Андрей Круз - Эпоха мертвых. Начало
В восемь утра я уже подкатывал к улице Автопроездной. Движения еще толком на улицах не было, вот и доехал быстро. На первый взгляд на улицах было спокойно, но показалось, что раньше мне ни разу не доводилось видеть столько милицейских машин, спешащих куда-то с включенными проблесковыми маячками. Похоже, что в городе начинаются проблемы.
Леха открывает свой магазин снаряжения в десять утра, поэтому у меня осталось еще два часа на разведку. Я думал снова занять место в машине, откуда можно было бы обозревать здание нашего института в бинокль, но, подъехав ближе, понял, что этого уже не требуется. Проезд по улице Автопроездной был перекрыт, на перекрестке стояла машина с надписью ДПС на борту, и усталый гаишник с лейтенантскими погонами отправлял всех в объезд на параллельную улицу, вокруг лесопарковой зоны. Похоже, что наша ночная стрельба даром не прошла. Я подъехал к нему, высунулся в окно и спросил:
– Слушайте, а как мне попасть в четырнадцатый дом? Я там в автосервис с утра записан.
Следующим после нашего института зданием был автосервис, хоть и располагался почти в пятистах метрах дальше по улице. Как повод заехать на Автопроездную он вполне годился.
– А никак, уважаемый. Закрыт сегодня сервис и вся округа, – решительно заявил гаишник.
– А что случилось?
– Никто толком не знает, то ли убийство, то ли чуть ли не массовое убийство, – к моему удивлению, ответил милиционер. Обычно они не настолько откровенны. – Короче, по всем окрестностям ОМОН шарится, так что плюнь на свой сервис, езжай домой.
Действительно, в оцепленной зоне были видны омоновские автобусы, и возле них топтались несколько фигур в городском камуфляже и с автоматами. Очень похоже даже не на оцепление, а на начинающуюся облаву.
– Понял, спасибо.
Я вернулся к машине, сел за руль. Тронул «тойоту» с места, вывернул руль до упора и поехал на перпендикулярную улицу. И так понятно, что в институте больше делать нечего. Вообще. Едва повернул, как увидел, что стоявшие возле автобуса фигуры в камуфляже вдруг дружно бросились куда-то в лесопарковую зону, на пустыри, попутно срывая с плеча автоматы. И оттуда донеслись звуки автоматной стрельбы. Уж это я никогда в жизни не спутаю! И стреляли где-то совсем рядом, за ближайшими кустами.
Я прижался к тротуару, остановился, не глуша мотор. Снова вспышка стрельбы, донеслись чьи-то крики. А затем я увидел, как через заросли голых кустов, переваливаясь, бредет какая-то странная, похожая на бомжа фигура, в которой было что-то очень, очень неправильное. Неправильное в походке, неправильное… во всем неправильное, не могу объяснить. И понял, что воочию вижу ожившего мертвяка. Я не сомневался в этом хотя бы потому, что направлялся он в сторону раздававшейся стрельбы, в то время как любой нормальный человек двигался бы в противоположную сторону, и двигался бы очень быстро.
Что-то ударило машину в правый борт, так неожиданно, что я аж подскочил на месте, выматерившись вслух. Прямо возле окна пассажирской двери стоял человек. Бомж. В отрепье, пропитанном… кровью? Бледное до синевы лицо, блеклые бельма мертвых глаз… Очень страшные глаза. Как сама смерть на тебя уставилась. У меня мороз пошел от затылка волной до самой задницы, сменяясь жаром. Аж руки задрожали. Блин, у него же горло разорвано… Оттуда столько крови на рваном ватнике. И что делать? Я в машине, я в безопасности, но, если я уеду, он пойдет к людям. К тем людям, которые еще и попытаются оказать ему помощь. Не надо ему никуда ходить.
Я сунул руку под куртку, нащупал рукоятку пистолета. Стоп! А если кто-то прибежит на выстрелы? Тем более что мне придется выйти из машины, электроподъемников стекол у меня отродясь не водилось. И что тогда? И засадят меня за убийство бомжа. Как доказывать, что он и без того мертвый был? Нет, стрелять я не буду…
Врубив первую передачу, я вывернул руль вправо до отказа и нажал на газ. «Форанер» рывком тронулся с места, бортом сбив мертвяка с ног, что и требовалось. Теперь вперед, вперед чуть-чуть. Я через бревна на нем переезжаю, не то что через бомжей… Взгляд в правое зеркало – зомби ворочается на земле, пытаясь подняться. Теперь задний ход и снова газ. Вездеход снова дернулся, и я почувствовал, как большие колеса правого борта проскакали по ногам мертвяка. Дальше, дальше назад, пока я его не увижу. Есть! Встать он уже точно не сможет – я проехал прямо по коленям, ноги аж выгнулись в обратную сторону, только непонятно, заметил ли он это вообще? А теперь снова вперед.
Вновь машина четырежды подпрыгнула, мне даже показалось, что я слышу треск ломаемых костей. Отъехал дальше, остановился. Вроде бы никто за нами не наблюдал. Все, он уже не ходок, но пытается ползти, опираясь на одну руку. Вторую ему тоже сломало. Зато теперь есть надежда на то, что те, кто его обнаружит, поймут, что с ним что-то не так. Все же есть предел человеческой наивности, пожалуй, разберутся, что к чему.
– Вот, хорошо, так и лежи там, дай людям тебя рассмотреть, – сказал я, переведя дух.
Ну и все, больше мне здесь делать нечего. Я съехал с тротуара, покатил дальше. Дорога была совершенно пустой, машин не было. Стрельба сзади тоже затихла, и не думаю, что зомби-бомжи сожрали ОМОН. Навстречу мне попалась лишь одна милицейская машина, и тоже с включенным маячком.
Дорога пару раз вильнула среди серых бетонных заборов и пустырей с чахлыми кустами без листьев, а затем впереди показались девятиэтажные панельные «хрущобы». Возле крайнего дома стояла толпа людей, снова виднелись милицейские машины. Продолжение проблем с мертвяками?
Я остановился, заглушил машину и направился к кучке бабок, среди которых выделялась одна, невысокая и шустрая, в пуховом берете, которая явно рассказывала своим товаркам о том, что происходит. Не думаю, что она откажется все повторить заново, – не тот народ эти бабки.
– Бабань, а чего за шум-то? – спросил я ее негромко.
– Да там в девяносто восьмой жильцы то ли перепились, то ли наркоманы они теперь, хотя раньше пили, не просыхая, – охотно начала она рассказывать, обрадованная появлением нового слушателя. – Сосед мой к ним с утра зашел, Петрович, на опохмелку попросить, а они его искусали, веришь? Прям как собаки кинулись! И ну его кусать! Тот едва дверь за собой захлопнул, счас его «скорая» увезла, в крови весь был. А туда милиция ломица, грит, штоб им дверь открыли, а те ни в какую.
Я глубоко вздохнул. И что толку, что Дегтярев перед смертью звонил везде, куда мог? До сих пор милицию даже никто не предупредил, с кем они имеют дело. Искусанного увезла «скорая», а он обратится вскоре, если уже не обратился. Милиция пытается вломиться в квартиру и арестовать оживших мертвецов. Новые укусы гарантированы. Почему их никто не предупредил? Не «довел до личного состава»? Я огляделся, увидел двух милиционеров в форме у подъезда, подошел к ним. Один был совсем молодой, высокий, с погонами младшего сержанта и с «ксюхой»,[2] висящей на плече стволом вниз. Второй был чуть постарше, и погоны у него были с тремя лычками, сержантские. Я обратился к ним:
– Ребята, вы еще в квартиру не вошли?
– А вам какое дело? – мрачно спросил младший сержант.
Лицо у него было усталое, как после бессонной ночи, наверное, прошлую смену никто не поменял, всех оставили на службе.
– Не входите туда, – сказал я ему. – Я знаю, о чем говорю, просто слушайте. Если они на вас бросятся, не давайте себя укусить. Это бешенство, это сегодня ночью, во время взрыва, зараженные крысы и обезьяны по всему городу разбежались. Перекусали людей, теперь те на других бросаются.
– А откуда ты… – начал второй, с погонами старшего сержанта, но младший его остановил, причем в глазах у него засветился интерес.
– Продолжайте, пожалуйста.
Врать так врать. Не объяснять же, что я на самом деле знаю?
– Это эпидемия. Я врач, я знаю, я уже не раз столкнулся с такими за ночь. Они бросаются на людей, кусаются, не чувствуют боли. – Я врал уже вполне вдохновенно. – У нас в приемном покое за сегодняшнюю ночь трое таких взбесились. Их только пулей в голову можно убить, в тело они не чувствуют. И они смертельно опасны – укус, и ты заражен.
– Точно. Так и было! А вы меня за дурака держите! – вдруг торжествующе закричал младший сержант. – Иваныч этой твари весь магазин в башку засадил, пока тот свалился. Я четыре пули из «ксюхи» в грудь ему влепил, а тому хоть бы хны! Слышишь, что доктор говорит? Ох, елки… он же укусил Иванова-то!
– И где Иванов? – спросил осторожно я у младшего сержанта.
– Домой с дежурства пошел, – немного растерянно ответил тот.
– Давно?
– Давно, – кивнул молодой. – Он почувствовал себя плохо, отпросился. А так у нас вот… час назад смена должна была случиться, да не случилась.
– У Иванова вашего семья есть? – все так же тихо спросил я у них.
