Игорь Марченко - Глаза цвета стали
– Надеюсь, но не уверен… – Пробормотал я и через миг потерял сознание.
Когда я пришел в себя, было уже далеко за полночь. Тишина ночи нарушалась глухими раскатами полевых орудий и сухим треском пулеметов – некроморфы не оставляли нас в покое ни днем, ни ночью. Мари спала рядом со мной, свернувшись калачиком у меня под боком. Что бы не потревожить ее сон, я осторожно встал с кровати и подошел к окну. Раздвинув бамбуковые жалюзи, разглядел при свете тусклых масляных фонарей лениво курящих солдат из отряда Антона. Значит все под контролем. Если бы началась полномасштабная атака, меня выдернули из кровати даже, если бы я пребывал в коматозном состоянии. Заметив, что за ними наблюдают, солдаты смущенно поправили на головах каски и отвернулись, сделав вид, что их заинтересовал шум приближающейся машины. В дальней части улочки заметались лучи прожектора, к дому подъехал патрульный бронеавтомобиль ”Хоку”. Я спешно задвинул жалюзи и вернулся в комнату к Мари. Стал лихорадочно искать свою одежду, разбросанную по всей комнате.
– К Вам гости, Дмитрий сан, – в комнату на цыпочках заглянула сонная Юкка, с интересом окинув меня заспанным взглядом. – Ваш друг просит поторопиться. Вас ждут на Совете.
Склонившись над спящей Мари, едва ощутимо коснулся губами ее щеки.
– Это на тебя так антиоксидант подействовал или бег от кучки мертвяков? – первым делом спросил меня Антон, лениво подпирая борт бронемашины. – На моей памяти такого еще не было. Откуда столько страсти и томности во взоре? Ты никак влюбился?
Я открыл бронированную дверцу и с кряхтеньем уселся рядом с водительским местом, не зная, что ответить. Впервые мне ничего путного не приходило на ум, кроме матерных слов.
– Обычно для тебя не характерно бежать к женщине сразу после боя… – подначивал Антон.
– За собой лучше следи, балабол! – огрызнулся я. – Откуда машина?
– Старейшины выделили. Мне приходится постоянно объезжать все укрепления.
Антон медленно повел машину по петляющим улочкам поселка. Стал внимательно смотреть на дорогу, чтобы ненароком не задавить свиней, так и кидающихся под колеса бронемашины.
– Классную тачку ты раздобыл. Сиденья с подогревом? У меня аллергия…
– Ты меня обманул, – чуть поморщившись, ответил Антон, не обратив внимания на мой шутливый настрой. – Притом гнусно и совсем не по товарищески. Как это понимать?
– В чем именно? – напрягся я, невзначай положив руку на автомат.
– Ты сказал, что подкрепление будет лишь вечером. Я связался с Гнездом и на мой закономерный вопрос о подкреплении тут же нарвался на отборные матюги полковника, который не преминул покрыть меня трехэтажными ругательствами со многими анатомическими деталями и подробностями из человеческой физиологии. Ты выставил меня полным кретином. Зачем?
– Извини, – я хлопнул его по плечу. – Не хотел тебя расстраивать раньше времени.
– Ты ведь знаешь, чтобы расстроить меня сложно. Не делай так больше, а то потеряешь мое доверие. Я хочу узнавать новости первым, а не меж строк из мата Высокова.
– Обещаю, этого больше не повторится.
Машина остановилась у баррикады ополченцев, и дальше мы шли пешком. Антон то и дело поглядывал на меня искоса и, морща лоб, бормотал себе под нос неразборчивые слова. Я не обращал внимания на его поведение, хоть и знал, что он начинает о чем-то догадываться. Не в первый раз после укола антиоксиданта у меня случались приступы дурного настроения, а иногда и псевдо расстройства желудка – нужно же мне было как-то объяснять свое отсутствие. Если так пойдет и дальше, меня вскоре вычислят. Мне была не по душе идея рассказать ему всю правду, но иного выбора не было – без лекарств, которые раньше доставала Светлана, эти антиоксиданты однажды прикончат меня. С напарником я всегда мог поговорить по душам на чистоту в надежде на понимание и сочувствие. Он мой друг и поэтому я мог доверять только ему.
– У тебя со здоровьем все нормально? – неожиданно спросил Антон. – Выглядишь хреново.
– Да все пучком, а почему ты спрашиваешь?
– Мне показалось, ты уходил к Мари бледный как сама смерть.
– Просто вымотался пока бежал. – Как можно беспечнее пожал я плечами.
Антон понятливо кивнул, сделав вид, что это объяснение его удовлетворило, но в глазах осталась тревога. Определенно он что-то подозревал, но пока не решался на разговор.
– Бежали вы так, что любо дорого посмотреть, словно за вами гнался сам Дьявол. Может, расскажешь, что вы там такого увидали? Ведь не мертвецов же испугались?
– Ничего особенного, просто чуть не попали в ловушку Толстяка…
– Да ладно, мне то не заливай. Я видел в бинокль ваши выпученные от страха глаза. Колись.
К счастью мы уже подошли к дому Старейшин, что избавило меня от ответа.
– А, капитан Алешин! – расплылся при виде меня в радостной улыбке глава Совета, старейшина Хабаки. – Нам очень льстит, что Вы не равнодушны к нашим женщинам, но не забывайте, что идет война, и Вы обязаны присутствовать на всех наших совещаниях и церемониях. Вы ведь не желаете нанести нам обиду? Где Ваш меч?
– Я оставил его дома. – Ответил я, заметив недобрый блеск в глазах Комишира.
– А можно поинтересоваться по какой причине? – неожиданно выкрикнул названный брат.
– Иначе у меня непременно возникнет желание, срубить твою пустую голову!
Комишира взвился со стула и яростно подошел ко мне:
– Ха! Остряк! Ты просто знаешь, что без меча поединка между нами не состоится. Ты специально его оставил, тем самым тянешь время! Думаешь, что я полный дурак?
– Я не думаю, а знаю, – парировал я. – Ты никогда не отличался особым умом.
Комишира победоносно обернулся к Старейшинам и быстро заговорил по-японски:
– Достопочтимые отцы, этот чужак снова оскорбил меня, но он дал клятву на поединок, а теперь трусливо пытается ее нарушить. Вы знаете, как небеса карают клятвопреступников? Сначала они насылают на людей давших ему пищу и кров голод и мор, а потом проклинают всех, кто окажется с ним рядом. Я требую высшей справедливости, которая будет заключаться в выборе богов во время поединка. Клянусь Буддой, я не буду убивать этого нахала, а всего лишь хорошо проучу, чтобы он впредь не вел себя столь дерзко и вызывающе.
Слушая его речь, я недобро улыбнулся, наблюдая, как старики согласно закивали головами. Похоже, от поединка мне не отвертеться. Не то, что бы я волновался по этому поводу, просто не хотелось тратить силы и нервы на драку с этим молокососом. Мне вообще его ненависть была не совсем понятна. Да, его отец обучил меня бою на мечах и часто делился своими размышлениями о бытие, но даже я был для него гаиджином – чужаком. Комишира другое дело, его плоть и кровь. Старик очень огорчится, если узнает, что я скрестил свой меч с мечом его сына. Он всегда учил сдержанности. Умный полководец завершает войну, даже не начиная ее.
– Довольно этого спектакля! – прервал я пламенную речь Комишира. – Если ты желаешь подраться, я тебе это легко организую. Но помни. Если победителем окажусь я, ты вернешься домой к своему отцу. Я постараюсь вздуть тебя с минимальным ущербом для твоего здоровья.
– Странные слова для человека, забывшего свой меч дома! – ухмыльнулся японец, медленно обнажая катану и направляя мне в грудь. – Что мне мешает прикончить тебя прямо здесь и сейчас? А может мне отрезать тебе что-нибудь другое вместо ушей? Я уверен эта маленькая шлюшка Мари примет тебя и таким. Ты даже сможешь петь чудным фальцетом…
Покраснев от гнева, я коротко поклонился Старейшинам и, скидывая с себя бронежилет, вышел на улицу, приглашая за собой Комиширу. Он с гнусной ухмылкой вышел следом, небрежно держа меч на своем плече.
– Чем же ты собрался защищаться “брат”? Уж не своим ли дурацким чувством юмора?
Старейшина Хабаки, сердито наблюдая за нашей перепалкой, неожиданно извлек свой меч и порывисто протянул его мне рукоятью вперед, придерживая за лезвие.
– Я буду очень горд, если Вы примите на время поединка мой. Это хороший меч.
Проверив балансировку, насколько раз махнул перед собой для пробы. Рукоять удобно лежит в руке, становясь ее продолжением. Я слегка поклонился в знак признательности. Пусть клинок не такой тонкой работы как мой, но важен не металл, а рука, которая его сжимает. Я принял стойку чудан-но камаэ. В такой стойке меч расположен на среднем уровне, как, будто я собрался уколоть соперника в грудь или солнечное сплетение. Локти выдвинуты чуть вперед, всем видом показывая готовность выполнить ”цуки” или укол по нашему. Некоторые самураи считали эту позицию очень сильной, а я из личного опыта могу сказать, что противник, ставший в нее, делается каким-то ”неудобным”. Комишира принял такую же стойку, скрестив меч с моим. Чтобы без риска для жизни стоять, таким образом, нужно быть абсолютно уверенным в быстроте реакции и способности адекватно оценивать происходящее.
