Андрей Уланов - Никакой магии
Отброшенный прочь осколок звякнул в глубине топки. Я выпрямилась, изо всех сил стараясь утихомирить бешеный стук сердца.
– Марилена!
– Да?
– Бросай все! – скомандовала я и, не дожидаясь, пока ошеломленная напарница выполнит приказ, схватила ее за руку и буквально выдернула из комнаты. – Иди за мной и, во имя вашего Единого, никаких вопросов! Я скажу все… но потом! Где у вас ближайшая кондитерская?! – последний вопрос предназначался уже мисс Мэри Сью, с которой мы столкнулись в коридоре.
– Ну… наверно… я думаю…
– Думайте быстрее! – мне стоило неимоверных усилий выдавить эту фразу тихо и почти ласковым тоном – но рявк наверняка бы лишил девицу остатков умственных способностей и дара речи.
– Ближе всех кондитерская на Жемчужной улице, – пролепетала девушка. – В сторону парка, второй перекресток и направо. Правда, мы обычно закупаемся в булочной мистера Олли, потому что там дешевле, а…
Она растерянно замолкла, потому что я, не дослушав, молча рванулась к лестнице, волоча Марилену за собой. Быстро как только могла – потому что следом за нами, тихо шурша по ступеням призрачным шелком своего наряда, спускалась вниз Ночная Фея, а из-за ее плеча сверкал костяной улыбкой людской Ангел Смерти. Никогда еще я не чувствовала холодный взгляд «Приносящей Покой» настолько сильно – и это чувство мне совершенно не понравилось.
Холод отступил лишь в кондитерской, когда я ощутила, что крем эклеров вот-вот начнет вытекать из чьих-то длинных эльфийских ушей.
– Вот ваш чай, сладкий, как вы и заказывали, – служанка выглядела растерянной, и не удивительно. Навряд ли до сегодняшнего дня в ее заведении бывали эльфы… и уж точно никто из них не сжирал, давясь и чавкая, восемь больших эклеров с шоколадным кремом за те полминуты, пока закипает крохотный чайник.
– Желаете что-нибудь еще?
– М-м-м, – я покосилась на витрину, – какой у вас торт самый сладкий?
– Медовый.
– Вот его и несите… – нет, сообразила я, половину торта я сейчас не осилю даже под страхом смерти! – …по четвертинке. Мисс, – добавила я, запоздало разглядев, что большая медная брошь на зеленом платье девушки на самом деле цеховый знак мастера-кондитера – из чего следовало, что нас обслуживала сама хозяйка заведения. Хорошего, к слову, заведения. Обычная человеческая еда с точки зрения эльфа являет собой горку безнадежно испорченных продуктов. Иногда их еще можно съесть, если хватит силы воли перебороть отвращение. Здешние же эклеры я бы не отказалась попробовать еще раз, более спокойно.
– Надеюсь, – дождавшись, пока кондитерша отойдет к прилавку, тихо произнесла Марилена, – теперь я услышу объяснения?
– О да! – кивнула я и тут же скривилась – чай оказался не просто сладкий, он был жидким сахаром с легким привкусом чаинок. – Дело в том, что я знаю, как убили профессора. А это, – не выпуская чашки, я указала мизинцем на опустевшую вазу из-под эклеров, – нужно, чтобы мы не разделили его печальную судьбу.
– Неужели все-таки магия? – вскинула бровь Марилена. – Мне доводилось читать о нечисти, боящейся чеснока, но вот упоминаний про сахар…
– Не магия, – мотнула головой я, – а чистейшая наука, химия. И мы только что приняли хорошую дозу противоядия.
К чести Марилены, ей потребовалось не больше пары секунд, чтобы сложить кусочки мозаики в полную картинку. Затем она стала белее скатерти, закрыла рот ладонью и с ужасом уставилась на меня.
– Циан… нистый калий?
– Почти, – спокойно подтвердила я. – А если быть по-гномски точным: пары синильной кислоты.
* * *– Уверен, инспектор Грин совершенна права, – заявил брат Винсент, охлопывая карманы. В какой-то миг я испугалась, что с химика станется притащить в кабинет полковника мензурку кислоты, дабы продемонстрировать всем ее действие – но к счастью, процесс поисков завершился появлением всего-навсего пончика, в который брат Винсент тут же вцепился, словно оголодавшая крыса. Продолжить речь процесс жевания ему отнюдь не помешал – проблемы остались на долю слушателей.
– Отлишя, даш, не побожсь эшого эпишеша, великолепная рабоша! – восторженно прочавкал химик и, вытерев руку о многострадальный халат, уже нормальным тоном продолжил: – Лично мне бы никогда не пришел в голову подобный способ убийства, хотя сейчас, имея перед собой наглядный пример, я поражаюсь, что никто не использовал его прежде. Разумеется, синильная кислота превосходна в этой роли: ее пары чрезвычайно ядовиты и при надлежащей концентрации вызывают практически мгновенную потерю сознания, а затем – удушье или остановка сердца, тоже очень, очень быстро. – Винсент картинно схватился за горло, захрипел и сделал вид, что валится со стула. – Для человека, не сведущего в химии, не способного вовремя распознать опасность, шансов на спасение практически нет. Учитывая же, что кипит эта смертоносная жидкость уже при комнатной температуре, можно сказать, что мы имеем дело с идеальным орудием убийства. Бесшумная, невидимая… просто склянка с бесцветным составом, брошенная в каминную трубу. И никаких следов, не считая нескольких осколков, а они, – Винсент кивнул на меня, – как совершенно верно указала в своем рапорте инспектор Грин, почти неотличимы от кусочков угля.
Чем больше химик расхваливал меня, тем больше мне хотелось провалиться сквозь пол полковничьего кабинета. Эти взгляды… О’Шиннах, Кард и даже Марилена смотрели на меня так, словно я совершила нечто безумно героическое – а не сглупила самым позорным образом. Казалось, еще чуть-чуть – и зазвучат фанфары, а в распахнувшуюся дверь торжественно войдет Ее Величество Королева, дабы возвести меня в рыцарское достоинство, а также вручить «Орден Большой Суповой Тарелки», как непочтительно именуют в Лесу высшую аранийскую награду.
– Если бы не проницательность инспектора…
– Если бы не тупость инспектора, я бы раскрыла убийство, едва переступив через порог комнаты! – не выдержала я. – У меня были подсказки размером с хребет Глен-Мор: запах и цвет пятен у трупа. Но из-за моей невнимательности к телу профессора почти добавилось еще два трупа!
– Вы преувеличиваете, – мягко возразил брат Винсент. – Пары синильной кислоты легче воздуха и к моменту вашего появления наверняка уже практически полностью выветрились из помещения. Не забывайте, до вас там еще побывали домочадцы, обнаружившие тело, вызванный ими констебль. Собственно… если позволите, сэр, – жестом уличного фокусника выудив из-за уха карандаш, химик развернулся к столу, дождавшись кивка полковника, схватил листок и принялся что-то лихорадочно черкать, – вот! Если принять, что в камин бросили стандартную пробирку емкостью в пять жидких унций, а размеры комнаты и вентиляционных щелей, судя по рисункам… м-м-м… можно сказать, что смертельная концентрация сохранялась не более десяти минут.
– А скажите, брат Винсент, – неожиданно спросил Кард, – какие-либо другие вещества могут быть использованы схожим образом?
– Интересный вопрос, – химик озадаченно уставился на бумажку с расчетами, словно надеясь увидеть там ответ. – Вообще-то довольно многие газы в той или иной степени ядовиты для человека. Но использовать их как оружие довольно сложно с чисто технической точки зрения. Хотя, – Винсент поправил очки, – я припоминаю один случай, три года назад. Гномы, пытавшиеся ограбить хранилище банка «Средиземье», если я правильно помню, пытались усыпить охрану, пустив из пролома веселящий газ с эфиром.
– Да, я помню тот случай, – развеселился О’Шиннах, – эти олухи умудрились получить взрывоопасную смесь, и когда облако дошло до выпавшей у заснувшего стражника сигары, получился большой бабах! Явившейся на грохот полиции осталось только собрать контуженых взломщиков по углам и препроводить за решетку.
– Их погубила гномская же основательность! – с апломбом заявил брат Винсент. – Эти подгорные умники составили очередной идеальный план, учтя буквально все. Они пять месяцев долбили туннель через два квартала, использовали направленный взрыв, чтобы пробить стену подвального хранилища, приготовили газовые резаки для вскрытия сейфов. Они просто не оставили места непредвиденной случайности – а в итоге нелепая случайность и разрушила весь их план. Древние были правы, когда говорили: «Не стоит стремиться к абсолютному совершенству, это может пробудить зависть богов».
– Довольно странно, – не удержалась я от реплики, – слышать от служителя Единого упоминание о древних богах.
– Далеко не все верующие в Единого, – брат Винсент ласково улыбнулся мне, – узколобые фанатики, не видящие ничего, кроме закостенелых догм. Сие всего лишь крайность, на противоположном полюсе которой находится так называемый атеизм – тоже своего рода вера, что все сущее можно постигнуть, опираясь лишь на законы магнетизма и тяготения. Некоторым же из нас достаточно понимания того, что мир устроен значительно сложнее, чем кажется на первый взгляд.
