Данила Врангель - Славянский стилет
И тут до нее дошло. Они с быком были целью! Они были задействованной целью! Из-за этого полный контроль разговоров и фильтрование каждого слова в эфире связи. Маша вспомнила, как Корниенко выдавал точнейшие топографические координаты. Пока ввели данные, пока тяжелая болванка спутника развернулась на орбите… и вот она уже на подлете! И вот-вот даст, а возможно, уже и дала пуск сверхточных ракет. Контейнер с ними, пожалуй, уже сгорел в атмосфере, и они вырвались на волю. А это не пули любви Василия. Ракеты терпеливо ждут своей реинкарнации из предыдущих битв, они старые вояки, опытные пожиратели материи, они любят и ценят свою роботу, так редко в последние времена предоставляемую.
И вот такие ракеты точнейшего наведения видят своими глазами-радарами и ее, и Будду, и их попутчицу. Стремительно приближаясь к этой точке пространства, так жаждут достичь ее, отмахиваясь от пролетающих птиц и облаков, что кажется – все, они уже здесь! Пуск произведен. Да здравствует смерть!
Мэрилин быстро вытащила из сумочки небольшой цилиндр, размером чуть больше губной помады. Внутри находился кристалл, выращенный на орбите в спутнике-контейнере. Вот и пригодился подарок друзей отца. Прототип из лаборатории. Не дадим завянуть вере в чудеса! Вообще-то у Маши этот прибор был для подавления слежки за ней и блокирования видео-аудиозаписи. Но есть там функции более серьезные. Основные.
Поставила цилиндр между камнями и нажала на верхнюю часть до щелчка. С этой секунды в радиусе километра все отраженные частоты перекодировались и не давали реальной информации. Все приборы, имеющие в своей основе электронные блоки, перестали работать в заданном режиме. Направленные движения электронов нарушили стройность своих рядов. Атомные ядра замедлили частоту своей вибрации. Кремний и германий стали проводниками. Все данные работали в режиме генерации броуновского движения. И это давало потрясающий эффект на всех мониторах и во всех базах данных, подключенных к реальному измерению этой точки пространства и времени.
Да, управляемая электронная перцепция – это сильнейший аргумент в пользу того, кто первым переменит условия игры.
Так вот, условия этой самой игры сейчас изменила Мэрилин. У остальных не было такой возможности. Перцепционное искажение – сильнейшая составляющая в изменении электронной картинки всех уровней. Владеть перцепционным управлением – значит владеть миром восприятия, и это (к сожалению) не преувеличение. Это печальная констатация нетленности оков и невозможности свободы. Жесток, жесток мир. Электронный гипноз. Кошмар!
Мэрилин подошла к Будде положила руку ему на спину.
– Ты умеешь плавать? Плыви, плыви, пожалуйста… – она указала рукой на тот берег, весь покрытый ромашками и зарослями плакучей ивы.
– Пожалуйста, плыви…
Принц смерил ее недолгим взглядом, зашел в реку, тихую, как гладь горного озера. И поплыл.
Над рекой уже расстилалась утренняя заря.
Железнодорожная ветка на том берегу имела ответвление. Узкоколейная дорога уходила в сторону Чернобыля. Туда постоянно возили полувагоны с кварцевым песком. И сейчас, с утра, должен был идти тепловозик. Да он уже и шел – маленький, в годах – лет пятьдесят от роду, старый чех, который рассчитывал работать и жить вечно, ибо Чернобыль – вечен.
– Вася, – терпеливо повторил директор бойни. – Мэрилин и Будда мертвы?
Он смотрел на экран, на картинку сканирующего сигнала, и ничего не смог понять. Речки видно не было, моста – тоже. Дымящийся перевернутый джип исчез в таинственном сиянии. Изображение переливалось острыми иголочками, как новогодняя елка, и рисовало интереснейшие картины, но все, как в идиотском калейдоскопе, – непонятные. Директор плюнул на этот дурдом в экран и рявкнул:
– Василий! Где эта ведьма и козлобык? Быстро, скажи быстро. Ты же такой исполнительный!
– Деньги перечислить сможешь? Тогда скажу.
До остановки работы мозга была одна минута.
Стало еще светлее. Вдали был слышен звук тепловоза, который подбирался к мосту, чтобы взять его – и неожиданным рывком пересечь речку. За мостом дорога уходила в сторону таинственной Чернобыльской зоны. В дикие леса и свободные от людей поля.
Там, за мостом, за полем с ромашками и голубыми васильками, там, среди рек с чистой водой и большой крупной рыбой, – там Царство Свободы. Которое искали и Колумб, и Марко Поло, и Папа Карло… «Да! – крикнула Мэрилин. – Да!!! – снова повторила она. – Я вижу тебя, будущее!» Она кинулась в реку и поплыла на противоположный берег, к арке моста, дверям свободы.
Директор бойни тупо смотрел туда, где хоть что-то могло сказать ему об объективной реальности. Он смотрел на монитор. Там зависла знакомая помеха в виде переливающейся елки. Корниенко давно уже был мертв. Мозг его прожил семь минут. Перед смертью он успел сказать в линию нейронной связи пару загадочных фраз: «Пули не тонут!» и «Мы с Мэрилин одной крови»…
Солнце уже показало свои утренние лучи над лесом. Еловые иглы стали переливаться и сверкать, когда новый день в который раз удивлял мир своей первозданностью.
Директор бойни вылез из укрытия и, глянув на реку, вспомнил, что пули не тонут. Тепловозик с песком как раз заканчивал пересекать мост, когда послышалось знакомое специалистам свистящее шипение прямо по вертикали, сверху. Полсекунды – и вода поднялась, как гигантский сторожевой, неожиданно обнаруживший нарушителя. Одна из ракет залпа, все-таки сделанного по топографической точке Х, очевидно, отказалась от программно-интеллектуального управления и ± левее ± правее, но прибыла к месту назначения. Немного все же отклонясь в сторону, она усыпала пылью осколков прибрежные камни и ушла головой из обедненного урана глубоко в илистое дно, всю мощность взрыва погасив там.
Пуск был совершен по наводке еще живого, но уже отжившего несостоявшегося генерала Корниенко. Остальные ракеты, не обнаружив цели в электронно-перцепционном бреду, самоликвидировались, а вот одна – самая, очевидно, близкая по духу и верная пустившей ее руке, – проникла сквозь перцепционное искажение, нарисовав электронным интеллектом свою собственную реальность, которая почти совпала с действительной.
Тепловоз остановился. Машинисты, два пожилых водителя, почему-то в танковых шлемах, выскочили и долго обсуждали ситуацию, выстраивая свои предположения длинным рядом косточек домино, которые, доходя до известного предела, обрушивались – и все начиналось сначала.
Директор бойни осторожно скрылся за кустами. Пускай ему доложат даже с выдуманными подробностями, но видеть его здесь не должны.
Глава 8
«…Наивысшая точка над Киевом, освящающая весь город, есть Меч. Святой Меч в руках Прародительницы Евы! Вы забыли про это? Киев не просто город! Это колыбель того духа, который мы призваны уничтожить как нашу противоположность. Или он уничтожит нас. Москва, это многоядерноголовое чудовище, родилась здесь, на этих холмах. Смешенный евразийский дух, полукровка и наш антагонист, взлетел отсюда тысячи лет назад. Весь христианский мир, в той или иной степени, сконцентрирован на кончике этого меча. Это титановая статуя Славянской Свободы, Славянского Духа! Она должна быть уничтожена. А вместе с ней и город. Стереть всё живое на этом месте. Мы перепрограммируем часть ракет, которые под нашим контролем, и направим их на Киев…»
Сержант выключил диктофон.
– Что это? – округлил глаза капитан из Конотопа.
– Это запись шоу, под названием: собрание руководства Церкви Сатанистов, – ответил Дерюгин и флегматично уставился на впечатлительного капитана.
– Гонишь, – ответил тот.
– Нет. Нафига мне гнать? Что я, клоун?
– И где же ты это взял?
– Ох, Вася, Вася…Пришло по Интернету от подруги с улицы Почайницкой. Общался с ней по молодости, а теперь она в Италии. Точнее, в Ватикане. С ней спит один грузин, член Чёрного легиона, и агент этого клуба сатанистов. Он же тупой, думает у себя дома, в Ватикане. Всё, типа, можно. Украиночку трахает, и думает, почти на халяву. Нет, Вася. Халява не проходит. Наши люди и там, а не только в Белом доме и Кнессете.
– Обалдеть! – проговорил капитан и закурил сигарету.
– Она этому грузинскому дураку в крест вмонтировала чип с инфракрасным портом. Наш чип. В Киеве сделали. Он её трахает, а она информацию с креста на свой перстень-диктофон снимает. Вот так Вася. Христос всегда за нас.
– А откуда ты всё это опять знаешь? – прищурился капитан.
– Так я же посредник между этой подругой и СБУ. Они даже не знают, что она родом из Киева. Не то, что с Подола, не говоря уже о том, что я крутил с ней шуры-муры.
Сержант меланхолично стал пить пиво из высокого бокала. Они с капитаном сидели в кафе «Экспресс» на Подоле.
– И куда ты эту запись теперь отправишь? – спросил капитан.
– Сам думаю, – ответил сержант. Она может попасть не в те руки. Она может попасть к представителю Чёрного легиона. Тогда мне конец. Да и не только мне.
