Сергей Шемякин - Освободите тело для спецназа
— Кажется, это его девка! — прогундосил Джек с набитым ртом, подавшись вперёд.
— Сиди спокойно, — сбил его пыл Вильям, внимательно наблюдая, как выскочивший из дома Хадсон, улыбающийся во весь рот, поддержал за локоток приехавшую девчонку, помогая её выбраться из машины, подвёл к двери и пропустил вперед. «Вряд ли это его подружка, — подумал он. — Слишком вежлив!»
Торрес принялся за пакет с едой, который притащил напарник, а потом завалился спать на заднее сиденье, наказав Вонючке не спускать глаз со стоящей перед домом машины. Тот, медленно перекатывая во рту жвачку, вертел маленькой головкой во все стороны. Время тянулось медленно.
Ближе к вечеру Вилли перегнал машину на квартал вперёд, чтобы не слишком мозолить глаза обитателям улицы. И когда около двадцати часов красный фордик, наконец, тронулся, и набрав скорость, помчался по Олд Бридч, Торрес не торопясь завёл мотор и погнал свою машину следом. Он держался на почтительном расстоянии, хотя эта предосторожность была, в общем-то, излишней. — Счастливая и радостная Сьюзен, у которой на душе всё пело от переполнявших её чувств, вряд ли бы заметила преследователей, уткнись они ей даже в багажник.
Г л а в а 16
Лежа в постели в воскресенье по утру, Глеб мысленно перебирал весь вчерашний день.
Без всякого преувеличения суббота удалась на славу. От обеда Сьюзен была в восторге. Хотя Митчелл, несомненно, оказался тоже прав. — Сью приехала при полном параде, рассчитывая, что они пойдут в ресторан. Когда Глеб сказал, что обедать они будут у него дома, она чуть погрустнела, но тут же опять расцвела улыбкой, услышав, что специально для неё, он приготовил обед по рецептам русской кухни.
Обед прошёл что надо! Наконец-то, сержанту удалось дорваться до борща. Да и вино, по его мнению, оказалось хорошим. А что может быть приятнее, чем болтовня с красивой девушкой и неспешное потягивание винишка из высоких бокалов. Сплошное удовольствие! Пока суть да дело, он кое о чём и расспросил: как платить по счетам (в том числе и за больницу), как снять деньги в банке, как выписать чек (чековая книжка обнаружилась в ящике стола) и о многом другом, что было для него премудростью за семью печатями. Никто ведь и не думал готовить его для внешней разведки. Готовили его для спецназа: «А перед нами всё цветёт — за нами, всё — горит!» Так что учиться американскому образу жизни Глебу приходилось самому. А Сью, пока они болтали, всё поддразнивала его: то невинно проведя язычком по своим алым губкам, то приняв такую обольстительную позу в плотно облегающем тело платье, что сержант только ахал про себя и на секунду замолкал, сбиваясь с мысли. Да мало ли у женщин способов очаровать мужчину?! Ей Бог и глазки дал, и улыбку, и голосок нежный. Проведёт ласковыми пальчиками по щеке — внутри всё и переворачивается! Кончились её поддразнивания тем, чем и должны были кончиться. — Подхватил её Глеб на руки и понёс в спальню….
Ткач улыбнулся приятным воспоминаниям и потянувшись, бодро вскочил на ноги. Побрился, умылся, сделал зарядку и пошёл готовить завтрак. Пара яиц, кусок колбасы, чашка чая — что ещё спецназу надо! Можно браться за дела.
В клинику Глеб собирался скрупулёзно. Долго пересматривал гардероб Хадсона, выбирая подходящее. И хотя вещи были вполне приличными, красивыми и добротными, но душа к ним не лежала: чужие они, и всё тут! Не свои, не родные! Даже запах не тот! И хотя мысленно он понимал, что это его вещи, а не кого-то другого, но всё равно испытывал некоторое чувство брезгливости и неудобства, примеряя оставшуюся после Хадсона одежду. Сумки подходящей он в доме не нашёл, но обнаружил хороший кожаный чемодан, не очень большой, но вместительный. Как раз то, что надо, чтобы уложить отобранные вещи.
Пол дня сержант ходил по квартире, осматривая всё подряд. Перебрал содержимое всех ящиков и шкафов. Попавший в руки фотоальбом он изучал долго, особенно несколько семейных фотографий на первых страницах. Мать Хадсона была высокой худощавой женщиной на полголовы выше отца. Ричард видно пошёл в неё. Отец — крепкий мужчина с сединой в волосах, выглядел на всех фотографиях сердитым с сурово прищуренными глазами. «Кремень видно мужик», — подумал Глеб, вглядываясь в скуластое лицо с нависшими бровями и плотно сжатым ртом.
В альбоме нашлось много студенческих фотографий: с друзьями, без друзей и даже в смешной четырёхугольной шапочке с кисточкой, сделанной, очевидно по выпуску. А в конце — десятка два снимков более поздних, снятых наверняка в Дейтоне, с которых улыбалась Кэрол. Девушка выглядела великолепно, да и Ричард вместе с ней смотрелся неплохо. «Красивая пара, ничего не скажешь!» — закрыл альбом сержант, утверждая его на место. «Надо будет ей позвонить, а то действительно нехорошо как-то получается».
В отношении Кэрол он определиться не мог. Она притягивала, привораживала своей красотой и в тоже время пугала. Глеб даже вроде робел перед ней, той робостью, которая возникает, когда протягиваешь руку к чужой, поразившей тебя, изумительной, но хрупкой вещи. Эх, не дай Бог уронить или разбить! Он жалел её. Ну в чём она виновата, что так сложилась судьба?! — Ни в чём! И Ричарда она любила по-настоящему! Глеб это чувствовал. А сейчас всё пошло кувырком, всё стало неопределённым, особенно для неё. И причина всему — Глеб Ткачёв. Он был виноват, и он это знал.
Влюбись он в невесту Ричарда — и всё бы вернулось на свои места, сняв большую часть проблем. Но кроме чувства восхищения, Глеб (как ему казалось) к ней ничего не испытывал. Ему нравилась Сьюзен. А может он просто инстинктивно опасался сближаться с Кэрол Джанвейн, не желая играть роль её возлюбленного, которую ему навязывали обстоятельства. Роль, несомненно приятную, но насквозь лживую и лицемерную, сулящую в будущем не только одни плюсы, но и минусы.
Телефон Кэрол он искал недолго. В справочнике, среди трёх Джанвейнов, Кэрол значилась одна. Глеб набрал номер, напряжённо ожидая когда снимут трубку, а когда после долгих гудков женский голос предложил ему оставить информацию на автоответчике или перезвонить, он на секунду растерялся, не сразу сообразив, что девушки нет дома. Ткач чуть помедлил, собираясь с мыслями и сказал:
— Кэрол, это Ричард. Меня выписали из больницы, но в понедельник я на две недели еду в клинику Эйремана. Предложили пройти курс лечения, чтобы восстановить память.
Он не стал уточнять, что его выписали два дня назад, понимая, что девушка может обидеться и, посему, сказав ещё несколько расхожих фраз, облегчённо вздохнув с чувством выполненного долга повесил трубку.
«Наверное и мне кто-нибудь звонил, пока меня не было дома», — склонился он над своим автоответчиком, внимательно рассматривая кнопки и надписи. Управление оказалось схожим с кассетным магнитофоном. Он перемотал ленту назад и ткнул кнопку воспроизведения.
Записей оказалось две:
— Ричард, я рад, что ты выкарабкался и поправляешься. Лейтенант Митчелл мне звонил. Приеду, как только утрясу свои проблемы с делами. Дней через двадцать. До встречи!
«Отец!» — понял Глеб, почувствовав в голосе тёплые нотки, пробивавшиеся сквозь рубленные телеграфные фразы.
Второй звонок принадлежал Кэрол:
— Ричард, милый, это Кэрол! Страшно волнуюсь, что ты не узнаешь мой голос, как не узнал меня, когда нас пустили первый раз к тебе в палату. Не отрицай, не узнал! Я это поняла по твоим глазам. Ты посмотрел на меня как на чужую! Заинтересованно, но как на чужую!
Кэрол сделала паузу, справляясь с собой и Глеб почувствовал за этой паузой острую боль и неподдельное горе. — Я тебя в этом не виню, — сказала она уже спокойней. — Но страшно переживаю за тебя и за наше будущее. Позвони мне, пожалуйста, когда выпишут из больницы. Очень хочу тебя увидеть. Я не верю, что ты меня забыл, не верю… не верю….
Глеб услышал, как задрожал её голос, а потом раздался щелчок положенной трубки.
«М-да, — подумал он, — нехорошо получается». Сержант прокрутил записи дважды и задумался. Подумать было о чём. Как строить свои отношения с Кэрол? Рвать их или нет? С одной стороны, продолжать отношения, играя роль Ричарда, Глебу не улыбалось. Это означало связать себя по рукам и ногам всеми взаимосвязями Хадсона. А с другой стороны, оттолкнуть девушку, которая тебя любит, из-за сторонних соображений — просто не по-человечески. Не по-божески. Такие вещи аукаются долго. Любовь переходит в ненависть и от этого хуже становится двоим: и тому, кто мечтает отомстить за разбитое сердце, призывая на голову виновника страшные кары, и человеку, отрёкшемуся от любви.[10]
Глеб не подозревал, что в это время в двадцати километрах от Дейтона тоже шёл разговор, имевший непосредственное отношение к нему и Кэрол. Майкл Брейтон с женой пригласили её на уик-энд, поскольку пока Ричард лежал в больнице, Кэрол совсем захандрила. Она гостила у Брейтонов второй день. В воскресенье с утра они загорали около маленького бассейна, болтая о пустяках, и Джейн решила, что момент вполне подходящий. Она давно собиралась поговорить с Кэрол о помолвке с Ричардом, объявленной на день Благодарения.
