Алексей Мироненко - Зов крови
Как мы не пытались открыть дверь, она не поддавалась. Ну мы, дураки, решили все равно обследовать лабораторию. Много чего интересного нашли, и, думаю, нашли бы еще больше, если бы смогли открыть дверь в кабинет главного ученого. Для всех было загадкой, почему вся лаборатория была пуста. Ни останков, ни разлагающихся трупов, ни костей — ничего не было. Будто весь персонал просто исчез. А потом стали пропадать наши. Каждый день по одному человеку. И вот результат — пропали тридцать человек. Потом я покинул лабораторию через эти долбанные туннели, о которых стало известно благодаря планам ученых. Еще двое пошли за мной и погибли в туннеле. И сегодня исчез Техник. Жаль его, хороший был мужик.
Нужно торопиться. Нельзя позволить, чтобы все они исчезли. Каждый день будет кто-то исчезать, так что у меня есть чуть больше двух недель на то, чтобы уговорить кого-то прийти на помощь туда. А в чем заключалась помощь? Зачистить местность от мутантов и открыть двери снаружи, чтобы выпустить наших. И валить оттуда куда подальше.
Я в который раз иду через Рыжий лес, и на этот раз он решил не подпускать меня близко к своему центру. Множество аномалий и радиация заставили меня сделать такой крюк, из-за которого я почти вышел к западному Кордону, где нарвался бы на пули натовцев. Французов, если не ошибаюсь. В поиске безопасного пути я потерял почти целый день, а значит, еще один опытный сталкер исчез в лаборатории. Лучше бы нам было сразу выбираться оттуда, погибло бы небось меньше народу, многие бы смогли выбраться несмотря на мутантов. А так медленно сводят себя в могилу, гадая, кто же будет следующим. Пока я шел, пришло очередное сообщение о смерти Семецкого. Говорят, это к удаче. Я не верил.
— Ничего, мужики, все будет нормально, — сказал я сам себе, идя вперед.
Передо мной показались двух- и трехэтажки Корогода. И я улыбнулся. Ну наконец-то, люди. В Корогоде находился блокпост «Чистого неба», не самые плохие люди, скажу я вам. Конечно, не главная база тут у них, но довольно хорошо укрепленная. И надеюсь, что им можно доверять.
Возможно, вид бредущего из Рыжего леса сталкера переполошил снайперов, потому что мне даже крикнули «Стой, кто идет!» не сразу. Я поднял руки и крикнул:
— Я сталкер, одиночка!
Меня пустили в огороженный колючей проволокой и минными полями лагерь сразу. Да, укрепились они тут основательно, нечего сказать. Видимо, не жалеет государство денег на «чистонебовцев», если то, что это все устроило государство, правда.
И экипированы чистонебовцы были на загляденье, и вооружены на отлично. Почти у всех легкие комбинезоны, но любой такой мог выдержать пулю из «калаша», да и защищали они от аномального воздействия неплохо. Все были вооружены натовскими винтовками, но не американскими пукалками, а немецкими «хеклер и кохами» да английскими «энфилдами».
— Стой, сталкер, — сказал мне подошедший мужик в болотного цвета комбезе и бронежилете. Нижняя половина его лица была скрыта маской, был накинут широкий капюшон. За плечом висела немецкая «Джи-36», а сам чистонебовец вертел в руке нож.
— Стою, — привычно сказал я.
— Кто таков будешь?
— Грэй, одиночка. Дело есть.
— Дело? Какое?
— Об этом с начальством говорить буду.
— Еще неизвестно, будешь ты с начальством говорить или нет. Ладно, проходи, оружие не доставай, не буянь, и можешь оставаться. Для таких как ты бродяг, у нас есть бар, вон в том доме.
Я пошел к указанной двухэтажке, над входом в которую висела вывеска «Комнаты». Сам бар находился на улице, под большим навесом. Несколько столиков с широкими скамейками, и барная стойка, возле которой стоял худощавый потрепанного вида мужик с густой черной щетиной. А чистонебовцы, как я погляжу, не слишком уж и от обычных сталкеров отличались. Кое-где на улице были разведены костры, вокруг которых сидели сталкеры в зеленых комбезах. Кто-то играл на гитаре, кто-то травил байку, кто-то мочил анекдоты.
Я подошел к бармену, лениво глядящего вперед себя. Как только он глянул на меня, лицо его оживилось, и он сказал:
— Ну приветствую, сталкер. Чего налить? Водки вчерашней иди прошлонедельной?
— А есть разница? — усмехнулся я, садясь на стул. Бармен тоже усмехнулся и поставил на стойку рюмку, которую тут же наполнил прозрачной.
— Первая — за счет заведения, а за остальное будешь платить, — объявил он. — Меня звать Холод, будем знакомы.
— Грэй, — представился я, опустошив рюмку. — Благодарю.
— Рассказывай, что тебя сюда привело? А то видишь этих, — он кивнул в сторону двух изрядно выпивших сталкеров, сидевших за одним столом, — они как пришли, сразу пить. А тут у нас потрепаться целыми днями не с кем.
— Мне рассказывать не о чем, я тут всего два месяца, — пожал плечами я. — Расскажи чего-нибудь сам.
— У нас тут до фига чего происходит, только вряд ли тебе будут интересны приколы наших дедов над духами. Дедовщина даже досюда добралась.
— В «Чистом небе» дедовщина? — изумился я. — Ее даже в «Долге» нет.
— Просто у «Долга» есть цели, и они их придерживаются. А мы… понимаешь, нашей группировке уже много-много лет, а единственное крупное дело, которое мы почти смогли закончить было в далеком две тысячи одиннадцатом, когда мы в ЧАЭС пошли. Только тогда половина наших там слегла, и непонятно ничего было.
— Тебя за такие разговоры командование не…
— Не-е… Командование уже знает итак все. Нам, понимаешь, дело нужно, а то парням уже осточертело сидеть на задницах.
— Да? У меня есть дело к вашему командиру.
— Правда? Какое?
— Ты трепаться об этом не будешь? — на всякий случай спросил я. Холод помотал головой.
И я рассказал ему всю свою грустную историю об «Олимпе» и сталкерах, которые были заперты там. Холод слушал, не перебивая, а когда я закончил, накинулся с расспросами:
— И что? Так все и было? Как же вы прожили там столько? И прям вот так вот и исчезали? Ну и ну…
— Холод, стоп. Как ты думаешь, заинтересует ваших такое дело? Неизведанная лаборатория на Севере Зоны…
— Конечно, заинтересует. Только тебя к командиру нашему не пустят просто так. Тебе себя проявить нужно.
— Что?! Проявить? Ничего себе! Там люди каждый день пропадают, а вам нужны какие-то доказательства?
— Тебя не знает никто, понимаешь? Дело в том, что тебе могут просто не поверить, ты же сам сказал, что тебя мало кто знает.
— Меня в «Олимпе» знают!
— В «Олимпе» водятся ветераны да долгожители, а ты в Зоне и трех месяцев не пробыл.
— Ну и что?
— Короче, Грэй, я тебе верю. Но начальство на слово не поверит, ему доказательства нужны. Ты иди, поговори с капитаном Орленко, поработай на него, может, потом допустят к генералу.
— Самому главному «чистонебовцу»?
— Нет, еще не самому главному. Самый главный за Периметром.
— Ладно…
Я поднялся из-за стойки и вдруг из громкоговорителя на улице раздался спокойный голос:
— Внимание всем отрядам. Говорит генерал Ковальский. Приближается Выброс, срочно найдите убежище.
Я выругался. Ненавижу Выбросы. При каждом Выбросе я чувствую себя неважно, даже находясь глубоко под землей.
— У вас тут переночевать можно? — поинтересовался я.
— Пятьсот за ночь. Вон там, в здании.
— Благодарю.
Я зашел в здание с вывеской. В подъезде чем-то воняло, было грязно. В вахтерской комнатушке сидел грозного вида старик и что-то бормотал.
— Чего надо? — проворчал он, увидев меня.
— Комнату.
— Шестьсот.
— Эй, Холод сказал, что пятьсот, не гони, мужик! — возмутился я.
— То сказал Холод, а это я говорю. Давай шестьсот рублей или сто гривен или проваливай.
— Ладно, ладно.
Я отсчитал нервному вахтеру шесть соток, и он довольно кивнул, кинув мне ключ. Я поймал ключ левой рукой, глянул на барку с числом 17 и потопал по лестнице. Все входные двери в квартирах были убраны, и в каждой комнате во всех квартирах было одно и то же: раскладушка, шкафчик, стол и стул. Хорошо, хоть были утеплены окна и было отопление. Так же работало электричество, и в каждой квартире (тут все были двухкомнатные плюс кухня) было по одному туалету с ванной. Моя семнадцатая комната была на втором этаже, потому как в каждой квартире было по три комнаты (кухни ныне тоже сдавались как спальни), а квартир на этаже по четыре.
Я запер дверь, сел на кровать, помассировал виски. Окна были хорошо заклеены, ни одной дырочки, значит, пережить Выброс тут вполне можно. Я скинул сапоги, положил свой шлем, рюкзак и оружие на стол, повесил плащ на стул. После подкрепился тушенкой и лег на кровать, дожидаясь Выброса. Нарастающий гул в голове и сгущение воздуха явно говорили о его приближении. Воздух наэлектризовался и слабо вибрировал. Потом грохнуло, кровать подпрыгнула, меня чуть не сбросило с нее.
