Вячеслав Шалыгин - Провокатор
– Идем, Рабинович. – Дед посмотрел на часы, дорогую «Омегу» (а какие еще часы могут быть у контрразведчика, считающего себя если не Бондом, то его начальством?), и сокрушенно вздохнул: – И так не укладываемся, а тут еще эти… герои ночных фронтов. Придется разделиться, капитан. Ты по спискам дальше работай, а я по другим делам пойду. Иначе вообще зашьемся. Но все равно хорошо, что пошли списки эти чертовы сверять. Иначе тут было бы делов! И это в группе у Ворона, лучшего из лучших! А что в других группах творится, страшно представить!
– Я всегда говорил, распустили этих охотников, – заметил офицер–особист. – Что хотят, то и творят, никакой организации и централизованной постановки задач. Давно следовало поставить их под наш прямой контроль.
Дед что–то пробурчал в ответ, но бойцы Ворона слов полковника не разобрали, новое начальство уже вышло в коридор и направилось к столовой.
– Сглазил, – вместо того чтобы устроить подчиненным разнос, огорченно произнес Воронцов.
– Есть такое дело, – согласился Учитель. – Этак, глядишь, скоро всю армию особистам в подчинение отдадут. Не нравится мне это.
– А кому нравится, кроме этого Рабиновича? – Воронцов уселся за стол и тупо уставился на художества Вики и Учителя.
– Одно утешает: Алексеев стоит над ними, – продолжил тему лейтенант. – Он все–таки наш человек, боевой генерал.
– Обрадовался. – В отсек вошел Рыжий. – Алексеева со второй Чеченской знаю. Боевой он, конечно, боевой, да только в те времена он вроде Деда был. Начальником контрразведки.
– Мафия, – пробасил, входя следом за Рыжим, Танк.
– Тогда попали мы по самые… – Ворон покосился на Вику, – у кого что есть.
– Пока только в РГШ, – громко, но спокойно возразила Вика. – Давайте лучше думать о деле, а не о штабных интригах и переворотах. Кто там кем теперь командует, дело десятое. Главное, чтобы не пытались нас использовать в качестве жандармов.
– Ишь, запела. – Ворон смерил Вику снисходительным взглядом. – А час назад молчала, как статуэтка. Освоилась, что ли?
– А РГШ – это что? – как обычно, не признавая никакой субординации, вмешался в разговор Боря. – Режим генерирования шума?
– Реально главные штурмовики, – подсказал Рыжий и усмехнулся.
– Ого!
– Раздолбаи, громилы и шалопаи, – выдвинул свою версию Танк.
– Не морочьте юноше голову, – сказала Вика. – Резерв генштаба.
– Видимо, и вправду настоящее дело не за горами, – сделал вывод Учитель. – Хотя бы это утешает.
– Знать бы еще, когда конкретно. – Ворон оторвал взгляд от стола. – Ладно, нечего киснуть. Никаких рейдов – значит, никаких. Будем «тренироваться на кошках». Где загонщики? Танк, найди и приведи. Посмотрим, чему их в лагере обучили. А то когда начнется, поздно будет экзамены сдавать. Серпиенсы двоек не ставят, распыляют – и вся арифметика.
* * *
Нужный Гюрзе дом на Щелковском шоссе внешне ничем не отличался от соседних. Дом как дом. Прозрачная крыша, каменные стены, неглубокий, заполненный невесомой стекловидной субстанцией подвал. В последнее время почти все дома в Москве выглядели именно так. Было несколько кварталов и вовсе сказочного вида, например, как на Ленинградке, из синего «стекла» от крыш до самых глубоких подземелий, но это было исключение из правил. Слишком много тратилось энергии на «преобразование», как называли сами серпиенсы процедуру превращения серых каменных домов в прозрачные строения. А с энергией змеевики обращались бережнее, чем люди с хлебом. Даже когда ее было много, как, например, здесь, на Земле–216, они не транжирили драгоценный дар Вселенной, а использовали рачительно. Настоящие хозяева, что тут добавить?
Личная охрана госпожи приора, уменьшившаяся на двоих стражников в результате вчерашней стычки с группой Ночного Потрошителя, встретила Гюрзу настороженно, явно опасаясь, что неутомимый шпион уговорит Арианну Дей на новую авантюру.
Гюрза незаметно усмехнулся. А какой–нибудь год назад никто из этих могучих и непобедимых воинов и представить себе не мог, что будет опасаться стычек с аборигенами. Они были настолько уверены в своей силе, что бродили по ночным улицам Москвы двойками и бесстрашно заглядывали в самые темные закоулки. Теперь все изменилось до неузнаваемости. Патрули выходили на улицы исключительно пятерками и только под прикрытием звена коконов. И охрана важных персон увеличилась вдвое. Например, у Арианны телохранителей теперь было десять, плюс при ней состоял переводчик из числа «белоповязочников». Бойцом этот человек был слабым, но имел оружие, а потому совсем сбрасывать его со счетов не стоило. И все же, несмотря на реальную силу, которую представлял отряд охраны, воинам следовало соблюдать повышенную осторожность. Слишком непредсказуемыми были диверсанты людей. А еще ими нередко вдруг оказывались даже проверенные на сто рядов марионетки.
Впрочем, конкретно к Гюрзе стражники относились спокойно. Он уже не раз доказывал свою преданность новому режиму, не только поставляя ценные сведения, но и лично расправляясь с людьми из Сопротивления на глазах у стражников. Так что настороженность воинов была вызвана именно ожиданием каких–нибудь особых новостей, а не опасением, что Гюрза может вдруг вытащить из–за пазухи кистень и проломить череп госпоже приору.
Как и полагается по инструкции, двое бойцов проводили Гюрзу до самой двери квартиры, где ждала Арианна, вошли следом за ним, но замерли у дверей. К комнате, вход в которую закрывала завеса наподобие «жидкого зеркала», агента проводил переводчик – нескладный худой тип в очках, – а в «зазеркалье» Гюрза отправился уже один. Проходя сквозь силовое «зеркало», Гюрза невольно задержал дыхание и прикрыл глаза. Это было необязательно, силовая завеса отреагировала на сигналы наноботов–маркеров Гюрзы и сделалась почти прозрачной, то есть неопасной, но чисто человеческие рефлексы, в отличие от души и совести, Гюрза пока не растерял.
Очутившись в потайной комнате явочной квартиры, Гюрза медленно выдохнул и расслабился. Здесь было спокойно. Пожалуй, только здесь агент мог чувствовать себя в безопасности, а еще только здесь он мог быть самим собой.
Да, его немного волновало присутствие высокого начальства. Но ему не нужно было играть роль офицера Сопротивления, не нужно было притворяться патриотом, постоянно просчитывать все свои шаги и не требовалось следить за словами, чтобы не ляпнуть вдруг чего–то лишнего. В сравнении с таким количеством плюсов присутствие начальства было совсем незначительным минусом. Да и не минусом вовсе. Ведь начальством была несравненная Арианна. Строгая, требовательная, порой жесткая, но… прекрасная, что компенсировало любую строгость.
– Гюрза, – приветствовала приор агента.
– Госпожа Арианна. – Гюрза позволил себе на миг задержать взгляд на лице хозяйки.
– Что вы так смотрите? – отреагировала Арианна.
– Простите, госпожа. – Гюрза склонил голову.
– Вы странный человек, – задумчиво глядя на агента, сказала Арианна. – Все люди странные, но вы для меня и вовсе загадка.
– Моя душа открыта, госпожа, мне нечего скрывать. Спросите, я отвечу на любой вопрос. Возможно, тогда вы измените свое мнение обо мне.
– Лучше этого не делать. – В голосе Арианны промелькнула непонятная Гюрзе нотка. – К тому, что хорошо знаешь, привязываешься.
Гюрза буквально обмер. Привязываешься?! Неужели Арианна допускала такой вариант? Привязаться к человеку! Пусть как к вещи, недаром же она сказала «к тому, что хорошо знаешь», а не «к тому, кого знаешь», но все равно. Может быть, эта фраза имела под собой основания? Может быть, в недавнем прошлом с Арианной случилось нечто подобное? Почему она была переведена из милого всем серпиенсам Лондона (по слухам, британский климат напоминает им родной) в опасную и холодную Москву? Уж не из–за привязанности ли к какому–то человеку? Маловероятно, но ведь «вероятно», а не «исключено»!
«Загадка? Нет, госпожа приор, загадка не я, загадка вы!»
– Говорите, Гюрза, зачем вы попросили о срочной встрече? – В голосе Арианны больше не было лишних ноток, но говорила она не строго, просто по–деловому.
– Надеюсь, вы изучили мои донесения господину Верлю Омни, госпожа, и знаете о планах Сопротивления?
– Я полностью в курсе текущих дел, Гюрза. Сопротивление изменило свои планы?
– Да, госпожа. День восстания перенесен. Штаб намерен начать наступление в ближайшие трое суток. К сожалению, у меня нет более точной информации.
– Почему они перенесли сроки?
– Не знаю, госпожа. Могу лишь предположить, что у штаба возникли подозрения относительно вашей осведомленности о планах Сопротивления.
– То есть штаб знает, что мы ведем контригру?
– Предполагает, – уточнил Гюрза. – Думаю, на такую мысль генералов натолкнуло сообщение одного самодеятельного аналитика. Буквально вчера он доложил одному из штабных свои соображения и, похоже, сделал это весьма убедительно.
