Александр Лыхвар - Обратная сторона
Крейсер вошел в пространство строго в заданном секторе, в самом начале второго витка одной из спиралей этой звездной системы. Учитывая расстояние, с которого проводилось смещение, точность попадания была удивительной, так что не потребовалось никакой коррекции – экипаж и капитан знали свое дело, а немыслимо дорогая электроника, в который раз оправдала вложенные в нее средства.
В планетарной системе, в которой «вынырнул» крейсер, не оказалось ничего удивительного. Желтая, слегка отливающая оранжевым, звезда, каких можно было отыскать целую кучу в радиусе нескольких световых лет, семь планет, находящихся на разных стадиях формирования и широкий шлейф астероидов, между орбитами пятой и шестой планеты, оставшийся после непонятно какой катастрофы от еще одной планеты. Это была вся информация, которая содержалась в каталоге, по поводу этого места, кроме координат, собственных скоростей и масс, скоростей и направлений сдвига системы в галактике, описания циклических процессов… и многого другого, что нужно знать машине, чтобы вывести корабль в выбранное человеком место. На какой стадии развития находились планеты, что происходит на их поверхности, заселена система или нет, каталог скромно умалчивал.
Оказавшись в реальном пространстве, крейсер развернулся и пошел курсом на шестую планету. В отличие от составителей каталога, люди, находившиеся на его борту владели более полной информацией относительно этого места и в справочную информацию никто даже не стал заглядывать. На всех шести планетах системы не было ни одного представителя, ни одной из разумных форм жизни, представленных в этом скоплении галактик. Три внутренние планеты вообще находились в младенческом возрасте. На их поверхности происходили бурные вулканические процессы, на трех остальных, они уже закончились, переведя эти миры в неопределенное время ожидания, когда уже все готово, но еще ничего нет. Будь эти миры немного постарше, вероятнее всего они бы привлекли чье-нибудь внимание, но до этого времени было еще очень далеко. Выйдя на орбиту шестой планеты, крейсер сделал серию маневров и оказался поблизости от одной из двух, довольно больших ее лун.
Капитан Траустер сидел в кресле на центральном посту корабля и лично выполнял маневры. Рядом с ним, в кресле дублирующего пилота, сидел совсем зеленый юнец и сосредоточенно наблюдал за каждым движением капитана. Видно, было именно ему было предначертано перенять в скором времени это звено вечного бизнеса из умелых, капитанских рук. Сразу за креслами стоял еще один мужчина средних лет, скрестив руки на груди. Это был навигатор крейсера. Он был довольно странным человеком. Ни с кем на борту, кроме капитана, не поддерживал отношения, а жил как кот, сам по себе, даже еще скрытнее. Что творилось у него в голове, что его интересовало и заботило, не знал никто, но со своей работой он справлялся превосходно, честно отрабатывая жалование. Никто на борту, кроме капитана, конечно, не знал даже его имени.
На обзорных, носовых экранах показалась невзрачная блестка, которая с каждой минутой увеличивалась в размерах. Находящийся справа и внизу диск шестой планеты, лишь величественно разворачивался, демонстрируя наблюдателям все великолепие цветов своей удивительной атмосферы. Она была настолько плотной, что не оставалось даже небольших свободных от облачности участков, сквозь которые можно было увидеть поверхность планеты. Тем временем, луна росла буквально на глазах. Вскоре уже ее диск на экранах увеличился до такой степени, что она полностью закрыла свою хозяйку. Сквозь участки легких, перистых облаков хорошо была видна ее поверхность. В основном это был бурый, безжизненный камень, хотя массивы воды, отороченные узкими полосками блеклой растительности, на планете то же были. Это был точно такой же, юный мир, как и все его соседи, в котором только-только все начиналось. Ни спутников на орбите, ни движения в атмосфере планеты не наблюдалось.
Когда корабль выровнялся и застабилизировался на лунной орбите, на одном из мониторов центрального поста, расположенного прямо перед глазами Траустера, вспыхнул алым цветом предупредительный транспарант, представленный на десяти основных языках, используемых в этом секторе космического пространства. Он гласил следующее:
«Внимание! Вы находитесь в области пространства, являющейся зоной отчуждения. Судоходство запрещено. Объект находиться в частной собственности. У вас есть десять минут, чтобы убраться отсюда, в противном случае вынужденны будем вас уничтожить».
Под транспарантом засветилось еще одна строка, состоящая примерно из тридцати знакомест, только самих символов не было. Их места были только помечены точками. Под строчкой алела надпись, сделанная на одном-единственном языке: «Код доступа». Еще ниже неумолимо побежали цифры обратного отсчета времени.
– А ну давайте, убирайтесь все из рубки, – скомандовал капитан.
Будущий пилот и уже вполне сложившийся навигатор послушно выполнили приказание.
Оставшись в одиночестве, Траустер оглянулся и убедившись, что это действительно так, достал из кармана измятый клочок бумаги и принялся переносить символы на экран. Капитан плохо запоминал цифры и буквы, тем более, логически никак не связанные друг с другом. Он стыдился этой своей особенности, но стыдился только перед самим собой, больше об этом никто не знал. Если бы его хозяева узнали, что строго секретный код, открывающий доступ на объект, о котором и знать то никто не должен, может обнаружить любой таможенник-практикант во время тривиального досмотра в порту, это бы им не очень понравилось, но пока таких проколов не было. Как только последний символ оказался на своем месте, бегущие цифры таймера замерли. Предупреждающий транспарант исчез с экрана, а на его месте появился другой:
«Всегда рады старым друзьям! Ветер над посадочной площадкой – 25 м/с; индекс гравитации – +2.65; координаты относительно плюсового магнитного полюса – …», – далее следовало подробное описание, следуя которому, даже человек никогда не пробовавший летать на космических кораблях, смог бы посадить такую посудину в точно назначенном месте даже в ручном режиме.
Капитан взялся за рукоятку штурвала. По тому, что корабль начал маневрировать его подопечные догадались, что встреча прошла успешно и позволили себе опять войти на центральный пост. И надо сказать во время. Они едва успели занять кресла по обе стороны от капитана и пристегнуться, как он без предупреждения выдал крутой вираж. Крейсер глубоко клюнул носом и отвесно пошел к поверхности. Мелкие, незначительные детали, в мгновение ока, превращались в громадные горные хребты, поразительно высокие и достаточно молодые, чтобы начинать задумываться об каком-то там выветривании. На высоте около пяти километров крейсер резко изменил траекторию и перешел в горизонтальный полет. Под ним расстилалась каменистая равнина, изрезанная сетью неглубоких, но довольно широких, ветвистых оврагов. Справа, параллельно курсу, шел исполинский горный хребет, с которого начинался целый массив гор. Его острые пики поднимались гораздо выше курса крейсера, но они были ничем, по сравнению с тем, какие высокие вершины были видны сразу за первым скалистым гребнем. Низкая гравитация, позволила горам подняться гораздо выше высот, которые принято называть «заоблачными». Если верить радару, то самая высокая вершина этого горного массива была чуть ниже двадцати четырех километров, а оснований не верить беспристрастной железяке не было.
– Что-то нас на этот раз не встречают, – впервые за несколько часов пробасил навигатор.
Юный пилот удивленно посмотрел в его сторону.
– Ничего, сами доберемся, без эскорта, – успокоил его капитан, разворачивая крейсер вдоль изменившего свое направление хребта. – На этот раз они дали самое полное описание посадочной площадки и условий на поверхности, какое я только получал в своей жизни. Даже в самых больших портах, где только и разговоров о безопасности, мне столько не сообщали о месте, в котором нужно садиться.
– Ну, тогда хорошо, – сделал вывод навигатор и опять прервал связь с этим миром на неопределенное время.
База, как назвал это место Траустер, представляла собой хаотическое, на первый взгляд, нагромождение бетонных и металлических построек самых разнообразных размеров и типов. Располагалось это чудо архитектурной мысли на поросшем блеклой травой берегу большого озера, правда сама трава больше походила на торчащую из земли, внезапно ожившую проволоку, и проходила по ботаническому кадастру как какая-то разновидностей примитивных хвощей, а зеленоватая озерная вода, непрозрачная и на вид давным-давно задохнувшаяся, наводила на смутные мысли об эволюции и о так называемом «бульоне жизни», с которого как принято считать все и началось. Не хватало только ударов молний
