Откровение невидимки - Никита Китман
Тени неторопливой гангреной поползли вверх по руке, направляясь к горлу песочного человека.
– Бой закончен, ты проиграл, – холодно, но с едва уловимой одышкой, произнес Лео, обращаясь к врагу.
Такой трёпки Ганс и Лео уже давно не получали. Парочка стражей словно побывала в мясорубке.
Когда тень охватила руку песчаного убийцы до локтя, впервые прозвучал голос их врага.
– Похвально. Я упомяну о вас при встрече с хозяином. Достойное сопротивление.
Голос его звучал очень сипло, а слова он произносил с небольшим интервалом, старательно отделяя их друг от друга. Создавалось впечатление, что говорить ему было очень тяжело и, возможно, даже больно.
А потом, все его тело, за исключением охваченной тенью руки, рассыпалось в песок, который собрался в одну большую тучу. Рой песочных ос с хрустом изогнулся в дугу и с дьявольской силой ударил прямо в основание увязшей в тени руки песочного воина. Ударная волна выбила уцелевшие окна и разорвала на кусочки мебель, чудом пощадив Ганса.
На глазах ошеломленного оборотня, из спины его напарника вышло изогнутое как змея лезвие.
Лео не издал ни звука. Его тело глухо упало на деревянный пол. Кровь тотчас растеклась алой лужицей. Тени, дрогнув как испуганный зверь, вернулись на свои привычные места, а песчаный воин принял свой облик, разминая руку.
Ганс не мог оторвать взгляд от лежащего на спине друга. Лео смотрел невидящим взором куда-то очень далеко. В его взгляде застыло удивление. Перед оборотнем в луже собственной крови, убитый в месте, ставшим ему домом, лежал совсем еще молодой парень, почти мальчишка.
Лео был самый младший из их тройки, ему было всего семнадцать лет. С Гансом и Элейн, он познакомился четыре года назад. Молодой Скайл нашел их в этом городе, после довольно долгих скитаний по свету. Его семья была одними из тех, кто испокон веков охраняли Амун-Ра, и в предыдущем Седэне стражами были его родители – Мария и Эдвард Кроу. Когда город был уничтожен, мальчику было всего лишь девять лет. В то время он обучался в элитной школе, в Клименфоре. Жил вместе с бабушкой и о том, чем занимались его родители ничего не знал. Бабушка говорила ему, что они странствующие торговцы, и именно поэтому так редко его навещают. Вскоре до Клименфора дошла новость о взрыве в каком-то шахтерском городке. "Скопление газов" – тогда все поговаривали. Только несчастная старушка все поняла. Такой удар она перенести не смогла. В девять Лео стал сиротой. Бедный мальчишка после похорон две недели просидел в комнате, ожидая своих родителей. Он был уверен, что они обязательно за ним придут, не оставят его одного. Но ему не суждено было их дождаться. Мальчик стал разбирать бабушкины документы, в надежде найти хотя бы приблизительный маршрут своих родителей. Среди прочих бумаг ему попалось запечатанное фамильным сургучом письмо. На конверте было написано, что оно предназначено для него, на случай, если с бабушкой что-то случится. Письмо было от его родителей. Правда, порой, ранит еще больше. Лео понял, что это был за взрыв. Такую психологическую травму мало кто переносит в девять лет. Но шок, вонзившийся в его мозг разветвленной молнией, высвободил его дар. По иронии судьбы, на тот момент Легион его не смог обнаружить. Несчастный мальчишка, после нескольких недель горя и отчаяния, встал на скользкий путь ненависти. Это темное чувство стало его лекарством от боли. Упиваясь ненавистью, тиски, сдавливающие грудь, пропадали, позволяя сделать вдох. В Клименфоре мальчика больше ничего не держало, и он покинул его, не взяв практически никаких вещей. Лео жаждал мести, жаждал найти и убить того, кто сломал ему жизнь, отнял всех близких. Амун-Ра. Это имя он повторял себе изо дня в день, скитаясь по просторам Сеинтории, пытаясь найти хоть какую-то информацию о городе Седэне. Но разве мог девятилетний мальчишка самостоятельно выжить, еще и вне городских стен? Спустя несколько месяцев он изголодал настолько, что однажды утром просто не смог встать со своего потрепанного лежака. Лео просто лежал и смотрел на небо, как в бреду повторяя треклятое имя. К счастью, судьба была к нему благосклонна. Его нашел бродячий торговый караван. Торговцы сжалились над ребенком и подобрали его. К несчастью, ослабленный истощением организм Лео получил брешь, и мальчик сильно заболел. Он почти четыре года был прикован к постели, сжигаемый своей ненавистью изнутри. Но пора, в которую он считал себя бессильным, на самом деле сделала его гораздо сильнее. Мальчик понял, почему оказался на краю. Эмоции. Позже, покинув странствующий караван и вооружившись хладнокровием, он отправился на поиски Амун-Ра. Новая философия вкупе со старым чувством мести дали свои плоды. Он смог. Лео нашел новый Седэн. Одолеть совсем еще зеленых Ганса и Элейн ему не составило большого труда. Скайл стоял в полуметре от монстра, погубившего его семью, разрушившего его жизнь. Амун-Ра не бился в ярости о прутья, пытаясь вырваться, не выкрикивал проклятья на головы своих стражей, не рыдал от горя, не сожалел о том, что натворил. Он просто сидел на полу и бесстрастно смотрел на ворвавшегося к нему Скайл. Никаких эмоций. Он был холоден, точно так же, как и Лео. Когда их взгляды встретились, молодой Скайл осознал, что у них есть нечто общее. К падению их привели чувства. Но он так же заметил и разницу между ними. Эмоции Ра лишь спали, а его эмоции ушли навсегда. С тех пор, Лео решил для себя, что лучшее, что он сможет сделать в память о своей семье – это продолжить их дело. В этот же день, он, объяснившись с Элейн и Гансом, присоединился к их команде.
И вот сейчас он был мертв. Убит в том самом доме, в который он пришел несколько лет назад. Убит, защищая того, кого сам долгое время жаждал убить.
– Лео!!! – выкрикнул Ганс.
Оборотень попытался приподняться, но не смог и обессиленно упал обратно.
Песчаный убийца, стерев с кинжала кровь, подошел к Гансу и занес оружие.
– Жаль, что вы так быстро выдохлись. Это было весело, – сипло сказал он.
Занесенную руку песчаного воина схватила когтистая лапа. Температура подскочила на десяток градусов, а свет стал искажаться и преломляться.
Ганс поднял взгляд.
Позади песочного человека стоял Амун-Ра.
* * *
Стивен, скрестив руки, прислонился к стене. На лице застыла острая неприязнь к происходящему. В
