Антон Кравин - Наемники смерти
Проводник пожал ручищу одноглазому, тот потрепал его по голове.
– Кук у себя? – спросил Хоббит.
– Где ж ему быть, старому жмоту.
Оттеснив курящих гостей, Шейх пригнулся и спустился в подвал, откуда тянуло жареным мясом, сигаретами и сивухой. Уселись за столик, грубо сбитый из досок, под окошком, что у самого потолка. Тотчас к гостям коршуном спикировал сухонький дед с огромным горбатым носом и глазами чуть навыкат, положил на плечо Хоббита иссохшую лапку и сел рядом. Лапка была коричневая, с желтыми от курева ногтями. Шейх пересчитал пальцы: шесть.
– Что таращишься? Это не страшно, называется – полидактилия, или в школе не учил? – пробормотал старик, не удостоив Шейха взглядом.
Тот развалился на скамье, вытянув ноги.
– С чем пожаловали? – обратился Кук к Хоббиту, тот кивнул на Шейха и сказал:
– Излагайте, начальник, уже можно. Он свой.
Услышав «начальник», Кук стал дружелюбнее. Сходил к стойке, принес пиво. Шейх сдул пену, отхлебнул… на удивление, приличное пиво для такой дыры. Сделав еще глоток, он разложил на столе фотографии: Лукавый, Астрахан, девчонка.
– Нам нужны эти люди. Они здесь были?
Кук пожал плечами и скрестил руки на груди. Шейх вынул из кармана тысячную купюру, положил под снимок девчонки.
– Повторяю вопрос…
– Этот был, – старик отодвинул фото профессора. – Точно был. Два дня назад, купил патронов, еды и в лес канул.
Шейх потер выпуклый лоб – так! Астрахан-старший, стало быть, где-то впереди нас идет… Куда идет?
Почему не вместе с сыном? В какие кривые игры профессор опять играет? Ладно, отложим это пока в сторону…
Старик между тем говорил:
– А остальных я не видел. Появились бы – мне бы доложили, это уж точно.
– Они где-то здесь, – убедительно блефовал Шейх, перегнувшись через столик и заглядывая в глаза хозяину трактира. – Даже если они не с этим профессором, то все равно – где-то в округе. И они мне нужны. Девчонка – живьем. За наводку – штука зелени, за голову – три. Девчонку, повторяю, взять и доставить живой. Есть вопросы?
Кук поскреб бок, вынул купюры из-под фото, сунул в карман.
– Денег как-то мало…
Денег ему мало!
– Не торгуемся, – отрезал Шейх. – И поесть принеси, пусть задание будет с оплатой пропитания. Вообще, неизвестно, тут они или нет.
– Ладно, – Кук протянул лапку. – По рукам.
* * *
– Ну как, бро? – Данила умывался во дворе, когда подошел Момент. – Как она?
– Отстань.
– Да ладно, бро, чего ты! – Момент шумно почесал голову. – Вот почему, Астрахан, девки на тебя западают? То ли дело я! Высокий, красивый. А ты ж карлован, и рожа у тебя страшная.
– Спасибо за комплимент. – Данила вытер голову майкой. – Девушки не любят наркоманов, даже под сиреной. А джентльмен никогда не обсуждает своих женщин.
– Но хоть было?
– Уймись, – посоветовал Данила. – И без тебя тошно.
Марина еще спала – придя в себя уже после полуночи и проревевшись, она вырубилась, будто по голове стукнули. Данила завернул ее в спальник и оставил в доме, надеясь, что на утро она ничего не вспомнит… Глупая надежда, конечно.
– Тошно? Что, так плохо из-за того, что она была под сиреной? Ладно, бро, шучу, не делай такое лицо. Я чего, собственно, подвалил… Надо бы нам затариться всякой всячиной, заодно слухи послушать и лодку поискать. Мы как дальше движемся?
Данила сел на поваленный ствол сосны недалеко от коттеджа. Было тихое теплое утро, солнце светило мягко, жужжали насекомые… И только напряжение, от которого иногда вставали дыбом волосы на руках, напоминало: Глубь близко. По прямой – почти семьдесят километров.
Момент устроился рядом, разгладил на колене карту. Палец с грязным ногтем ткнул в Икшу.
– Мы здесь, бро. Поселок городского типа Икша, а вот речка одноименная. Икша небольшая, в основном – частный сектор… Форпост. То есть фронтир. Чем дальше в лес, тем больше искажений и хамелеонов. То, что мы до сих пор видели, – цветочки, ягодки впереди. Вот, смотри. Отсюда в Глубь – либо по воде, либо железной дорогой, либо по трассе. Можно через лес срезать, но семьдесят километров по этому лесу, бро, это ж умереть и не жить.
– Канал… я уже как-то наплавался. Что с железкой? Работает разве?
– Наплавался, говоришь? «Железка»-то работает, хотя, что значит – «работает»? Рельсы лежат и лежат себе, что с ними станется. Можно дрезину но все ж узнают, что Момент повел Астрахана, уголовника и стремную девчонку в Глубь. И медленное это дело, доложу я тебе. А по воде – лучше всего, безопасней.
Данила вспомнил хамелеона-стрекозу, вспомнил щупальце, тянущееся к Марине, и с Моментом не согласился. Может, его, укурка, никто и не жрал, потому что он еще ядовитее, чем любая тварь Сектора, может, он и не заметил ничего такого необычного, но остальным угрожала смертельная опасность.
– Транспорт, кроме дрезины, достать реально?
– Ты что, бро? Какой транспорт? Всплеск – и хана всему моментом. Тут Всплеск знаешь, как ощущается? Тошнотой не отделаешься, иной раз так тряханет, будто жарят на электрическом стуле.
– Значит, пойдем пешком. Семьдесят километров… За несколько дней доберемся. Ерунда.
Момент посмотрел на него оценивающе и двинул челюстью.
– Семьдесят километров по Сектору – ерунда? После первой же ночи я тебя заново спрошу, ерунда или нет. Не глупи, бро, послушай своего проводника: водой дальше надо. Я тебе точно говорю!
Данила еще поразмышлял и согласился – в конце концов, Момент по полгода жил в Секторе, а Данила Астрахан – хаживал, по Первому поясу браконьеров гонял.
– Ну вот и хорошо, значит, труби сбор, – кивнул Гена. – Бери Марину свою и пойдем закупаться.
– Не светить бы ее, – Данила потянулся, хрустнув суставами, – но и одну оставлять не хочется, а Кондрату этому я не доверяю.
– Да ладно переживать, бро! Никому дела нет, это ж Икша, я тут полно народу знаю. Все под Сектором ходим, все с Сектора кормимся. Главное, на полковника твоего не наткнуться. Я своих знакомцев предупредил, если он появится, они нам скажут. Хотя с какого хрена ему тут быть? Если шел за нами, то видел: мы уплыли… Хотя он же масовский сотрудник, он может заявить права на железку… Короче, ведем себя тихо, не отсвечиваем, и все будет хорошо. Данила, возьми бандану, повяжи голову и глаз закрой. Во-от… Мариночка, держи очки и шляпу. Ну вот, теперь пошли.
* * *
Марина пыталась сделать вид, что ничего не было. Совсем ничего. Понятно вам? И не нужно такие сальные глаза делать! И не смотрите на меня, пожалуйста!
Самое обидное – Данила тоже притворялся, будто ночью они максимум за руки держались.
А самое-самое обидное – Марина практически не помнила, как все прошло.
Только распухшие, будто обветренные губы остались – ни воспоминаний, ни чувств. Марина, пока все собирались и завтракали, искоса поглядывала на Астрахана. А он и правда красивый. Лицо очень правильное, даже шрам его не портит. И мужественное. Решительное такое лицо…
Ну и ладно. Все, забыли, проехали!
Собрались, выдвинулись в поселок.
Геша рассказал, что Икша – селение перекупщиков. Здесь есть кабаки, здесь крутятся деньги, здесь даже есть женщины! Большинство местных заняты бизнесом: бьют хамелеонов, собирают их железы, иногда ходят к Глуби, кто-то просто наживается на охотниках.
Тут можно достать все: от автомата до проводника, нужно только знать где.
По неписаному закону в поселке не стреляют – здесь все свои, заняты общим делом.
Центральная улица тянулась вдоль железнодорожных путей, пахло близкой водой и летом. У Марины после сирены обострились чувства, и она кожей ощущала разлитое в воздухе напряжение, близость беды.
Для конспирации разделились: Момент и Данила шагали впереди, Марина и Кондрат метрах в двадцати от них изображали пару, Кондрат даже за талию ее обнял.
Наверное, местные свыклись с дыханием Глуби и не замечали его, но Гена Момент поминутно озирался (а ведь бывалый проводник!), Данила был напряжен, и только Кондрату, кажется, по фиг, он просто хмур…
Несмотря на раннее утро, прохожих было много. Некоторые здоровались с Моментом, другие просто косились с интересом на Кондрата – новичок.
Гена повернул влево, на боковую улочку. Ветерок донес аромат свежего хлеба. Идущие впереди остановились, Марина с Кондратом нагнали их.
– Надо план действий обсудить, – сказал Момент. – Может, позавтракаем, а, бро?
– Мне здесь не нравится. Давай быстро все купим и уйдем.
– Ты тоже чувствуешь? – встряла Марина, молчать уже сил не было.
Данила повернулся к ней, но девушка не заметила в его глазах ни намека на теплые чувства. Точно так же Данила смотрел на Момента: равнодушно или с дружеской симпатией, не более. Стало так обидно, что слезы навернулись. Она усилием воли заставила себя улыбнуться, получилось криво, но хоть как-то.
– Чувствую, – Данила сдержанно улыбнулся в ответ. – Будто кто-то следит за нами.
