Повелитель Ифритов 2 - Артём Март
— На княжича пошел. Храбрый…
— Родовой войны не боится.
— Какая тут война? Если разбираться, Балконский сам виноват.
— А как его зовут? Что-то лицо не знакомое.
— Это оскорбление, — гневно выдохнул княжич, — оскорбление чести рода!
— Я вижу тут единственный повод твоему роду оскорбиться, — холодно проговорил я, — это неумелый рукопашный бой в твоем исполнении.
В несколько дворян в очереди прыснули. Кто-то тихонько хохотнул.
— Кто смеялся?! — княжич обернулся, обвел всех, — кто смеялся, я вас спрашиваю! Всех поджарю… — зашипел он и принял позу вытягивания магии. К пальцам из воздуха потянулись огненные хлопья.
— Ну, княжич, ну что вы...
— Полегче…
— Если у вас спор, прошу, выйдете на улицу и там…
— Заткнуться всем! — заорал княжич.
Я ухмыльнулся. Использование магии без разрешения на территории военной части или военного комиссариата — это преступление, которое карается уголовной ответственностью. Сынок только что нажил отцу нехилых проблем. А что касается отношений между дворянами, согласно Императорскому Указу, в армии, при отбытии воинской повинности, используется не гражданская трехступенчатая субординация, а армейская, по званиям. Любые дуэли запрещались, а их проведение каралось по закону (хотя я уверен, что их постоянно проводили тайно).
С этой точки зрения, находясь здесь и сейчас, мы с княжичем были в равном статусе — призывники. Хотя, конечно, его положение поможет ему занять более высокое звание и быстрее двигаться по службе. Но сейчас это не имело значения.
— Попробуешь воспользоваться магией, — я исподлобья заглянул ему в глаза, — и к утру окажешься за решеткой. Никакого тебе полка чистильщиков. Только отцовские передачки с олениной и кубинским табаком.
На мгновение в его глазах блеснула нерешительность. Однако, княжич быстро подавил ее, набычился сильнее.
— Зато ты, — начал он сквозь зубы, — останешься валяться тут жаре… — он недоговорил.
Заметив, что магия больше не липнет к его рукам, княжич растерялся. Стал нервно водить взглядом от одной ладони к другой.
— Что такое, — я ухмыльнулся, — ты перенервничал?
Пока высокородный гневно фыркал, болтал со мной и грозно таращил глаза, я поочередно усмирял вокруг всех ифритов, которые давали ему магическую силу. В его собственном кителе жил Ифрит Сильной Спеси. В брюках — Ифрит Самоуверенности. Вокруг были и другие, поменьше. Но магия тянулась к нему в основном из этих. Я обрезал канал.
Княжич растерянно заморгал, поднял на меня недоумевающие глаза. Он явно впал в ступор и пытался подыскать слова.
— Если кулаки чешутся, — я самодовольно ухмыльнулся, — проследуем на улицу. С радостью почешу свои о твое лицо.
— Ах ты…
— Что тут происходит?! — Раздался властный женский голос. Все, в том числе и я, уставились на его источник.
В проеме, что вел в коридор из широкого холла, стояла высокая белокурая женщина лет тридцати пяти. Ее золотистые волосы были красиво убраны под аккуратную черную пилотку. Китель, подпоясанный на тонкой талии черным ремнем, красиво наполняла объемная грудь. Форменные брюки со стрелкой аппетитно обтягивали стройные бедра. Взгляд строгих светлых глаз пошел по коридору. На миг остановился на мне он будто бы смягчился. Через мгновение пошел дальше, зацепился за княжича. Я сразу понял, что женщина — это новый начальник военкомата. Новый комиссар.
— Вы все никак не успокоитесь, господин Балконский, — тоном строгой учительницы сказала блондинка. Я рассмотрел на ее плечах майорские погоны. Ого. Молодая, для такого звания. На груди блестел золотой дворянский орден боярыни.
— Это несправедливо… У вас тут никакого почтения! — неубедительно залепетал он. Видимо, то обстоятельство, что у него не вышло сотворить заклинание, сильно выбило его из колеи.
— Статья двенадцать точка пять. Я уже вам объясняла. Вы тут на равных с остальными призывниками. Несмотря на статус вашего отца. Это раз, — я увидел, как по правое и левое плечо от блондинки возникли два унтера. Они напряженно смотрели на княжича. — а два, использование магии в здании военкомата — военное преступление. Взводный Сминин, Взводный Вахмутов, — она по очереди взглянула на обоих офицеров, — арестуйте княжича и препроводите в канцелярскую. Я буду там через пять минут.
— Вы не имеете права. Я сын Князя. Это оскорбление! — занервничал Балконский.
— Лучше тебе подчиниться. Ты и так уже дров наломал. Не усугубляй, — спокойно проговорил я.
— Бесправие, — на лбу княжича выступил пот, — неуважение! Вы заплатите…
— Рекомендую вам помолчать, — вскинула красивый подбородок комиссар, — Вера Ивановна? Вера Ивановна, куда вы пропали? Ах, вот вы где.
Из-за плеча майорши высунулась девушка-унтер, та самая, которую обидел княжич.
— Я здесь, госпожа комиссар, — пискнула она.
— Отлично. Вызовите военную полицию.
— Слушаюсь!
— Мне нужен родовой адвокат, — буркнул княжич, когда унтер-офицеры стали конвоем по обе стороны от него, — требую звонок.
— Позвоните в канцелярской, в моем присутствии. Увидите княжича.
Офицеры отдали честь. Аккуратно подталкивая дворянина, вместе пошли по коридору.
— Руки убрал! — огрызнулся он на унтрера, — а с тобой, отступник, — он обернулся, — я еще поговорю!
— Жду с нетерпением.
— Прекрасные показатели по здоровью, — белокурая комиссар, по имени Елена Сергеевна Фидорина, пробежала взглядом по отчету моего медицинского осмотра, подняла глаза, — у меня такое ощущение, будто вы и не болели никогда. И магическое ядро развито прекрасно. Четвертый потенциал. Почти пятый. Сам цесаревич обзавидовался бы.
— Благодарю.
Забавно, но кабинет начальника, после “загадочной смерти” прошлого комиссара, прихвостня Зосимова, переехал в другое помещение. Боярыня Фидорина, по всей видимости, была дамой с характером, и отказалась работать там, где погиб человек.
Ее кабинет расположился на первом этаже. Чуть более тесный, но гораздо светлее из-за больших окон, он создавал приятное впечатление. Мебель ее рабочего места тоже была иной, нежели та, которой пользовался несчастный предшественник.
Комиссар восседала за скромным черным офисным столом с широкой приставной частью для собраний. Скромность, однако, была больше напускной. Рабочий стол Комиссара изготовили из цельного дерева.
— Вас хоть в пекло, — она улыбнулась. Пухлые розовенькие губки мило искривились.
— Вы щедры на комплименты, — я ответил улыбкой, откинулся на деревянном мягком стуле, занятом мной за приставной частью стола, — пытаетесь меня смутить?
— О нет, что вы, — засмеялась женщина, — судя по вашему взгляду, вас будет сложно смутить даже такой опытной женщине, как я,
