Владислав Жеребьёв - Ретранслятор
— Воровать нехорошо, — пробурчал я, ни с того ни с сего почувствовав перед мальчишкой вину.
— Сам знаю, — доверительно шмыгнул носом последний. — Так возьмете меня, дяденька?
— А на кой ты мне? — обрадовался я, переводя разговор на новые рельсы.
— Работать буду. — Кивнул мальчишка. — Вещи за вами носить, готовить. Ночью лагерь могу сторожить, а все, что надо, так это поесть да одежду. С ботинками нынче туго. — В довершение всего он показал левый башмак, на котором в районе носка имелась солидная дырка, сквозь которую проглядывал грязный палец.
— Ладно, работник, — вконец смягчился я, прикидывая, где можно найти приличную обувь детского размера. — Зовут-то тебя как?
— Мишаня. — Радостно шмыгнул носом воришка. — Ну так что, дядя, берешь меня к себе?
Комплекс, одно из немногих мест, которое миновал ментальный смерч, начисто сметя все те осколки цивилизации, коими так кичился прошлый мир. Были тут и исправные компьютеры, и кондиционеры, прилежно гоняющие по патрубкам фреон, и большие энергонезависимые турбины, вентилирующие подземные коридоры, а заодно и дающие электричество по складскому корпусу и большинству жилых отсеков базы.
Штат комплекса на данный момент насчитывал сорок с лишним человек, из которых простых людей, пожалуй что, и не осталось. Три механика, пара научных сотрудников да завхоз Петрович, которому все было нипочем. Уникальность самого комплекса была даже не в том, что электроника в нем работала. Тут находилась основная боевая единица мертвого мира, команда испытуемых, которая достаточно скоро раскололась на два враждующих лагеря, а потом и вовсе разделилась, и уж совсем непримиримые, предварительно запасшись картами хранилищ ведомства, загрузили под завязку пару внедорожников да отправились восвояси. Среди них был и Восьмой, ныне покойный и сейчас раздираемый дикими животными по кускам где-то в обгорелом остове машины на окраине города. Был там и Третий, по медицинским показателям человек неуравновешенный, а по социальным и вовсе неприспосабливаемая личность, рекомендации к использованию которого были на последнем месте. Именно потому он, наверное, и вошел в группу одним из последних, а работу с ним начали и того позже. Он и умер по-глупому, слепой, до последнего момента пытавшийся обойтись без жертв. Однако что случилось, то случилось…
Второй остался в комплексе намеренно. Он, как и большинство примкнувших к нему лабораторных крыс, имел свои виды на те ресурсы, что так внезапно оказались у них в руках. Вот ты никому не нужный человечек, пошедший вразнос и оказавшийся на обочине жизни. К тебе относятся как к пустому месту, пичкают лекарствами, прививками, натирают мазями и гоняют по комплексу аки блоху, обложив датчиками и переносными мониторами, и вдруг ты понимаешь, что все, что произошло с тобой, не так уж и плохо, как казалось на первый взгляд. Деньги, выданные за участие в эксперименте, да пара лишних дырок в черепе, все это отходит на второй план, а вместо этого мощь, власть, страх в глазах окружающих, пьянящее чувство вседозволенности и непобедимости… Но проходит и это, а горькое похмелье все не наступает. У тебя достаточно еды и воды, с тобой те, кто поддерживает тебя, пусть и не во всем, но шатко или валко лидерство признают, и ты просто не знаешь, что с этим делать.
Понять? А зачем? Мир прошлого, такой спокойный, мирный и чистенький, оставил без дома, документов, любимых людей. Тут же в тебе такая сила, что звезды содрогнутся и волны, вздрогнув, расступятся, как перед ветхозаветным старцем…
— …ноги убери, чудила. Это же красное дерево. — Второй приоткрыл глаза и печально взглянул на Петровича, собиравшего и паковавшего в большой черный мешок обрывки бумаг, огрызки и пустые банки из-под консервов.
— Опять? — В горле першило. Бутылка с алкоголем опустела, и голова, уже почти привычно завывая на все лады, обещала неслабое похмелье. — У тебя, Петрович, вообще страха нет?
— Страх у тех есть, кто не нужен. Кто пустой человек. — Старик пожал плечами и, поставив в угол кабинета пакет, всучил в руки Второго другой. — Сломается что, перегорит, так вы же, рожи бандитские, в жизни починить не сможете.
— А у тебя, значит, все срастется? — Второй пренебрежительно отбросил пакет, и тот, тихо упав на пол, прикрыл пепельницу с окурками, опрокинутую им на дорогой персидский ковер.
— А ты сомневаешься? — хмыкнул Петрович.
В дверь постучали, и этот резкий звук принес Второму гораздо больше страданий, чем хамское поведение старика. Мерные, осторожные удары костяшками пальцев о дерево отразились в черепе, будто колокольный набат в пожар.
— Шеф. — Нечесаная шевелюра Двадцать третьего, одного из последних экспериментальных, что остался в комплексе то ли из-за лени, то ли из-за банальной природной трусости, предпочтя статус обслуживающего персонала опасностям внешнего мира, появилась дверном проеме.
— Что тебе? — поморщился хозяин кабинета и под суровым взглядом завхоза закинул ноги на столешницу, охнув от нового болевого спазма.
— Конвой вернулся, — пояснила шевелюра. — Восьмого с ними нет.
— Так узнайте, где он, — меланхолично произнес второй.
— Уже узнали, — хмыкнул Двадцать третий. — Егора выморозили.
— Это как?
— Ну как курицу в жидком азоте. Быстро и целиком.
От этой новости похмелье у Второго улетучилось почти мгновенно.
— Кто?
— Точно не известно, но фриз силы небывалой.
— Кто был со слепым?
— Бездари. Болезный, пир и проглот.
— Кто-то из них?
— Если только новенький. Наши сканеры его щупать пытались, но ясно одно — из наших.
— С чего взял?
— Так тут и думать нечего. — Парень повернулся ко Второму правой стороной черепа и многозначительно постучал пальцем по собственной проплешине, на которой не желал расти волосяной покров.
— Господи, подстригись. — Второго передернуло от омерзения, и, не раздумывая, он нащупал на столе стакан с остатками виски, которое спешно закинул себе в глотку.
— А где? — заныл Двадцать третий. — Парикмахера у нас нет, а машинку Петрович зажал. Говорит, что сломаю.
— Петрович, дай ему машинку. — Второй встал и, подойдя к окну, распахнул створку, впуская в помещение холодный ветер, сбросивший со стола стопку бумаг. — А ты, — хозяин кабинета повернулся к плешивому. — Собери всех наших. Хватит водку жрать. Тут перевес в боевой силе намечается, а позиции наши уже почти не секрет. Как бы не пожаловали по наши харчи.
— Да что нам будет? — попытался поспорить парень.
Второй лишь зло цыкнул, и пришелец испарился, застучав по коридору каблуками поношенных ботинок.
— Что так? — Петрович подошел и, встав рядом с окном, скрестил руки на груди. — Дали вашей бандитской морде по той самой морде?
— Сгною, — сурово пообещал Второй.
Петрович хмыкнул и, пожав плечами, гордо удалился, не забыв, впрочем, прихватить с собой и полный пакет мусора, оставив Второго в гордом одиночестве.
Все признаки были налицо. Появление на сцене новой фигуры могло говорить о многом и одновременно ни о чем. Конечно, выморозить Восьмого задача не из легких, но могло же природным просто повезти. Если же парень действовал намеренно, включив исключительно свой ресурс, то слухи о второй базе, основном полигоне и даже «машине» могли перейти из разряда басен в категорию неоспоримых фактов. Если есть машина, с ней можно было придумать много интересного. Захватив вражеский комплекс, аппарат можно было пустить на всю катушку, увеличив свои силы многократно. Можно было пустить его направленно, как обещали давно почившие ученые в своих бумажных отчетах. Но самое интересное, что его можно было просто отключить.
Второй на секунду засомневался. Так ли ему нужен старый мир со всеми его прелестями, и, почти мгновенно решив, что и вовсе ни к чему, толкнул дверь и заспешил в конференц-зал. Наклевывалась серьезная работа.
— Вот, это Миша. Он пойдет с нами.
Поскольку проглот исчез куда-то под ручку с местными хозяевами жизни и пообещал вернуться, как только уладит все формальности, на хозяйстве остался хмурый и недовольный жизнью пир, пред чьи светлы очи я и предъявил нового члена нашей маленькой экспедиции.
— Где ты его нашел? — Дмитрий с сомнением окинул взглядом невзрачную фигуру паренька.
— Да так, — пожал я плечами. — Решил вот.
— За руку в своем кармане поймал, — вдруг выдал чистую правду Мишаня и, ничуть не стесняясь присутствующих, полез в коляску мирно стоящего у обочины мотоцикла. Его к тому времени уже починили, и теперь мы были готовы вновь отправиться в путь, если бы не отсутствие Сенечки.
— Ну у нас и компания! — Пир хмыкнул и вопросительно посмотрел на меня. — Ретранслятор без опыта, опальный пир из команды Захара, личный адъютант и палач Ханоя и карманный воришка…
