Вячеслав Шалыгин - Провокатор
Впрочем, конкретно к Гюрзе стражники относились спокойно. Он уже не раз доказывал свою преданность новому режиму, не только поставляя ценные сведения, но и лично расправляясь с людьми из Сопротивления на глазах у стражников. Так что настороженность воинов была вызвана именно ожиданием каких-нибудь особых новостей, а не опасением, что Гюрза может вдруг вытащить из-за пазухи кистень и проломить череп госпоже приору.
Как и полагается по инструкции, двое бойцов проводили Гюрзу до самой двери квартиры, где ждала Арианна, вошли следом за ним, но замерли у дверей. К комнате, вход в которую закрывала завеса наподобие «жидкого зеркала», агента проводил переводчик — нескладный худой тип в очках, — а в «зазеркалье» Гюрза отправился уже один. Проходя сквозь силовое «зеркало», Гюрза невольно задержал дыхание и прикрыл глаза. Это было необязательно, силовая завеса отреагировала на сигналы наноботов-маркеров Гюрзы и сделалась почти прозрачной, то есть неопасной, но чисто человеческие рефлексы, в отличие от души и совести, Гюрза пока не растерял.
Очутившись в потайной комнате явочной квартиры, Гюрза медленно выдохнул и расслабился. Здесь было спокойно. Пожалуй, только здесь агент мог чувствовать себя в безопасности, а еще только здесь он мог быть самим собой.
Да, его немного волновало присутствие высокого начальства. Но ему не нужно было играть роль офицера Сопротивления, не нужно было притворяться патриотом, постоянно просчитывать все свои шаги и не требовалось следить за словами, чтобы не ляпнуть вдруг чего-то лишнего. В сравнении с таким количеством плюсов присутствие начальства было совсем незначительным минусом. Да и не минусом вовсе. Ведь начальством была несравненная Арианна. Строгая, требовательная, порой жесткая, но… прекрасная, что компенсировало любую строгость.
— Гюрза, — приветствовала приор агента.
— Госпожа Арианна. — Гюрза позволил себе на миг задержать взгляд на лице хозяйки.
— Что вы так смотрите? — отреагировала Арианна.
— Простите, госпожа. — Гюрза склонил голову.
— Вы странный человек, — задумчиво глядя на агента, сказала Арианна. — Все люди странные, но вы для меня и вовсе загадка.
— Моя душа открыта, госпожа, мне нечего скрывать. Спросите, я отвечу на любой вопрос. Возможно, тогда вы измените свое мнение обо мне.
— Лучше этого не делать. — В голосе Арианны промелькнула непонятная Гюрзе нотка. — К тому, что хорошо знаешь, привязываешься.
Гюрза буквально обмер. Привязываешься?! Неужели Арианна допускала такой вариант? Привязаться к человеку! Пусть как к вещи, недаром же она сказала «к тому, что хорошо знаешь», а не «к тому, кого знаешь», но все равно. Может быть, эта фраза имела под собой основания? Может быть, в недавнем прошлом с Арианной случилось нечто подобное? Почему она была переведена из милого всем серпиенсам Лондона (по слухам, британский климат напоминает им родной) в опасную и холодную Москву? Уж не из-за привязанности ли к какому-то человеку? Маловероятно, но ведь «вероятно», а не «исключено»!
«Загадка? Нет, госпожа приор, загадка не я, загадка вы!»
— Говорите, Гюрза, зачем вы попросили о срочной встрече? — В голосе Арианны больше не было лишних ноток, но говорила она не строго, просто по-деловому.
— Надеюсь, вы изучили мои донесения господину Верлю Омни, госпожа, и знаете о планах Сопротивления?
— Я полностью в курсе текущих дел, Гюрза. Сопротивление изменило свои планы?
— Да, госпожа. День восстания перенесен. Штаб намерен начать наступление в ближайшие трое суток. К сожалению, у меня нет более точной информации.
— Почему они перенесли сроки?
— Не знаю, госпожа. Могу лишь предположить, что у штаба возникли подозрения относительно вашей осведомленности о планах Сопротивления.
— То есть штаб знает, что мы ведем контригру?
— Предполагает, — уточнил Гюрза. — Думаю, на такую мысль генералов натолкнуло сообщение одного самодеятельного аналитика. Буквально вчера он доложил одному из штабных свои соображения и, похоже, сделал это весьма убедительно.
— Плохо. — Арианна коротким жестом приказала Гюрзе подойти ближе. — Смотрите мне в глаза.
Гюрза повиновался. Смотреть в глаза Арианне он был готов вечно. Жаль, что эта игра в гляделки не имела никакого другого подтекста, кроме сугубо делового. Приор в миг буквально загипнотизировала агента и медленно, нараспев приказала:
— Говорите очень быстро, излагайте подробно, со всеми деталями и по минутам.
Гюрза и не подозревал, что умеет так тараторить. Причем очень складно. Итальянцы отдыхали. За каких-то пять минут он расписал прошедшие сутки во всех красках и подробностях.
Когда агент закончил, Арианна провела тонкими прохладными пальцами ему по лицу, снимая гипноз, а заодно выражая свое одобрение. Гюрзе было приятно — и прикосновение, и похвала. Еще задержала бы руку, чтобы агент мог растянуть удовольствие… но нет, не случилось. А жаль.
Гюрза снова не сумел вовремя отвести взгляд, и Арианна усмехнулась, едва заметно, одними глазами. Похоже, она прекрасно знала, какую вызывает реакцию у мужчин, независимо от их расы. Вряд ли ей доставила удовольствие очередная победа над очередным самцом, ведь он был не просто другой, а еще и низшей расы, но какую-то реакцию эта победа в душе у Арианны все-таки вызвала. Позабавила, наверное.
Гюрза неожиданно для себя смутился. Ощущение было порядком подзабытым, но все равно волнующим. Агент будто бы на миг вернулся в юность, когда робел перед красивыми одноклассницами, был беззаботен и постоянно чуточку влюблен. Флэшбэк казался каким-то нереальным, будто бы подсмотренным в кино или вычитанным в книге, и лишь воспоминания тонкого порядка — о весенних запахах, волнах эмоций и тепле прикосновений — убеждали, что это происходило именно с ним, с тем мальчиком, который четверть века спустя превратился в циничное и расчетливое чудовище под псевдонимом Гюрза.
Что ж, такова жизнь. Ни героями, ни злодеями не рождаются, ими становятся в силу обстоятельств, воспитания и потакания наклонностям. Гюрза позволил этой триединой движущей силе жизни увлечь его в стан злодеев, но ничуть об этом не жалел. Плохие парни живут богаче хороших, известный факт, при этом продолжительность их жизни не намного меньше. Разве что умирают не в своей постели, а насильственной смертью, но тут еще вопрос, что лучше — уйти, залив все вокруг кровью, но быстро или скончаться тихо, мирно, но предварительно изрядно помучившись от старческих болезней.
Короткая пауза для воспоминаний и размышлений закончилась, и Гюрза вновь включился в оборот текущих дел.
— Мне все ясно, — сказала Арианна. — Я не разделяю твоего мнения, теория человека по имени Грин не могла прямо повлиять на решение штаба, но косвенно она послужила каплей, переполнившей чашу. В любом случае, нам выгодно, чтобы Сопротивление начало восстание именно сейчас. Мы готовы к этому, а они нет. Твоя задача не допустить, чтобы кто-либо нашел достаточно аргументов в пользу отсрочки начала операции.
— Я постараюсь, госпожа. — Гюрза вновь поклонился.
— Но не так, как ты попытался это сделать минувшей ночью. Покушение на этого Грина было ошибкой. Ты подошел к краю провала. Больше так не делай.
— Хорошо, госпожа, но… — Гюрза собрался духом. — С одной стороны, Грину никто пока не поверил, считая, что он перестраховывается, высосав из пальца свою «теорию заговора». Но, с другой стороны, лично у меня нет сомнений в серьезности угрозы нашему контрплану, поскольку Грин дотошный умник и на особом счету в штабе Сопротивления. Думаю, госпожа, что если кто и сумеет убедить штаб в необходимости отсрочки, так это Грин.
— Почему ты так думаешь? — Арианна взглянула на агента с интересом. Более того, жестом предложила ему сесть за стол. Видимо, Гюрза первым из людей осмелился ей возразить, и этот поступок вызвал у Арианны уважение. — Грин не аналитик, его теория считается паникой дилетанта, не так ли?
— Дело в особом отношении к этому умнику. — Гюрза почувствовал, как от холодного пота намокает майка на спине. Возражать серпиенсу было действительно смелым поступком, а смелость дается тяжело даже записным героям, что уж говорить о форменных злодеях? Но, как говорится: «Взялся за грудь, говори что-нибудь». Вот Гюрза и говорил: — Разработанную научной группой Грина «платформу» — что это такое конкретно, не знает никто, кроме самого высокого начальства, — взяли за основу другие группы, созданные по единому образцу во всех региональных штабах Сопротивления по всему Северному полушарию. Грина считают почти гением, то есть талантливым во всем. Вот почему к его доводам обязательно прислушаются.
— И снова странно. — Арианна задумчиво взглянула на картину, висящую напротив стола, за которым расположились собеседники. Серпиенсы картин не рисовали и относились к этому виду творчества с плохо скрываемым восхищением. То есть фактически признавали, что и низшая раса имеет уникальные таланты. Правда, вслух обычно восторгов не выражали. — Мне очень трудно согласиться с логикой людей. Никто не может быть талантливым во всем, даже серпиенс.
