело которого процентов на сорок, покрывали наколки, совершенно не стесняясь назвал статью по которой он совсем недавно вышел по УДО.
