Пожиратели миров 5 - Кирико Кири
А что предлагаешь?
Думаю, здесь всё немного проще. Девчонке нужно просто выговориться.
Выговориться? Ладно, попробуем…
— Как ты себя чувствуешь? — решил я хотя бы что-то выдавить из неё. Такое ощущение, что Катэрию попросту контузило.
— Что я чувствую? — медленно повернула она голову в мою сторону. — Ты хочешь знать, что я чувствую?
— Кажется, я так и спросил, да.
— Грант, — она выдохнула. — Что я должна чувствовать, по-твоему? Чувствовать, когда меня родной отец силой пытался затащить, чтобы сделать мне аборт? Затащить под предлогом, что это всё ради меня? Попытался распорядиться даже моим телом как своей вещью? Я радоваться должна? Плясать?
— Не знаю, ты мне скажи.
— Нет, я не рада. Я очень зла. Я… да я ненавижу его. Ты это хотел услышать? Да и вообще, как? Как он мог так поступить? Ладно, хрен с ним, выбросил меня из семьи, как какое-то домашнее животное, я могу понять это. Семья, честь и прочая ерунда. Но он же мне говорил про семейные ценности. Семейные ценности! — выплюнула она эти слова, как отраву. — Что мы никогда и ни при каких обстоятельствах не должны друг друга бросать. Что да, мы бываем невыносимы, но мы всё равно свои. Ты это понимаешь?
— Понимаю.
— И где его семейные ценности были, когда он выгнал меня? Но потом после того, как выкинул меня, как он мог как ни в чём не бывало припереться, вновь улыбаться мне в глаза, строить из себя доброго папашу, а потом скрутить и попытаться вырезать из меня моего ребёнка⁈ Просто, потому что он так сказал⁈ Да кто он вообще такой, чтобы так ДЕЛАТЬ⁈
Катэрия разошлась. Теперь она не просто громко говорила. Её голос то и дело срывался на крик, пусть она и пыталась себя удержать. С другой стороны, она хотя бы начала говорить, а не сидела и смотрела в одну точку, держа всё в себе.
— Не знаю.
— Он просто пришёл делать что хочет! Просто как с каким-то скотом обращается, которого сегодня на спаривание, завтра на убой! Я похожа на скот⁈
— Нет.
— А для него похожа! — выкрикнула Катэрия со слезами на глазах. — Захотел — выбросил! Захотел — отобрал ребёнка! Захотел — отдал в другую семью! И всё это под соусом «всё ради тебя, я знаю, что для тебя лучше»! Просто, потому что ему так угодно! Если он считает, что это хорошо, то значит, это хорошо! Ты это понимаешь⁈ Да он всю жизнь так делал! Всю жизнь, а я терпела, ведь мы же семья! Семейные ценности! А едва я сделала что-то не так, то нет! Нет! Никаких принять! Делай, тварь, как сказано сама или заставят!
Катэрия уже ревела, заливаясь слезами и соплями, глядя на меня со вселенской обидой ребёнка, который не понимал, за что с ним так обошлись.
— Да.
— А он нет! Да ему вообще плевать! ПЛЕВАТЬ! ПЛЕВАТЬ НА ТО, ХТО Я КРИЧАЛА ТАМ! УМОЛЯЛА ОХТАНОВИТЬСЯ! ВСЁ РАВИ ТЕБЯ! ХЁ РАВИ ХЕБЯ, НО КАК Я ЭХО ВИЖШУ! И МНЕ ХЛЕВАТЬ ХТО ТЫ ЧУХТВУЕЩЬ! ЗА ХТО СО МНЁЙ ТЯК⁈
Под конец её речь и вовсе стала неразборчивой настолько, что я начал с трудом понимать, о чём она говорит.
Катэрия ещё несколько минут жаловалась на него, взахлёб вспоминая все свои обиды. От детства, когда она нашла щенка и пыталась его оставить, а отец от злости выбросил его в окно со второго этажа, до уже подросткового возраста, когда она поцеловалась с мальчиком, а отец буквально вытравил его семью из города, сломав им жизнь.
Я услышал достаточно интересного об этом мужчине. Для меня это не выглядело прямо-таки дикостью, но на Катэрии они явно оставили отпечаток. Возможно, это и был ответ, чего она так держалась за ребёнка вопреки отцу.
А потом Катэрия потянулась ко мне и начала падать с кровати. Единственное, что я смог — это броситься навстречу, и она уткнулась мне в грудь лицом, после чего раздалось её протяжное и глухое:
— У-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у…
Она ревела так минут пять, пока совсем не смолкла, хотя и продолжала прижиматься лицом к моей груди и пачкать рубашку соплями и слезами.
Будь милосерднее к девчонке, чувак…
Я само милосердие.
Ага, заметно…
Я помог ей выговориться. Ладно, я могу обнять её и погладить по голове, если ей станет от этого легче. Как бы то ни было, на мой взгляд Катэрия крепкая девушка — переживёт это.
Мы сидели так очень долго, пока она наконец не выпрямилась, вытирая красные глаза и нос.
— Мне стало легче, — негромко произнесла она. — Спасибо, Грант.
— Не за что.
— Просто… просто всё равно больно осознавать, что как человек, ты никому не нужна, — вздохнула она. — А как ты… можешь так спокойно относиться ко всему?
— Наверное, потому что на фоне того, с чем я сталкивался раньше, это лишь небольшие проблемы, которые так или иначе решаются, — пожал я плечами.
— Да, я и забыла, откуда ты… — вздохнула она. — Такие, как ты всем нужны, наверное…
— Ты сестре нужна, — напомнил я.
— Это… это да… — вздохнула Катэрия.
— Есть много других людей, кому ты нужна.
Чувак, ты сейчас ходишь по чертовски тонкому… а нет, уже провалился.
Катэрия внимательно взглянула мне в глаза. Так пронзительно, будто пыталась разглядеть душу через них. Я ответил ей прямым взглядом, пока Катэрия не отвернулась.
Молодец… если ты говорил о людях, коих она защищает, будучи охотницей, так и надо было сразу ей сказать.
Я… я уже понял. Ладно, не суть…
Суть, чувак, суть!
Думаю, сейчас у нас есть проблемы
