Дмитрий Силлов - Закон Снайпера

Я покачал головой.

— Воля умирающего, — сказал я.

Голова усмехнулась.

— Что ж, каждый живет по своим законам. Однако, любой закон что дышло, поворачивается так, как удобно законодательным органам. Ко всему вышеназванному я прибавлю информацию.

— О чем? — поинтересовался я.

— Скорее о ком, — снова усмехнулась голова. — Ведь вы идете в Зону для того, чтобы узнать о том, кто вы. Не так ли? Ну, плюс, конечно, воля умирающего, который, как вы считаете, спас вам жизнь. Но, думаю, что сейчас вам надо выбрать, что важнее — воля того, кого уже нет или ваша дальнейшая судьба.

— Я выбрал, — сказал я.

Голова пристально посмотрела на меня.

— Очень странная логика, — наконец произнесла она. — Возможно, это последствия воздействия извне на мозговое вещество. Никогда не думал, что не смогу договориться с немного недоделанным зомби.

Мне вдруг очень захотелось воздействовать извне на мозговое вещество этого монстра. По крайней мере на вещество одной из его голов. Которая говорила слишком много.

Невольно я сделал шаг вперед, однако меня немедленно остановила мягкая, невидимая, но непреодолимая волна, толкнувшая в грудь и отодвинувшая на прежние позиции.

— Вы не сможете причинить мне вред, — устало произнес мутант. — А я смогу серьезно облегчить вашу жизнь.

Тут я каким-то шестым чувством осознал, насколько одинок этот всемогущий торговец, запертый в бетонном бункере.

— Ты не можешь ходить? — спросил я.

Голова дернула уголком безгубого рта.

— Догадался… Природа любит равновесие. Тому, кто может швырнуть пулемет на полкилометра она не дала самой малости, доступной любому живому существу — возможности перемещать себя без посторонней помощи.

— И поэтому они заперли тебя в бункере…

Это было несправедливо. О чем я и сказал. Добавив при этом:

— Если хочешь, я тебя вытащу наружу. Бесплатно.

Голова усмехнулась снова.

— Не стоит. Моя судьба — это сидение на одном месте. Здесь или в другом бункере — какая разница. Но законы, по которым живете вы, молодой человек, мне по душе. Жаль только, что в этом мире благородство возможно лишь при некоторых нарушениях функций головного мозга.

Этот мутант определенно имел поразительную способность действовать мне на нервы. В том числе тем, что на его хамство я не имел возможности ответить. Ни словами — для этого мои мозги пока еще работали плоховато. Ни физически — это было невозможно, да и нехорошо бить ущербного. Хотя если бы дошло до драки еще неизвестно, не остался ли бы от меня после нее влажный красный трафарет на стене бункера.

— Но поскольку вы доставили мне несколько мгновений положительных эмоций, я в свою очередь попробую вам помочь. Со значительной скидкой! — торжественно изрекла голова.

— Поподробнее можно?

— Конечно, — сказал мутант, для важности слегка прикрыв веки, лишенные ресниц. — Я попробую вернуть вам память. Но поскольку на этот эксперимент требуется значительный расход энергии, возьму я с вас всего ничего.

— Ничего — это бесплатно? — не понял я.

— Ну, не надо понимать все так буквально, — поджала губы лысая голова. — Ничего по сравнению с моими энергозатратами. Скажем, две тысячи триста сорок пять рублей, которые лежат у вас в кармане меня устроят.

Я пожал плечами. Что ж, надо попробовать. Вдруг это существо вернет мне память о прошлом…

— А если ничего не получится? — спросил я.

— Деньги за прием у врача люди отдают вне зависимости от результата, — металлическим голосом произнес монстр.

— Понятно, — сказал я, подходя к столу и выкладывая на него цветные бумажки. Которые честно говоря в моих глазах по прежнему не имели никакой ценности. — Пробуйте.

— Вот это деловой разговор, — хмыкнул мутант. Куча цветных бумажек взлетела словно подхваченная ветром охапка желтых листьев и исчезла где-то в темных недрах склада.

— Возможно, что в случае удачи наша следующая сделка все-таки состоится.

Голова мутанта скосила глаза направо и тихонько произнесла:

— Братишка, подъем. Нужна твоя помощь.

На мгновение в бункере повисла мертвая тишина. А потом я увидел глаза «братишки».

Абсолютно белые, ничего не выражающие глазные яблоки, уставившиеся на меня.

От этого взгляда я невольно отшатнулся и прижался к стене. Мне показалось, что прозрачные белесые ледяные пальцы коснулись моего лба, проникли сквозь лобную кость черепа и принялись сосредоточенно ковыряться в мозгу.

Это было больно. Очень больно. Больно настолько, что я лишь краем сознания ощущал, как мои ногти скребут стену, словно мое тело независимо от моей воли пыталось прорыть в ее толще нору, закопаться в пыли и бетонном крошеве чтобы хоть как-то отгородиться от всепоглощающей боли в которой тонуло мое сознание.

Но боль не отпускала. Она нарастала, раздирала извилины, проникала между ними и лезла глубже, заставляя мое тело сотрясаться в конвульсиях. Сейчас я словно видел все со стороны — склад, себя, корчащегося у стены, мутанта, его головы, одновременно сверлящие меня взглядами и капли пота, выступившие на лбу разговорчивой левой головы.

— Не понимаю… Ничего… не получается… — прошептал безгубый рот. — Брат… помоги…

«Он и так помогает… своими бельмами…», — пришла мысль ниоткуда.

Ошибочная мысль.

Потому, что сейчас мутант обращался вовсе не к своей левой слепой голове.

Горб, разделяющий головы сиамских братьев, шевельнулся, отчего количество продольных складок на нем увеличилось вдвое. Между складками, расположенными по центру горба, появилась щель, увеличивающаяся с каждой секундой. В щели мертво мерцал ослепительно белый зрачок, окаймленный абсолютно черной радужкой.

Это был глаз. Который взглянул на меня лишь на мгновение. Этого было вполне достаточно, чтобы мое тело разорвало на тысячу кусков. Как и весь остальной окружающий мир.

Очнулся я от ощущения холода и жуткого дискомфорта. Помимо того, что у меня нестерпимо болела голова, на нее непрерывной струей лилась ледяная вода. Боль изнутри и мокрый холод снаружи достаточный фактор для того, чтобы прийти в себя и громко застонать.

— Жить будет, — произнес кто-то. — Только мало и хреново. Если умных людей слушаться не станет.

Я через силу открыл глаза, не надеясь увидеть ничего хорошего.

Так и есть. Лучше бы не открывал.

За железным столом по прежнему сидел двух- (или трех-?) головый мутант, а над моей макушкой без чьей-либо видимой помощи висел наклоненный кувшин, из которого лилась струйка воды.

Я отмахнулся от кувшина и встал, держась за стену. Перед глазами плавало с десяток лысых голов, внимательно смотрящих на меня. Неприятное состояние.