Охота на нечисть - Алекс Рудин
Гришка давал. Он сопел и молотил кулаками, не давая Эйнасу вздохнуть.
Видно, Эйнас тоже не слишком прижился в младшей дружине.
— Давай Гришка! — взвизгнул княжич.
Эйнас на мгновение отвлёкся. И Гришка тут же со всей дури ударил его кулаком в грудь.
Литвин покачнулся. Его бесстрастное лицо исказилось гримасой. Глаза вспыхнули злым, сумасшедшим огнём.
Это я, бля, не приврал! Они реально вспыхнули! И этот огонёк мне охренеть, как не понравился.
Гришка как раз отвёл руку назад, широко замахиваясь. И тут Эйнас прыгнул. Он выбрал хороший момент, чтобы прыжком толкнуть противника в грудь и уронить его. Но вместо этого двумя руками вцепился в Гришкину шею. Мы услышали сухой хруст.
Гришкины штаны вмиг намокли, а сам он, как стоял, осел на землю.
— Твою мать! — взревел Фома и бросился к Эйнасу. Но тот бросил Гришку, выхватил из-за пояса Фомы нож и неуловимым движением полоснул дружинника прямо по лицу.
Фома успел прикрыться рукой. Широкое лезвие угодило по предплечью. Кровь брызнула на песок.
Левой рукой Фома ухватил Эйнаса за плечо. Но литвин вывернулся и, размахивая ножом, побежал в сторону княжеского терема.
Я, не раздумывая, рванул вслед за ним.
Глава 11:
Огненный змей
Эйнас уже скрылся внутри терема, когда я подбежал к крыльцу. На секунду я притормозил и прислушался. Тишина. Ни криков, ни ударов, ни топота ног.
Я вбежал в здание.
Один из охранников лежал у стены. Горло его было почти перерублено, кровь широким потоком залила грудь и блестящие пуговицы зелёного кафтана. Неподвижные глаза глядели в украшенный резьбой потолок. Рядом с охранником валялась так и не пригодившаяся алебарда.
Второй охранник скорчился в три погибели, держась руками за живот. Эйнас пырнул его чуть ниже солнечного сплетения. Иначе охранник был бы уже мёртв. А сейчас он хрипло дышал. По бледному лицу катились струйки пота. Кровь из-под пальцев быстро пропитывала зелёное сукно.
На мой вопрошающий взгляд охранник ответил слабым кивком в сторону лестницы. Понятно, бля!
Эйнас прорывался к князю.
Я ничем не мог помочь охраннику, а время уходило. Ну, хер ли поделать? У каждого своя судьба.
Я кинулся наверх, перепрыгивая через ступеньки.
На широкой площадке лестницы мне попался ещё один труп. Слуга. Рядом с ним валялся широкий серебряный поднос, по всей площадке раскатились серебряные чашки, украшенные тонким рисунком. Я втянул ноздрями воздух и уловил горьковатый запах кофе.
Не вовремя князь собрался кофеёк с гостями погонять.
Я побежал дальше.
Высокие двери в зал были распахнуты настежь. Мои ноги скользнули по тонкому льду, покрывшему пол. Я шлёпнулся на жопу и полетел в сторону трона.
Это меня и спасло. Нож, который Эйнас выхватил у Фомы, ударился в створку двери и вошёл в неё наполовину. Если бы я не упал — нож воткнулся бы мне в глаз.
Нелепо барахтаясь, я докатился до трона и больно саданулся об него боком. Похоже, минус ребро, бля! Но зато я затормозил.
Первым делом я увидел Сытина. Правой рукой он держал перед собой заклинание, которое давало эффект переливающегося полупрозрачного щита. Левой кастовал на пол замораживающее заклинание. Ну, правильно! Лёд против огня — эффективно! Это понял даже я.
Из-за спины Сытина выглядывали перепуганные лица князя и литовских послов. Глаза у них одинаково таращились, и было от чего.
Прямо перед магическим щитом танцевало огненное чудовище.
Верхняя половина его туловища ещё напоминала человека. Я снова увидел невозмутимое лицо Эйнаса. Правда, сейчас его украшали внушительные клыки.
Зато сразу из жопы у него рос настоящий змеиный хвост! Эйнас то и дело сгибал его в кольцо, пытаясь оттолкнуться от скользкого пола и пробить щит Сытина. Но пока это ему не удавалось.
По всему телу бывшего Эйнаса пробегали бледно-оранжевые вспышки пламени. Капли огня падали на пол с клыков и гасли с тихим шипением.
Вот литвин откинул голову назад и ударил клыками в щит. Щит слегка прогнулся. В месте удара я увидел две чёрные точки, которые быстро затянулись.
Похоже, пока у них с Сытиным ничья. Только надолго ли?
Если бы Сытину не нужно было прикрывать щитом князя и послов! Думаю, он этого Эйнаса скрутил бы в бараний рог. Хотя хрен ли там скручивать? Он и сам крутится, как червяк под каблуком.
Эйнас снова свернулся и попытался рывком пробить щит. Но огненная чешуя плавила лёд и скользила.
Ну, хер ли сидеть, Немой? Надо помогать Сытину!
План был прост, как сапог. Отвлечь Эйнаса и надеяться, что Сытин быстро его добьёт.
Я ухватился за ручку кресла и рывком подтянул тело. Ноги разъехались, и я снова шлёпнулся, больно саданувшись коленом.
Сытин, бля! Тебе бы катки заливать!
Сейчас мне охрененно пригодятся острые кошачьи когти. Давай, Немой! Превращаемся!
В голове уже привычно щёлкнуло. И я оказался сидящим мохнатой жопой на холодном льду.
Передние лапы поехали в стороны, но я мгновенно выпустил когти, вскочил и бросился на Эйнаса. Он как раз попытался в очередной раз прокусить щит, когда я вскочил ему на загривок.
В ноздри ударила резкая вонь палёной шерсти. Моей шерсти, бля!
Я как будто на плиту запрыгнул! Да ещё и укусил её! Охренеть!
Вообще-то, я с самого начала собирался вцепиться Эйнасу зубами в ухо. Когда я брал разгон, это казалось мне охренительной идеей. Почувствовав лапами жар, я просто не успел передумать.
Пасть полыхнула, словно в неё плеснули кислоты!
Я мотнул башкой, и проклятое ухо оторвалось от головы Эйнаса. Я очень надеялся, что это отвлекло его от Сытина.
План сработал.
Эйнас вскинул огненные руки и схватил меня за бока. Я почувствовал, что прожариваюсь не хуже бифштекса. Бифштекс из кота, бля!
Несмотря на боль, мне вдруг стало смешно. Будь я человеком — заржал бы в голос.
Истерика перед смертью, не иначе.
Сытин не подвёл. Стоило Эйнасу вскинуть руки, как Сытин мгновенно убрал щит. В его руке появилось тонкое светящееся копьё, которое он со всей дури засадил в грудь Эйнасу.
Эйнас вздохнул, вспыхнул напоследок так, что чуть не выжег мне глаза. А потом упал, темнея и разваливаясь на куски.
Всеми четырьмя обожжёнными лапами я приземлился на лёд. Не устоял и завалился набок. Хорошо-то как!
Мне уже не было больно, и даже хреново не было. Я ощущал только приятный холод, идущий от обледеневшего пола. Голова кружилась, и потолок зала стремительно уплывал куда-то на хрен.
— Немой!
Голос Сытина звучал
