Дэвид Бишоф - Геноцид
— А хочешь выпить — пей только лучшее в мире шампанское, — добавила Козловски. — И ешь самые дорогие пирожные. — Она допила остатки из своего бокала и встала. — Благодарю вас, Грант. Мне пора идти. Когда мы вернемся на Землю, устроим маленькую вечеринку. С вашим шампанским и пирожными. И хорошо проведем время.
Дэниел с трудом поднял на нее мутные глаза.
— Не уходите!
— Надо идти, пока не началась пересменка вахтенных подразделений. Не хочу лишних разговоров среди солдат.
— Это... совершенно их не касается...
— Может быть, зато у них есть удобный предлог, чтобы сунуть нос сюда.
— Я не хочу... оставаться один.
— Это я уже слышала. — Алекс почувствовала прилив беспричинной злости. — Проспись, парень. И пусть тебе приснится твоя компания.
Направившись к двери, Алекс сжала кулаки, полагая, что он вскочит с дивана и попытается удержать ее силой. Развратник. Пусть только попробует.
Но он не вскочил и не попытался. У самой двери Алекс остановилась и прислушалась.
Со стороны дивана доносился умиротворенный храп.
Алекс распахнула дверь и стремительно вышла.
Теперь она поняла, что ее так разозлило.
Он ей нравился, черт побери.
Глава 13
У Дэниела Гранта был не лучший вид, когда Козловски нашла его на смотровой палубе.
Он потягивал некое подобие кофе и задумчиво смотрел на звезды, мерцающие в черноте бесконечного пространства, словно ждал восхода солнца.
— А, вот вы где, — сказала Алекс. — Капитан подсказал мне, где вас можно найти.
— Я пытаюсь хоть немного размочить свой иссушенный мозг, — ответил Грант, не отрывая взгляда от звезд.
— А я делаю обход.
— Прекрасно, прекрасно, полковник Козловски.
Алекс подумала было предложить ему перейти на «ты». Сквозь дымок от кофе он выглядел таким... жалким, потерянным. Но она передумала. Ей не хотелось, чтобы он неправильно понял ее.
Воцарившееся молчание удивило ее. Ей казалось, что Грант вообще не умеет молчать.
Она кашлянула, как бы приглашая его продолжить разговор.
Никакой реакции.
Наконец она решилась и напомнила прямо:
— Вы обещали мне устроить круиз по кораблю. Я его заслужила.
— Обещал, полковник, обещал. Однако мне казалось, что у вас сейчас должны быть такие же чугунные ноги, как и у меня.
— Вы выпили больше меня, поскольку раньше начали. И вообще, меня не интересуют ваши сексуальные страдания. Меня интересует только выполнение боевого задания.
— В любви и на войне все средства хороши.
— Окопная любовь? Это мы проходили. Хорошо, если увидишь партнера живым после боя на следующий день.
Грант попытался выдавить улыбку.
— Вы чересчур драматизируете, полковник. Просто по натуре я хищник. Тем более — в любви.
— Как ваша челюсть, хищник?
Он потер щеку ладонью:
— Я могу говорить и думать, это главное. Вы неплохо поправили мне лицо. А то раньше оно было какое-то несимметричное. Но теперь я неотразим и не сомневаюсь, что толпы юных девиц придут к вам, чтобы отблагодарить за это.
— Вы сами виноваты, Грант. И если бы я не чувствовала, что вы сейчас посмеиваетесь над самим собой, я бы поправила вам челюсть и с другой стороны.
В глазах Гранта промелькнул неподдельный страх, который он тут же прикрыл нахальной улыбкой:
— Неужели я такой отъявленный злодей в ваших глазах?
— Вы получили по заслугам, но сейчас меня заботит другое. Мы почти у места назначения — в парсеке с небольшим от дома. И мне нужно знать досконально, что происходит на корабле.
— Хорошо. Только дайте мне немного прийти в себя. — Он отхлебнул кофе.
— Я знаю, что вам поможет. — Алекс вытащила из кармашка рубашки флакончик.
— Откуда вы это можете знать?
— Уже испытывала жестокое похмелье пару раз. — Без дальнейших слов она вытряхнула на ладонь таблетки, аккуратно разломанные на половинки, трети и четверти.
— Таблетки? Что это?
— «Огонь», Грант. Ваша собственная отрава. В подобных ситуациях мгновенно помогает. Попробуйте.
Дэниел отрицательно покачал головой.
— Благодарю, но свои препараты я не употребляю. Но вы... Ради Бога, не стесняйтесь.
Алекс хотела принять четвертинку, но теперь передумала. Она раздраженно закрыла флакончик и положила обратно в карман, чувствуя себя так, будто предложила старьевщику хлам, от которого тот отказался.
— Так вы покажете мне те две палубы, Грант?
— Прошу вас, полковник.
Около турболифта их поджидал капрал Ларе Хен-риксон. Козловски это крайне удивило.
— Хенриксон? Что вы тут делаете?
На лице капрала не дрогнул ни один мускул.
— Мистер Грант пригласил меня и предложил встретиться здесь. Вот я и пришел.
Грант потрепал гиганта по плечу.
— Люблю таких парней, полковник. Хенриксон тоже посмотрит, что мы там делаем. Почему? Рад, что вы задали этот вопрос. Хенриксону, наверно, тоже будет интересно это узнать. — Он нажал кнопку лифта, дверь отворилась, и они вошли в кабину. Путь на нужную палубу сопровождался мерцанием лампочек. — Я не за творник, и покажу вам все, чем мы занимаемся. Это может вам потом пригодиться. Во всяком случае, вы поймете, зачем мы летим на планету Рой.
Козловски чувствовала, как в ней закипает злость. Во-первых, из-за тона Гранта, будто бы он всегда только и мечтал о том, чтобы показать ей свои владения, а во-вторых, из-за непонятного присутствия Хенриксона. Он первоклассный солдат. На занятиях он получает только отличные оценки по всем дисциплинам. В способностях сомневаться не приходится. Отличные характеристики с прежних мест службы. И вот Грант берет его, простого капрала, под свое крыло и оказывает ему такие знаки внимания, каких и сама Козловски, командир экспедиции, от него еще не видела! Конечно, Гранту известно, что у Хенриксона самый большой стаж боевых действий против ксено, но все же...
В душе она чувствовала ребяческую ревность, как будто своим предпочтением Грант подчеркивал, что Хенриксон мужчина, а она — всего лишь женщина.
— Только одно маленькое условие, — сказал Грант, когда они подошли по галерее к воротам, похожим больше на вход в банковское хранилище. — То, что я покажу, должно остаться между нами. Я не хочу, чтобы кто-нибудь еще узнал об этом, — ни мужчины, ни женщины. Я показываю это вам двоим потому, что уверен в вашем молчании.
Без дальнейших объяснений Грант провел их внутрь. На палубе Е освещение было тусклым, почти как на подводной лодке. Как только глаза Козловски привыкли к полумраку, она тут же увидела оборудование — трубопроводы, кабели, мониторы компьютеров со сверкающими на них огоньками. В дальнем конце несколько ученых Гранта колдовали перед иллюминатором сооружения, напоминавшего огромный аквариум.
В воздухе стоял запах кислоты, кофе... и чего-то еще, что насторожило Козловски.
Она узнала этот запах. Так могли пахнуть только жуки.
«Нет, — сказала она себе. — Этого не может быть. Откуда здесь взяться жукам?»
— Я полагала, что это помещение будет использоваться как грузовой отсек, — сказала она не очень решительно, просто чтобы подтолкнуть Гранта к разговору и избавиться от того страха, который всегда охватывал ее при этом запахе.
— Да, конечно, — ответил Грант и повел их вниз по ступеням. — Это есть грузовой отсек. Только вот груз здесь не совсем обычный.
— И все же, Грант, — спросил Хенриксон, — почему такая секретность и почему для нас сделано исключение?
К счастью, капрал задал именно те вопросы, которые вертелись на языке Козловски.
Они подошли ближе к стеклянному резервуару, и Алекс начала различать детали: провода, аппаратуру. А посередине свисало что-то большое, живое.
Тут ее словно током ударило. Сомнений не было: живой мешок для яиц жуков. Только без головы.
Она подошла к иллюминатору, не в силах оторвать глаз от отвратительного зрелища.
— Ну-с, капрал, — сказал Грант, — я знаю, что десантники ненавидят жуков, но здесь у нас делается нечто такое, что могло бы поколебать моральный дух солдат перед операцией.
К Гранту подошел толстяк с детским лицом в расстегнутом халате и отвел его в сторону. Они пошептались, затем толстяк показал Гранту какую-то схему и тот кивнул, после чего взял ученого за локоть и подвел к гостям, чтобы познакомить.
— Это доктор Марри Фрайл. Он отвечает за данный проект. За научную его часть, конечно.
— С командиром я уже встречался, а вот капрала вижу впервые, — сказал доктор.
Теперь Козловски вспомнила. Его представили ей на Земле в числе других докторов незадолго до того, как все они исчезли в чреве «Рэзии». Просто рукопожатие и пара ничего не значащих слов. Таких, как Фрайл, она повидала множество. Пухленькие, розовощекие, но никакого жизненного опыта. Они живут в своем собственном мирке и знают в нем каждый закоулок, но за пределами этого мирка — полные невежды.
