Вадим Денисов - Генетический дрейф
Теперь Анька делает так: на глаза и на нос надевает дорогую качественную маску для ныряния, на рот — пару медицинских респираторов. И вперёд.
Подруга орудовала в магазине, гремя золотым грузом, смахивая всё подряд в средних размеров сумку, я же, с повязкой на морде, стоял на шухере, регулярно вскидывая ствол и оглядывая в прицел ближайшие дома и переулки. Как всегда в такие минуты, готов выстрелить в любой момент и по любой цели. Без всякого содрогания — созрел! Не загнать теперь назад в темноту этого мрачного демона, который приказывает действовать быстро и жёстко, назначая самые радикальные меры против даже воображаемой опасности. Если на нас нападут, конечно, о самостоятельном нападении речь не идёт — мы всё ещё мирные люди, вынужденно вооружённые.
Когда ты прикован к сторожевому делу, то ожидание напрягает крепко. Постоянно чудится неожиданный звук, стук шагов, скрип пружины и хлопок тяжёлой двери, движение машин или катеров. Глаз ловит теперь уже всегда ожидаемый силуэт сволочной тарелки, разум готов к появлению местечковой бандгруппы или стайки неведомо как находящих друг друга сумасшедших, уже встречали таких в районе аквапарка, вышла троица навстречу… К мистике или чертовщине, если говорить по-русски, не готов.
Так и работаем. Один шуршит, другой шухерит — пасаны делом заняты.
Она вышла минут через десять, вымотанная и нервная — быстрый шаг на воздух, резкий хруст лопающегося стекла и стук машинально отброшенного назад пустого каркаса двери. Ани перевела дыхание, следом то же самое сделал и я. Всего десять минут? Если бы не хронометр на лапе, подумал бы про час-другой, честное слово.
— Второй этап, Гош. Хорошо, что ты не пошёл, — бросила подруга, шлёпнув сумкой по стильной кладке плиток небесного цвета. И тут же начала сдирать с лица защиту.
Одноразовые респираторы на пол, послужили исправно, прощайте. Маску — по обстоятельствам и настроению. Можно помыть, можно выкинуть… Раньше мыли, сейчас всё чаще выкидываем, лучше уж новую взять, их кругом навалом. Почему-то именно за маску не хочется хвататься ещё раз. Интересно и вот что: всегда хочется сберечь глаза. Вонь — лишь спутник газов, а они на глаза и слизистые действуют запросто.
Бр-р… Хорошо знаю, что такое второй этап. Это стадия активного разложения трупа насекомыми. Начинается он с отрождения личинок мух, протекает одновременно с продолжающимся микробным разложением и завершается с окончанием развития личинок, которые и уничтожают основную массу мягких тканей трупа. Средняя продолжительность таким хорошим летом — двадцать два дня. Погода стоит подходящая, процесс происходит форсированно. Мляха, смотреть не могу! А приходится.
Я легко подхватил сумку — точно, килограммов шесть от силы! А мне-то мерещились многопудовые сокровища из пещеры Али-Бабы…
— Подожди, ты говорил, что рядом второй ювелирный есть?
Твою печёнку!
— Что, не хватит?
— Гош, не глупи! Мы уже здесь, дело пяти минут!
Скрипя зубами, я опять бросил золотую суму. Без всякого пиетета.
Я ведь где работаю? Правильно, в ХКЦ. Из того шлама, что у нас остаётся после первичной переработки сырья, в спеццехе МЦ-1 позже извлекают всю платину и палладий, что выдаёт комбинат в виде готовой продукции. В криминале драгоценный шлам когда-то называли «чёрной грязью», пёрли страшно, прокладывая по тундре левые вездеходные зимники. На вертолётах ловили! Я эти драгметаллы каждый день сапогами пинаю… В душе давно нет сладкой дрожи. Особый режим, конечно, проверочки, контроль, но и лаве — полными чемоданами.
— Через один.
Мы медленно подошли ко второму золотому магазину. Я-то чего следом тащусь, надо же джип подгонять, витрину таранить будем, практика устоявшаяся.
— Подожди! Гош, это не ювелирный! — опытно определила Ани, прильнув лицом к толстому стеклу. — Бижутерия! Ну ты и знаток…
— Славтегосподи! — искренне возрадовался я. — Валим, и на небесах это зачтётся. Ты же христианка.
«Падж» стоял с заблаговременно открытым багажником. Никого вокруг, а тревожно. Сука, где эта клятая бабка?
Только вкинул сумку — и сразу выпрямился. Засёк! Теперь тихо!
Ани глядела на меня, я — на неё.
— Видела?
— Да. И вижу.
— Не поворачивай. И глазами не коси.
Что бы это ни было, но оно каким-то непостижимым образом контролирует движение глаз наблюдателя, даже на большом расстоянии. Прячется или уходит мгновенно! Никогда не успеваешь рассмотреть. Уже пятый раз ловлю осознанно, с ожиданием, — всегда одно и то же. И каждый раз начинаю чувствовать запах собственного ужаса. Почему?
Слева, на здании сидит. Грёбаный насос, почему у человека так слабо развито боковое зрение?
— Гош, давай уедем, — прошептала она встревоженно.
— Надо ж понять, что за дрозды тут выпендриваются, Ань… А то скачут по крышам, хрен поймёшь, кто такие и что им надо… Смотрим.
Неразборчивый силуэт вроде пошевелился.
— Что видишь?
— Двигается, — выдохнула Ани.
— Он один?
— Вроде.
Нет, это не птица. Теперь могу сказать это с уверенностью. Вот только различить не удаётся: конечности имеются?
— Что-то похожее на кошку-переростка, вертикальную, — проговорил я одними губами, понимая, что несу сущий бред.
Она быстро кивнула, длинные ресницы пару раз махнули перед расширившимися зрачками. Спокойно, девочка, спокойно, сейчас не то, что прежде, сейчас мы очень опасны… Ну ладно, держись, каракатица ты чёрная! Начали!
Бах! Бах!
Резко развернувшись, я всадил две пули по крыше, навскидку. И ещё разок — в эту отогнутую жестянку, вдруг ты там спрятался, гадёныш чернушный… Вслед за последним выстрелом послышался сочный шлепок рикошета. Я чуть опустил ствол: всё, больше не успеть, проверено. Напарница, как и было предписано, стояла спиной ко мне, контролируя вторую полусферу.
А что вы хотели? Времена такие настали! Ты нормальный человек? Тогда сиди себе дома и не высовывайся, когда не надо. Или выходи поздороваться, спокойно и достойно, это только приветствуется. Забегать за спину и прятаться там не надо, по таким мы начнём стрелять сразу, и из всех стволов, а дальше будь ты хоть комиссаром ООН.
Стоп! Мне показалось, что за обрезом красной крыши кто-то тоненько вскрикнул? Неужели!
— Попал?
Я неуверенно пожал плечами. Да нет, вряд ли…
— Гош, только не говори, что пойдём проверять!
— Не пойдём, — пообещал я, опять глядя ей в глаза. Какие же они у неё красивые…
Проверять… Ни-ма-лейшего желания! Даже если я каким-то чудом попал в Неведомое Нечто, то свалилось оно не на тротуарную плитку, то есть в сторону набережной, а в маленький и тесный дворик. Переулки же здесь таковы, что порой плечи стесать можно. Ну на фиг, не та обстановка.
«Зря прячешься, разбираться придётся!»
Знаю, что придётся. Только не сегодня, не здесь, не сейчас, среди чудовищного смрада всеобщего разложения и какого-то мистического страха.
— Грузимся.
И тут мы услышали лай. Голос подала одна собака, внушительно, глухо, словно приказ отдала. С собачками тут вообще что-то непонятное творится.
— Гош, прыгай!
— Подожди…
Второй раз — это признак возможной системы. Три — можно фиксировать тенденцию.
Два дня назад я уже видел подобное: после наблюдения галлюциногенных чёртиков поблизости появились собаки.
— К лешему их, поехали!
— Да подожди ты! Ствол лучше вытащи!
Анька повернулась к оружию.
— Застряла! Ну дав-вай, сучка ты чугунная! — Следом из салона понеслись горячие армянские, а потом и русские ругательства.
У москвичей, смотрю, не заржавеет.
Вожак ухнул баском ещё пару раз, и над улочкой пронёсся неясный шум, будто с севера по тротуару покатился огромный мягкий ком.
Я уже говорил, что на Корфу с собаками грустно. Хотели мы добыть пёсика, прикормить для охраны «Оазиса» — ничего не вышло, нет собак! А те, что остались, сбились в огромные, не меньше тридцати голов, стаи, их прикорм не прельщает, еды навалом. На человека смотрят как на дерево, чаще всего просто не замечают. И здесь чертовщина… Ну что, навязал я поначалу на проволоку пустых жестяных банок, на ночь ставил их по периметру — задница, а не система безопасности. Вчера разжился путными девайсами: подрезал несколько автономных датчиков движения, бытовых. Китайцы, добрые люди, подсказали, где такие взять. Кругленькая пластиковая лепёшка крепится к любой гладкой поверхности липкой стороной, будильник на радиосигнале — у кровати. Дикая вещь! Правда, на бетон девайсы не полезли, не прилепишь, пришлось повозиться с рационализацией и изобретательством.
Собачья стая летела почти бесшумно: ни звука из разинутых пастей, только сливающийся в низкий гул топот сильных лап.
— Гош!!! — Она уже запустила двигатель.
Пролетая мимо нас, вожак чуть замедлился, быстро повернул голову, отсканировал и понёсся дальше. И почти сразу стая начала тормозить, выпуская вперёд четырёх свирепых псов — жилистых, тонконогих.
