Павел Торубаров - Дурная привычка

Теперь мне предстояло выбрать оружие на бой. И ВАЛ и «Гроза» имели свои плюсы и минусы. Патронов в рожках у обеих штурмовых винтовок (в просторечии — автоматов) по двадцать. Патроны одинаковые — СП 5. Скорострельность тоже примерно одинаковая. И ВАЛом и «Грозой» пользоваться мне доводилось неоднократно. Тут разницы нет никакой. У автоматов разная балансировка: «Гроза» тяжелее к задней части, значит, ее легче вскинуть. ВАЛ более сбалансированный, его и вскинуть и опустить просто. ВАЛ значительно тише «Грозы». Еще бы: для спецопераций разрабатывался! Только в бою один на один это вряд ли поможет. Точность боя у «Грозы» немного выше. Только, опять-таки, я на зачет с большого расстояния стрелять не собираюсь, а метров с тридцати между ВАЛом и «Грозой» разницы уже нет. Далее, за счет того, что «Гроза» построена по принципу «булл-пап», она более маневренная, вот только магазин менять в ней крайне неудобно. А, поскольку менять его и не придется, так как он всего один, то «Гроза», в данной ситуации, мне больше импонирует. Я протянул руку и взял автомат со стола. Так же как и FN F2000 покрутил его в руках, но тоже, в основном, для вида. Я не сомневался, что все оружие (за исключением бельгийского) находится в отличном состоянии.

— Тебе туда, — как только я поднял винтовку, один из «Долговцев» открыл дверь. — Там надень костюм и жди вызова на «Арену», патроны получишь перед выходом на бой.

Я прошел небольшой коридорчик и остановился перед очередной дверью. Как в подводной лодке, честное слово! Поскольку отпирать мне явно не собирались, а швейцаров не предполагалось в принципе, то я толкнул дверь без стука. Она открылась, и я вошел в комнату. Там меня встретили еще два бойца «Долга». Один из них указал на синий кевларовый костюм.

— У твоего противника такой же, только зеленый. Одевайся, скоро в бой.

Я взял костюм. На ощупь он казался добротным и, на удивление, мягким. От резаной раны, конечно, спасти сможет. Но, ни от пули, ни от тычка острием ножа, тем более — боевого кинжала, не защитит, к бабке не ходить. Костюмчик пришелся мне впору. Я присел, попрыгал, помахал руками и ногами. Комбинезон не сковывал движения и нигде не тер. Будто на мою нескладную фигуру шили. Да-а-а, серьезно ребятки подготовились!

Я присел на лавочку и поставил «Грозу» между ног. Тем временем, один из бойцов «Долга» поднес руку к уху — видимо, слушал какое-то сообщение, прижав наушник. За время передачи, он пару раз кивнул, будто собеседник мог его увидеть. Когда разговор закончился, боец подошел ко мне.

— Начало откладывается на четверть часа по просьбе Арни: чего-то он не успел. А ты, держи вот, — «Долговец» протянул мне скомканную бумажку. — Твои друзья просили передать.

— Спасибо.

Внезапно случившейся отсрочке я порадовался — есть немного времени собраться с мыслями, а то, я как вышел из «100 рентген», так и подумать о предстоящем бое не получилось. Кстати, что там за записка?

Я развернул серый комок и расправил его на колене. На огрызке оберточной бумаги синим карандашом был нарисован прямоугольник, внутри которого хаотично располагались прямоугольники поменьше и заштрихованные квадраты. А еще там стояло несколько букв «Т». Стояли они либо среди скоплений квадратов, либо внутри маленьких прямоугольников. Причем, в последнем случае, от буквы обязательно шла стрелочка к короткой стороне прямоугольника. Посредине одной из коротких сторон большого прямоугольника стояла все та же «Т», только в кружочке. Напротив нее, у другой стороны, так же обведенная в кружочек, красовалась «К». И еще одна «К», украшенная стрелочкой, стояла внутри одного из маленьких прямоугольников.

Я смотрел на схему так, будто мне явили расчудесное чудо. Что обозначает сия бумага, я так и не понял, поэтому поднял вопросительный взгляд на «Долговца», передавшего мне послание.

— Переверни, там написано, — боец повел подбородком.

Я перевернул бумагу. На обратной стороне неровными печатными буквами было выведено: «Удачи, Крохаль! Один патрон я оставил, если что!». Рядом с запиской была нарисована подмигивающая рожица. Ай, спасибо тебе, Кузя, и обещание свое выполнил, и развеселить еще умудрился перед боем!

Поскольку у меня отобрали все мои вещи, кроме ножа в ножнах и термобелья, я спросил закурить у своих охранников. Тот, который передал мне кузино послание, протянул пачку «Донского табака» и зажигалку. Я прикурил, поджег записку, и передал сигареты с зажигалкой обратно, не забыв поблагодарить кивком «Долговца». Пока огонь доедал бумагу, я размышлял о совсем уж странных вещах, сосредоточенно глядя на голубоватое пламя. Например: откуда у «Долговца» взялся «Донской табак», когда все поголовно тут курят «Приму»?

Из размышлений меня вывел шум открывающейся двери. За ней стоял человек в ярко-красном комбинезоне. Это одеяние я вспомнил без посторонней помощи — маршал. Таких я видел во время того боя, на который меня приводил Охотник.

Маршал махнул головой, приглашая за собой. Я поднялся, взял автомат и, не прощаясь, вышел из комнаты. Дверь за мной тут же захлопнулась, и послышались торопливые шаги: мои стражи спешили занять места на трибунах, чтобы насладиться зрелищем предстоящего поединка.

Маршал провел меня до бронированной двери, возле которой стояли еще два бойца в униформе «Долга». Один из них несколько раз повернул штурвал и со страшным скрипом открыл дверь. Маршал протянул магазин от «Грозы».

— Двадцать патронов, Воронин проверял лично. — Маршал передал мне боезапас. — Помни, что снимать винтовку с предохранителя и досылать патрон ты можешь только после разрешения Арни. В противном случае тебя сразу пристрелят. Эксцессы тут никому не нужны. Удачи, Крохаль.

— Вот, умеешь ободрить человека! Ничего тут не скажешь! — Я пожал протянутые мне руки, примкнул магазин, положил автомат на руку и переступил порог. Дверь за моей спиной заскрипела и с лязгом закрылась.

Я стоял на поле боя. Видел я его только один раз, да и то, сверху. Теперь мне предстояло изнутри изучить единственное место на «Ростоке», где официально разрешена стрельба.

Боевая часть «Арены» почти полностью занимала собой ангар, один из многих на территории бывшего предприятия. Слева в два яруса за решетками из дюймовых труб и толстенными стеклами шли места для зрителей. Полупрозрачное бронестекло не позволяло разглядеть, что происходит с другой стороны. Зато отчетливо был слышан гул, доносившийся через маленькие отдушины над окнами. Гул толпы, собравшейся поглазеть на кровавое шоу. Своего отражения в стекле я тоже не увидел: окна были равномерно покрыты серой бетонной пылью. Мыть их, естественно, никому в голову не приходило.

На что я еще обратил внимание — запах. Бетон под ногами пропитался ароматами холодного адреналинового пота, крови, боли, чужого страха. Местами были видны следы боев — плохо затертые бурые пятна. Сколько же здесь народу сложило головы?! Мало, что ли, других мест для окончания жизни?! Ведь люди пришли в Зону — территорию, где смерть подстерегает за каждым камнем, может выпрыгнуть на тебя из любого куста. И счастье, если эта смерть окажется быстрой и легкой: от пули конкурента или от разряда «Электры». Чаще всего, жизнь тут заканчивают по-другому — долго и мучительно. Так какого же лешего, спрашивается, стрелять друг в друга еще и на потеху толпе? Что за дурная привычка человечества — страсть к самоуничтожению?

За мыслями я продолжал осматриваться, сверяясь с чертежом «by Kuzma», который намертво отпечатался у меня в мозгу.

Прямо передо мной высилось несколько контейнеров и здоровенных армейских ящиков, перекрывавших обзор вперед. Судя по плану, тут нет точки, с которой полностью просматривалось бы все пространство. Боевая площадка «Арены» представляла собой лабиринт из контейнеров (видимо они были обозначены на плане маленькими прямоугольниками), ящиков (заштрихованные квадраты) и строительного мусора (этот никак не отмечен). Немного левее я заметил бетонный столб-подпорку, который должен был удерживать крышу от обрушения. Столб давно перестал выполнять свои функции: где-то на трети высоты он был косо срезан и скалился обрывками арматуры, перекрученной при падении верхушки. Метрах в трех вперед от этого столба, ближе к средней линии «Арены» находилась точка, отмеченная Кузей как «нычка», удобная для засады. Я приподнялся на цыпочки и разглядел поверх ящиков разрезанный пополам железнодорожный контейнер. Судя по плану, он был развернут к зрителям, и стоял под углом так, что выход смотрел точно на упомянутый столб. Любой проходящий мимо, непременно должен был подставить сидящему в засаде спину.

Больше рассмотреть мне ничего не удалось, потому что над «Ареной» поплыл протяжный голос Арни.

— Да-а-мы-ы-ы и-и-и гос-с-с-пода! — растягивая слова как заправский шоумен, вещал он. — Рад вновь вас приветствовать на «Арене»!