Игорь Михалков - Нибиру. Пробуждение

Три пустых стола и два десятка офисных кресел, расставленных в центре управленческой, выглядели совсем неуместно в этом царстве вычислительных машин. Ветрову представилось, будто на этом месте должны бы гудеть мощнейшие генераторы или какая-нибудь голограмма из фантастического фильма.

Блестел новенький кафель на полу. В одной из полукруглых стен что-то деловито пощелкивало. Электронная утопия, сияющая чистотой и порядком.

Вот только пахло здесь не очень приятно. Роману запах напомнил о поликлинике или о военном госпитале. Кроме того, в воздухе витал привкус свежей крови и мертвечины.

— Вот, — старик указал себе под ноги.

На блестящих плитках, слева от двери, лежали два тела. Молодые мужчины. Один в запятнанном кровью халате с табличкой «Петр Афанасьевич Кац, зам. глав. инженера». Второй одет в красную с бурыми пятнами форму, «Бернов Олег, охрана». Рядом с трупами валялся обломок пожарного багра. Вокруг — загустевшая лужа крови.

Роман лишь мельком посмотрел на рваные раны поперек горла инженера и на груди охранника. Отвел глаза.

Майор восхищенно охнул.

— И как вы их так?

— За дверью стоял. — Взгляд старика рассеянно блуждал по комнате. — Когда вошли, первого по горлу полоснул. А второй и вовсе сам подставился. Бросился грудью, и нет его. Кто прошел штыковые бои в Сталинграде, еще не на такое способен.

— Таких бы хлопцев побольше, — мечтательно протянул Свистюк. — Мы бы весь мир в кулаке держали.

— Не держали бы, — отрезал господин Сохан. — Жили бы все в мире и спокойствии. А пенсия была бы две тысячи евро в месяц.

— Действительно, — согласился майор. Добавил: — Все сходится, Иван Петрович. И мои наблюдения, и ваши слова, и краткий рассказ вашего сослуживца.

— Это какого сослуживца? — полюбопытствовал старик. — Юрки? Да вы его не слушайте. Он часто байки травит, когда водки выпьет. Я вот не пью — всегда серьезно говорю.

— Юрку не видел. Я про Зенька, — поджал губы майор. Ему было неприятно сообщать охраннику о гибели его товарища.

— О, вы с Зеньком познакомились? — обрадовался Иван Петрович. — И как он там?

— Погиб, — играя желваками на скулах, сказал Свистюк. Кратко рассказал о том, что второй охранник в неравном бою зарезал одного из террористов.

— Ох ты, незадача какая. — Старик медленно прошаркал ногами в центр комнаты. Рухнул в кресло. Сгорбился, будто на него вдруг навалилась тяжелая ноша прожитых годов. — Что же он там Нинке про меня наговорит! Слышишь, Юра, может его догнать? А то ведь расскажет, что мы с тобой за той девицей с Прибалтики в шестьдесят втором ухаживали…

— Зови парней, — вполголоса скомандовал Роману майор. — И доложи полковнику, что в случае необходимости можем отступать сюда.

— Есть.

Ветер бросился на лестницу.

Старик все время бормотал себе под нос. Поднимался с кресла, нервно расхаживал по комнате. Когда в управленческой появились спецназовцы, сообщил:

— Нет, Зенек мужик правильный. Он Нинель ничего не расскажет. Ляжет себе в котел и будет меня дожидаться. Она от него и слова не добьется, пока я не приду и сам все не расскажу…

Когда застучал автомат, Роман уже приблизился к выходу на первый этаж. Ветров схватился за оружие и выглянул с лестничной клетки.

Вдалеке, на другом конце коридора, бежали солдаты, охранявшие выход. Даже гранатометчик оставил позицию; закинул РПГ за спину и схватился за «винторез».

— Откуда стреляют? — крикнул солдатам Роман.

— Из штаба! — ответил один из бойцов.

«Штабом» называлась комната в глубине коридора, куда перебазировался полковник Орлов с журналистами и ранеными. Из приоткрытой двери тянулся пороховой дымок.

«Трак-трак», «трак-так-так». Очереди не смолкали.

Ветров достиг цели чуть позже солдат. Но те посторонились, давая ему дорогу — спецназ всегда впереди; желательно… Прицелились на дверной проем.

Роман пинком распахнул дверь и нырнул в задымленное пространство. Перед ним предстала отвратительная картина.

Раненые и репортеры лежали вперемешку. У каждого во лбу зияло пулевое отверстие. Под окном, схватившись пальцами за батарею центрального отопления, сползал связист. Его куртку на спине покрывало пятно, фонтанирующее кровью. Посреди комнаты, стоя вполоборота, возвышался «запрещенный» журналист. В его руках дымился «Калашников» — из тех, которые бойцы складировали в «штабе» по приказу полковника.

— Сука! — заорал Ветер, до боли вжимая спусковую скобу.

Обернуться противник успел. Но и только. Пули прочертили на груди журналиста неровную линию. Террориста бросило прямо на убитых. Голова безвольно мотнулась из стороны в сторону. На губах распух и лопнул кровавый пузырь.

— Тварь! — Ветров пустил еще одну очередь, которая прошила убийце живот.

Журналист откинулся назад, непроизвольно уперся локтями на тела погибших. Лицо поднялось, исказилось в гримасе. Умиротворенное лицо, осмысленный взгляд. От боли зрачки, казалось, превратились в вертикальные — кошачьи.

— Атомная электростанция… — прохрипел журналист. На подбородок хлынула пузырящаяся кровь. — Должна быть уничтожена…

Урод! На тебе еще одну очередь! На! Получи, собака! За невинных! За сотни погибших этой ночью! На!

Пули с отчетливым шлепаньем вонзались в рубашку репортера, проходили насквозь, застревали в телах расстрелянных людей. «Запрещенный» превратился в месиво, лишь издали напоминающее человека.

Затвор отщелкнул последний раз. Машинальным движением рука отсоединила рожок, сунула его в «лифчик», вставила новый магазин.

Ветров опомнился. Солдаты за его спиной безостановочно матерились.

— Где полковник?! — заорал Ветров, стараясь утолить свою ярость.

Хоть на ком-нибудь! Здесь! Сейчас! Чтобы все ответили за предательство журналиста, за расстрел раненых и безоружных! Чтобы смерть! Смерть!

— Он за девахой погнался, — ответил стоящий в дверях боец. Пересекся взглядом с Романом и отступил на два шага. — Сказал не преследовать — сам догонит.

— Куда побежали? — одним прыжком Ветер очутился в коридоре.

Солдаты посторонились.

— Вроде сюда — ко второму энергоблоку. Слышь, Ветруха, а ты чего такой?.. — поинтересовался какой-то смутно знакомый сержант-контрактник из пехоты.

— А ну, всем на свои места! — рявкнул Роман. — Я тебе не Ветруха и не Ветер, а товарищ старший лейтенант! Осознал? Бе-егом на позиции! Если не хотите, чтобы сообщники этого гада снаружи вас всех на тот свет отправили!

Бойцы, не сговариваясь, ринулись обратно к баррикадам.

— Псих… — донеслось до Ветрова.

Странно, однако эти слова охладили разгоряченного Романа.

— Офицер, — пробормотал он про себя. — Вот, что такое офицер!

Вернулся. Мельком осмотрел тела. С горечью убедился, что живых в комнате нет. Цивильная сошка — журналист — оказалась невероятно метким стрелком. Стрелял очередями, но каким-то образом сумел точно «посадить» все пули. Не иначе, профессионал. И не самый слабый.

— Полковник! — вспомнил Роман, укоряя себя.

Если один репортер оказался террористом, девица из «Веб-ТВ» могла быть с ним в сговоре. Куда она побежала? Понятное дело — к энергоблоку. Зачем? Чтобы сделать что-то ужасное и взорвать электростанцию! Первый смертник отвлекал, а второй, вернее — вторая, отправилась учинить большее зло.

Под грифом «Секретно»,

«Методы управления массами»,

лекция для сотрудников службы национальной безопасности,

07 февраля 2012

…Кроме вышеперечисленных методов влияния через идеологию, историю, религию, экономику и генное модифицирование, также используются методы прямого контакта. Их применение оправдывается, если необходимо воздействовать на ограниченное число индивидуумов. Наиболее подвержены влиянию группы однородных особей (пол, равный интеллект, расовая принадлежность, проживание в конкретной области, прочее — детальный список методологий управления преподается в следующей лекции). Вводную информацию можно варьировать для достижения более глубокого эффекта, отталкиваясь от принадлежности индивидуумов к конкретной группе. Без труда как массовому, так и персональному программированию поддаются: злоупотребляющие алкоголем и наркотическими веществами, особи профессий, связанных с тяжелым физическим трудом, малообразованные, депрессивные и лица с неустойчивой психикой. Некоторые трудности могут возникать при работе с беременными женщинами, представителями творческих профессий, религиозными фанатиками (их мы рассмотрим позже, в разделе «Кодировка») и лицами в состоянии аффекта. Совершенно не поддаются влиянию так называемые феномены, которым посвящена тридцать вторая лекция.