Андрей Уланов - День револьвера
— Билли мог бы и сам прихлопнуть этого типа, — зло буркнул Сэм. — Еще вчера вечером. Или сегодня, ну, когда он устроил дуэль с тем охотником на бизонов. Так нет же… а таперя мы, как всегда, окажемся кругом виноватые. Не, ну что за дерьмовая жизнь, а?!
— Куда ж он улепетнул-то… — Второй помощник шерифа, судя по плеску, вышел на середину лужи, то есть улицы. Я плотнее вжался в стену и начал медленно, дюйм за дюймом отползать назад.
— Мы ж почти сразу следом выскочили, верно, Сэм? И нате. Как сквозь землю провалился, стервец.
— Или улетел.
— Улетел?! Ты к чему это, Сэмми?
Ответа Сэма я не услышал, но судя по дальнейшему, помощник шерифа в качестве такового указал своему напарнику на виселицу.
— Думаешь, он из кровососов?
— Запросто! — уверенно сказал Сэм. — Эти твари как мухи — стоит одному кровь почуять, как тут же стая налетает.
— Ну да, так про них и говорят…
— Во-во. Вот и этот… небось — выскочил, перекинулся в нетопыря и упорхнул. Солнце-то зашло уже. Ну сам подумай, Фрэнк — а как еще он мог исчезнуть?!
— А и правда… только… шериф-то ведь ни о чем таком не говорил.
— Так потому оно и вышло, как вышло! — Сэм снова чем-то захрустел. — Знай мы, что имеем дело с вампиром, не пришлось бы хлопать глазами! Мы б его нашпиговали сразу, как он вниз, в зал спустился! У меня ж еще полдюжины патронов с освященной картечью осталось, а они… ну ты видал! Нечисть валят не хуже серебра!
— И на погосте последнее время неспокойно, — поддакнул Фрэнк. — Три оживших мертвяка за неделю — я уж и не помню, когда у нас такое бывало.
Помощник шерифа замолчал и принялся с тревогой вглядываться в небо.
— А может эта… в церковь заглянем? — неуверенно предложил Сэм. — Благословление получить, и то сё… кольев освященных, опять же, прикупить.
— Эта… гениально! Как я сам не подумал!
Вслушиваясь в удаляющиеся шаги, я решил, что и мне не помешает как-нибудь заглянуть в божий храм — вознести хвалу, что в окрестностях салуна не нашлось очевидцев моего акробатического выступления. Непременно сделаю это…
…если, конечно, сумею дожить хотя бы до следующего утра.
— Начал ты неплохо, — прокомментировал ехидно-знакомый голос за моей спиной. — Продолжай в том же стиле, эй-парень, глядишь, чего и выйдет.
Прежде всего я спустил — очень плавно и осторожно — взведенный курок «максима». И лишь затем повернулся к гоблину.
— Откуда ты здесь взялся?!
— Вылез через окно. Ну что скажешь — прав я был насчет этой парочки?
— Правее некуда, — выдохнул я.
Шок уходил, и его место постепенно заполнялось тихим ужасом. Зубы сами по себе принялись отбивать чечетку, ноги тоже решили не отставать. Вдобавок решил напомнить о себе ушибленный о край поилки локоть — и я едва не взвыл от боли. Низ груди, которым я прилетел о коновязь, тоже начинал побаливать, но на фоне локтя это была даже не боль, так, а легкое нытье…
Кое-как я сполз по стене, вытянул ноги, закрыл глаза и принялся тихо ненавидеть весь мир.
— К воротам тебе ходу нет, — сказал гоблин, опускаясь рядом со мной. — На, глотни.
Открывать глаза жутко не хотелось, но брать выпивку от зеленошкурого, даже не взглянув… я моргнул и с удивлением уставился на небольшую серебряную фляжку с чеканкой в виде оленьей головы.
— Что это?
— Кактусовый самогон. Вкус у него, по правде говоря, как у жидкого дерьма…
— А-ка-кха, ты это раньше не мог сказать?!
— …но зато выпив, сразу чувствуешь себя пришпоренным жеребцом.
Насчет вкуса Толстяк был прав на все сто. Что же касается второго утверждения… ну, какой-то частью я себя жеребцом почувствовал, но в нынешнем положении это была далеко не самая нужная часть.
— У этого вшивого городишки только одни ворота?
— Местным хватает.
Гобл отобрал у меня фляжку, сделал большой глоток — и скорчил зверскую рожу.
— Едренкорень… эй-парень, слинять из города — это как раз проще всего. Проваляйся здесь еще час-другой, пока не стемнеет, и лезь через стену в любом её месте. Здешний охранный контур ждет гостей снаружи. Вопрос в том, куда ты двинешь дальше.
— Назад в город, — пробормотал я. — Или вопрос будет в том, сколько шагов я успею сделать, пять или все двенадцать.
— Ну, не все так уж страшно там, за стеной. Малость неуютно, не спорю — но если не ломиться напролом, да еще иметь при себе пару-тройку нужных амулетов…
— Которых у меня нет.
— Есть.
Гобл потянулся лапой за спину и вытащил сероватый комок, при более подробном рассмотрении оказавшийся спутавшимися ремешками. С одной стороны из путанки торчал коготь, с другой — деревяшка.
— Это амулеты Дерга.
Имя показалось мне смутно знакомым. Ну да, так звали гоблина, от которого я унаследовал револьвер, а значит…
— Ты рылся в моих вещах!
— Если ты про кучу барахла, которую я же и припер в город, — фыркнул Толстяк, — то да, рылся. И еще вернусь к ней. Тебе-то уже все равно, а ближе к полуночи Хавчик наверняка улучит момент и подметет комнату почище торнадо.
— Долбаный ворюга…
— У вас, людей, это называется «хороший бизнесмен».
Пару секунд я всерьез рассматривал возможность вернуться в салун и прихватить из комнаты хотя бы часть вещей. Жадность почти взяла вверх, но в последний момент благоразумие заключило альянс с усталостью. Нет… в зале была уйма народа. Может, среди них и не отыщутся любители стрелять в спину, но мне хватит и желающего заработать на выпивку. Всего-то труда — пробежать сотню ярдов да шепнуть три волшебных слова: «ваш клиент вернулся».
— Ладно, Толстяк… тащи себе все, что захочешь.
— Я так и собирался сделать, эй-парень. Впрочем, — гоблин потер затылок, — спасибо за разрешение. Будь я на твоем месте, поступил бы так же.
— Будь ты на моем месте… — я даже попытался усмехнуться и тут же пожалел об этом, — боль внизу груди нахлынула с удвоенной силой. — Да уж… слушай, зеленый, а чтобы ты сделал на моем растак его месте?
— Ы-ы-ы, занятный вопросец. Мне уже приходилось дюжину раз уходить из этого городишки раньше и быстрее, чем хотелось. Но мне-то, сам понимаешь, проще — достаточно свалиться по ту сторону стены и все. Поговорку насчет «поймать гобла в Запретных Землях» слыхал? — Я кивнул. — Во-о. Даже Билли Шарго не настолько глуп, чтобы пытаться ловить гоблина в прерии.
— Не думал… — медленно произнес я, — что когда-нибудь пожалею о том, что не родился гоблином.
— Да, эй-парень, в этом тебе не повезло, — хмыкнул гоблин. — Шкуру-то еще можно покрасить, а вот пару фунтов отличных мозгов в череп уже не впихнуть.
— Толстяк… сколько до ближайших поселений? Людских, — уточнил я, сообразив, что с зеленошкурого вполне станется направить меня к оркскому становищу.
— Пешком или в седле?
— В милях, — процедил я.
— Двадцать до Рая, двадцать пять — до форта «Роланд». Сломанная Подкова и Фрейбург еще дальше.
— Ясно…
— Имейся у тебя оседланная лошадь и солнце в зените, — сказал гоблин, — я бы посоветовал скакать в форт. Майор Дармс давно уже мечтает увидеть нашего шерифа с пеньковым галстуком на шее.
— А имейся у меня крылья, ты бы посоветовал слетать в столицу и пожаловаться на шерифа лично президенту Гранту?
Гоблин пожал плечами.
— Толстяк, — окликнул я его минутой позже. — Как думаешь, мистер шериф поверит в байку о моем вампирстве?
— Десять к одному не в твою пользу, эй-парень. Билли-бой мерзавец, а не дурак.
— Значит, он будет искать меня.
— Смотря, чего ему было нужно, — заметил гоблин. — Если Шарго хотел, чтобы ты всего лишь исчез из его города… что ж, можно сказать, он своего добился.
— А если он хотел другого?
— Тогда он за ночь перевернет Погребальнец вверх тормашками, а утром выпустит свою свору в погоню, — уверенно заявил Толстяк. — Когда ему нужно, Билли бывает очень, очень доставучим типом.
— Это и я заметил, — пробормотал я.
Что-то в последней фразе гоблина меня зацепило… что-то…
— Зеленый, ну-ка, еще раз повтори, что сказал.
— Ы? — Толстяк удивленно глянул на меня. — Когда ему ну…
— Нет, не эту фразу, а перед ней.
— Тогда он за ночь перевернет Погребальнец вверх тормашками, а утром выпустит свою свору в погоню, — повторил гоблин.
Вот оно!
— Спасибо, Толстяк, — с чувством произнес я.
Глава 7
— Входи, Кейн, — голос из-за стекла прозвучал как раз в тот миг, когда я высвободил руку для деликатного постукивания, — окно у меня тоже не заперто.
— Ты меня унюхала или узнала по шагам? — спросил я, подтягиваясь и заглядывая в комнату. Крохотный огонек свечи давал скорее намек на свет, чем освещал, но, насколько я сумел разглядеть, мебели в ней за последний час не прибавилось. Людей — или иных существ — тоже.
