Артур Сатаркулов - Вектор Чернобыля
Я сглотнул подступавший к горлу комок. Блестящие ручейки бежали ее лицу. Собравшись с духом, я продолжил:
— Помнишь, года четыре назад ко мне заходил один мой приятель-биолог, Ставерин, тоже работавший над изучением Зоны? Помнишь, он рассказывал о мутациях человеческого организма, которые происходят после длительного пребывания в Зоне? Помнишь, он рассказывал о изменении процессов в организме, вызванных направленными волновыми излучениями?
— Помню, — прошептала она, — но разве сейчас это важно?
— Невероятно важно. Зона может изменить человеческую природу. Так случилось и со мной. Я теперь не человек. Я-порождение Зоны. Я — представитель нового биологического вида. Ты слышала от Ставерина о контролерах? Так вот, я — суперконтролер. Я могу проникнуть в мозг практически любого живого существа, понять ход его мыслей, заблокировать те или иные функции или полностью подчинить чужой разум себе. Я много опаснее и сильнее обычных контролеров, потому что мне посчастливилось сохранить вой разум и остаться человеком внутри. Пойми, я так же опасен для людей, как и другие монстры Зоны. А может, и похуже. Я могу подчинять своей воле контролеров, а через них — других живых существ, включая людей. С помощью контролеров я многократно увеличиваю свои способности. По правде говоря, контролеры даже не сопротивляются моему влиянию, они сами идут ко мне, почитая, как бога. С десятком контролеров я мог бы установить свой диктат в Зоне и за ее пределами. Практически каждый мутант в Зоне по необъяснимым причинам пытается уничтожать людей. Даже те мутанты, которые сами были людьми. Я смог сохранить разум, несмотря на чудовищные мутации. Мне даже в какой-то степени повезло — я выгляжу почти по-человечески. Наверное, я не стал монстром лишь благодаря тебе, мое солнышко. Я думал о тебе все эти два года, пока топтал Зону. Все эти два года я выживал лишь благодаря тебе. Зона может убить в человеке множество чувств, но любовь она убить не смогла. Также, как не смогла убить ненависть. Иногда я ненавижу себя. Я вторгаюсь в чужие мысли, раскрываю чужие тайны, заставляю идти на верную смерть… Иногда я могу ненадолго потерять контроль над собой… Я тогда становлюсь настоящим демоном, которого ничто не остановит… Даже пули… Мутации ускорили множество процессов в моем организме, в том числе регенерацию тканей и усиленный иммунитет. Я на ногах перенес янтарную оспу за двенадцать часов, в то время как другие зачастую умирают в первые три дня. Когда меня ранили из «калаша» в ногу, рана зажила на следующий день. Даже следа не осталось. Но за это приходится платить — либо переедать, либо искать себе новую жертву, чтобы питаться ее энергией. Или ждать очередного выброса, чтобы его энергия напитала меня. После выброса я чувствую себя прекрасно, мои способности ненадолго возрастают: я могу убивать пси-хлопком на значительном расстоянии. Но потом мне бывает мучительно больно. Милая, как бы мне хотелось стать снова нормальным, обычным человеком! Я устал! Мне тяжело! Я опасен! И зачем только я вернулся из Зоны? Зачем? ЗАЧЕМ?… Солнышко, любимая, помоги мне! Я не хочу больше! Ты мне помогла выжить и вернуться, так помоги мне снова стать человеком!
Из ее прекрасных глаз текли слезы, но ее руки крепко держали мои.
— Бедный ты мой, — шептала она, — успокойся… Все будет хорошо… все будет хорошо… Я люблю тебя…
— ЛЮБИШЬ? — взревел я. — Ты можешь любить такое чудовище, как я? Ты не знаешь, какая зараза, может быть, сидит во мне? Ты не знаешь, скольких я убил? Ты не знаешь, что я могу сделать? И тебе не противно? У нас никогда не будет детей, которых ты так хотела!
Ты уже никогда не будешь со мной счастлива!
«Мне все это неважно, — зазвучал ее голос у меня в голове. Главное, что ты вернулся, что по-прежнему любишь меня, не смотря ни на что. Ты любишь, ты понимаешь, ты чувствуешь. Ты остался человеком. Ты не монстр. Все позади. Все будет хорошо, обещаю!»
«Я верю. Я тебе верю».
* * *Проснулся в холодном поту. Мне опять снился последний день моей человеческой жизни. Тогда все кончилось. Тогда я стал тем, кто я есть сейчас. В бок меня осторожно толкнула моя возлюбленная.
— Все нормально?
— Да, просто кошмар приснился.
— Мне тоже.
— Ничего страшного, милая. Просто скажи: «куда ночь, туда сон»
— Мне приснилось, что тебя убили.
Мурашки побежали у меня по спине.
— Какие глупости! Меня не убьют, перестань.
— Нет-нет! Мне приснилось, что тебя убили давно. Там, в Чернобыле, в какой-то канаве.
Она видела то, что снилось мне. Я, должно быть, расслабился, и стал неосознанно «транслировать» свой сон ей. Кошмар. Этого не должно было случиться.
— Милый?
— Этот сон-правда, — начал я с отстраненной холодностью. — Меня тогда действительно убили. Этой ночью я расскажу тебе, как все было. Уже нет смысла этого скрывать.
— Волкодав, давай обходи его сбоку. Чиж, рви к тому ржавому БТРу. Если клиент высунется, вы с Глазом его прижмете. Я останусь здесь и прикрою, пока вы тут бегать будете. Пошумим, пусть думает, что мы влобовую идем. Тут-то Волкодав его и возьмет, тихо, без шума и пыли. Но! Ни в коем случае его не убивайте, сначала его надо допросить, а потом я сам отправлю этого выродка к праотцам. Он нужен нам живым! И документы, которые у него, также ни в коем случае не должны пострадать! Ясно?
— Ясно.
Двое наемников короткими перебежками устремились к своим позициям.
— Стратег, клиент высунулся и пытается нащупать тебя через оптику.
— Глаз, запихни его обратно.
— Есть!.. Заррраза! Он пытается уйти!
Глухо хлопнула «СВД».
— Глаз,… мать! Ты чего, урод, творишь!
— Я его просто шугнул, Стратег. Сам посмотри, этот цуцик в канаву скатился и не пикает.
В этот момент очередь из «сточетверки» сталкера взрыхлила землю прямо перед носом Стратега, командира наемников.
— Сссука! Чиж, свали его в канаву! Волкодав, выруби этого сволоча!
— На подходе. Прикройте.
Дождавшись сигнальной очереди Чижа, Волкодав, тихо и аккуратно, не издавая не звука, подобрался к укрытию сталкера. Выставив в канаву свой «вал», бывший спецназовец уже было приготовился по-тихому вырубить сталкера, когда обнаружил, что тот уже находится в глубокой отключке. Точнее, у обещанных Стратегом праотцов, лежа в вязкого вида красной лужице.
— Стратег, он мертв.
Из гарнитуры ППУ раздалась неописуемого темперамента смесь мата и прочих лестных слов в сторону Глаза, так удачно «обслужившего» клиента. Волкодав поморщился.
— Ладно, Волкодав. Обыщи быстренько труп. Смотри, не повреди документацию, которую ему удалось добыть. Сумел-таки ее вытащить! Уважаю!
— Стратег, он же двоих наших положил!
— А ты заткнись, Глаз! Снайпер хренов! За такую работу без доли у меня останешься! Урод! Я же тебе ясно сказал, что этот сталкер нам до поры живым нужен! Волкодав!
— Я!
— Выпотроши его рюкзак и забери документы.
Земля дрогнула. Небо стало приобретать явственно серый оттенок — приближался выброс, которого никто не ждал.
— Быстрее, мать вашу!
Волкодав без церемоний перевернул труп сталкера, срезал рюкзак с лямок и вывалил его содержимое на землю. Поковырявшись в куче вещей, которые найдутся в рюкзаке практически каждого бродяги, наемник не обнаружил вожделенной синей папки с тиснением.
— Стратег, он пуст. Документов нет.
— Ммать!
Земля дрогнула еще раз. Зашелестела листва на деревьях, где-то завыли чернобыльцы. «Мясорубка», находившаяся неподалеку, засвистела. Выброс приближался.
— Всем скорее в БТР! Переждем выброс!
* * *Свет. Тепло. Снег. Белые гирлянды. Тишина. Вибрации. Горячий воздух. Вспышка… Боль. Вспышка… Пустота. Вспышка… Чувство… Как спокойно! Я уже в раю? Уже все? Жаль, я так и не вернулся. Не сделал многого. Снова вспышка. Снова боль. Усопшие не ощущают физической боли. Я жив? Свет из белого превратился в синий. Тряска. Голова вот-вот лопнет. Сердце… Я жив! Сердце сейчас сгорит… Я не могу… Свет тускнеет, становится серым. Боль покидает меня. Я снова могу чувствовать. Где-то взвыл чернобылец. Я жив… Я ЖИВ! Нет боли, нет усталости. Я чувствую себя так хорошо, как никогда не чувствовал. Я чувствую в своих мышцах силу. Я чувствую страх четырех человек, запершихся внутри ржавой железки. Они боятся выброса. Они убили меня. Но я жив. Почему? Не знаю… Да и неважно… Пока… Пора расквитаться…
Я чувствую, как дышит один из них, как сжимает в руках свою снайперскую винтовку. Я чувствую это так, будто он — это я. Он слаб. Он ждет моих приказов. Его глазами я вижу троих его товарищей, скрюченных в три погибели в тесноте боевого отделения БТРа. Я поднимаю его руку, срываю гранату с пояса… Но взрыва нет… я слышу, как один из них кричит: «Ребята, контролер! Глаза взял!». Не кричи. Нет смысла. Крикун замолчал. Они в смятении. Они подавлены. Они мои…
