Василий Горъ - Изгнанники
Считали Циклопы ничуть не хуже нас: сообразив, что мы успеваем догнать транспортник до его ухода в гипер, патруль решил принять удар на себя. И, скинув скорость, начал перестраиваться в «защитку».
Откорректировав возникшие на тактическом экране векторы атак молодежи так, чтобы каждое звено атаковало только фланговые машины, я подхватил контроль над тройкой Веласкеса и с разгону вогнал все шесть машин в довольно редкий «Туман»…
Заметив, что десяток сброшенных Линдой «Мурен» уходят куда-то в стороны и назад, а ни один из кораблей первой линии «Тумана», мимо которых только что пролетели наши машины, почему-то не разлетается на куски, я слегка удивился: чего-чего, а гуманизма по отношению к Циклопам я в ней раньше не замечал. Слегка поморщившись от количества использованных ею противоракет и тепловых ловушек, я кинул взгляд на первую посеревшую метку на тактическом экране, машинально отметил «Минус один» и… продолжил движение в глубь вражеского ордера. Резонно рассудив, что мешать Горобец реализовывать очередную тактическую «гадость» все-таки не стоит.
Пять сброшенных Линдой МОВов рванули чуть ли не раньше, чем вышли на боевой режим. Увидев чудовищную вспышку практически вплотную к нашим машинам, я еле удержался от возмущенного вопля: если бы не вовремя выставленные Иришкой щиты, наши «Кречеты» должны были превратиться в мелкодисперсную россыпь обломков, радующих Циклопов своим количеством и беззащитностью!
– Хе-хе, – захихикала крайне довольная собой Горобец. – Нубасины[19] – это диагноз!!!
Поинтересоваться, что она имеет в виду, я не успел: через долю секунды посерело сразу десять меток вражеских машин!
– Рефлексы у них ничего, – поддержала Линду Иришка. – Были… Так шустро закрываться щитами от взрывов – это надо уметь!
– Да! И открывать противоположную полусферу для беспрепятственного подлета «Мурен» – тоже, – расхохотался Веласкес. – Линда, ты монстр!
– Разве? – промурлыкала Горобец. И всадила «Москит» в еще один оказавшийся в пределах досягаемости эсминец.
Деморализованные столь быстрой потерей девятнадцати бортов Циклопы бросились врассыпную. Задав ребятам предел отрыва[20] в минуту десять секунд и отпустив звено Веласкеса на свободную охоту, я бросил свои машины вдогонку за вражеской парой, идущей по направлению к Алтору. И секунд через тридцать вывел машину Иришки прямо под дюзы ведомого.
– Прям как в «Альтернативе», – играючи развалив оба корабля, хмыкнула Линда. – Даже как-то не интересно. О-о-о!!! А вот и остальные пожаловали, – заметив метки идущей на нас эскадры, захихикала она. – Ви-и-ик! Я хочу в «Тума-а-ан»!!!
Судя по скорости перестроения из атакующего ордера в защитный, все время между нашими появлениями в системе Циклопы занимались тренировками. И неплохо преуспели в отработке именно этого маневра. Впрочем, для «Елочки» из восемнадцати машин с Иришкой на щитах и Линдой на оружии нырки в «Туман» по результативности ненамного отличались от пролета сквозь атакующий ордер. Во-первых, строй Циклопов сохранял порядок только до сброса нами первой кассеты МОВов, после чего в программе визуализации мгновенно появлялись огромные лакуны. Во-вторых, «Мурены» и «Москиты», сброшенные Линдой чуть раньше, чем надо, или с небольшой задержкой, рвали Циклопов до, после или во время взрывов сброшенных ею минных полей. В-третьих, периодический увод «Кречетов» в мерцание очень неплохо экономил эмиттеры. Поэтому балласт – пилоты пятнадцати кораблей-статистов, наблюдающие за работой моего звена, – обычно тихо повизгивал от восторга. Разрывая эфир восторженными воплями радости лишь после особо удачных (с их точки зрения) маневров.
Нельзя сказать, что Циклопы не пытались сопротивляться – одновременные залпы сотен торпед; попытки вывесить минные поля по вероятным векторам наших атак, просчитанным их искинами; самоубийственные броски самых настоящих «смертников» – в ход шло все, способное проредить наше небольшое, но ужасно хвойное дерево. Однако среди всего многообразия используемых ими тактических приемов и средств не было того единственного, которого я действительно побаивался, – попытки атаковать нас корветами. Трудно сказать почему, но, даже видя чудовищные потери эскадры, ни один из их асов ни разу не попытался выйти из атмосферы.
– Тридцать семь процентов. – Голос Иришки, раздавшийся в общем канале, заставил меня на мгновение отвлечься от пилотирования и кинуть взгляд на экран состояния эмиттеров защитного поля. Несмотря на постоянные попытки вражеских кораблей уйти от взрывов МОВов, наше мерцание и траектории, по которым я вел свои «Кречеты», операторы ГПИ Циклопов иногда умудрялись нас задевать.
– Понял. Уходим, – выдохнул я. И, напоследок подставив Линде двойку неудачно сманеврировавших истребителей, вывел «Елочку» из «Тумана». – Прыгаем к Кройсу, – переключившись на общий канал, скомандовал я. – Во время разгона активируйте ремонтных роботов.
– Ну, наконец-то, – пробормотал Герман Лутц, командир взвода ДШВ. – Что, нам можно настраиваться на работу?
– Угу, – ответил я. – Но, прежде чем начать, рекомендую поспать хотя бы часа два-три.
– Обязательно, босс. Впрочем, большинство из нас, наверное, уже выспались…
– Точно. Не знаю, как остальные, а я почти весь бой провел без сознания, – прохрипел Эрнест Фогг, один из лучших бойцов Отсева. – Не понимаю, как вы выдерживаете эти чертовы перегрузки.
– А что, есть варианты? – захихикала Ленка Бардина. – Думаешь, зачем Викки таскает нас с собой? Ведь он, Орлова и Горобец в три «Кречета» не фиг делать вынесут пару сотен Циклопов.
– Ну и зачем? – вместо Эрнеста поинтересовалась Иришка.
– Из врожденного чувства вредности. И чтобы мы не разжирели от безделья.
– М-да… Жирный Демон – это нечто. – Представив себе разъевшегося Гельмута, я не удержался от смеха.
Увидев метки наших «Кречетов», четыре с половиной десятка вражеских кораблей, отрабатывавших какие-то перестроения неподалеку от Кройса, мигом забыли про тренировки и на форсаже рванули под защиту орбитальных крепостей. Зато одиннадцать тихоходных калош, занимавшихся сбором обломков космических кораблей в рукотворном поясе астероидов, раскинувшемся между третьей и четвертой планетами, уйти явно не успевали.
– Судя по количеству мусора, тут недавно славно порезвился кто-то из наших, – хмыкнула Линда. – Ни стыда, ни совести.
– Ну, не одной же тебе их валить, – вступилась за ребят Иришка. – Эгоистка.
– Хорош трепаться. Работаем, – распорядился я. – Работаем тройками. Ловите векторы атак. Задача – вынести движки и разгерметизировать кабины. Работаем.
– А нам? – возмутился Лутц. – Нам когда ра-ботать-то?
– Ну, ты и спросил, – захихикала Иришка. – На фиг нам экипажи гражданских лоханок? Вот выманим те, которые заныкались за Ключами, – и поработаете.
– А-а-а, – облегченно выдохнул Герман. – Так бы сразу и сказали.
Стоило отстрелить движки третьему по счету транспорту и всадить «Пиранью» в стык пилотской кабины и грузового отсека, как оба крейсера Циклопов дали тягу на движки. А вслед за ними с места сорвались эсминцы и истребители.
«Молодцы. Гражданских не бросают», – подумал я. И дал возможность Линде всадить торпеду в двигатели четвертого грузовика.
– Подорвались! Все!!! – радостно завопил Лутц. – Идут в «атаке»!
– Здорово, – поддакнула Горобец. – Викки, под-свети машины «доноров», плиззз!
– Оки, – отозвался я. И тут же выделил синим метки четырех вражеских истребителей.
– У-у-у, – возмущенно взвыл Герман. – И это называется абордаж?
– Для начала – потянет, – рявкнул я. – Нам нужны пилоты. А тратить время на беготню по коридорам крейсера СЕГОДНЯ необходимости нет. Короче, берете этих. Вопросы?
В эфире тут же установилась мертвая тишина – почувствовав, что я разозлился, ребята из основного состава перестали шутить, бурчать и даже сопеть. И по первому моему требованию подвели свои «Кречеты» к моему звену. А бойцы ДШВ обиделись. Насмерть.
В принципе, в чем-то Лутц был прав: назвать абордажем захват пилота истребителя мог только человек, ОЧЕНЬ далекий от флота. Зачистка эсминцев, крейсеров и линкоров была процессом крайне рискованным и очень трудоемким. Обилие жилых и вспомогательных помещений, всякого рода трюмов, коридоров и коммуникаций, в хитросплетениях которых при желании можно было спрятать полк тяжелой пехоты, являлось задачей, требующей идеального владения «Стражем», знания стратегии и тактики ведения боевых действий на борту тяжелых кораблей и идеальной слаженности абордажной команды. То есть того, чем круглые сутки занимались ребята Лутца. А для того, чтобы выпотрошить одноместную лоханку с единственным жилым помещением на борту, требовалось немногое. Два точных пуска «Пираньи». Первый – в движки, второй – в участок брони, под которой располагался контроллер блокировки скафандра в пилотском кресле. И все! Завершить процесс мог кто угодно. Без какого-либо риска для жизни или здоровья. Последовательность дальнейших действий была примитивна до безобразия: плазменным резаком отделить кресло с намертво заблокированным в нем Циклопом от несущей рамы, заставить систему жизнеобеспечения скафандра переключиться на автономный режим и, пользуясь ранцевыми двигателями, доставить добычу на «Кречет». Минимум риска, минимум героизма и… никакого ощущения, что ты – действительно Демон.
