"Фантастика 2025-29". Компиляция. Книги 1-21 - Том Белл
— А я могу верить вам?! — яростно повторила Мирабелла, шагнув к нему. — Вы взяли к себе моего сына, вы лживыми уловками добились его великодушной преданности – вы, убийца его отца! – а потом выгнали и опозорили его!
— Ричард сам согласился стать моим оруженосцем, — сухо возразил Алва.
Мирабелла негромко засмеялась: во всяком случае те каркающие звуки, которые вырывались у нее из груди, вероятнее всего, означали издевательский смех.
— И это Первый маршал Талига! — проговорила она, указывая пальцем в сторону Алвы. — Изворачивается, как вор, пойманный за руку! Может быть, вы думаете, что глупая женщина не знает, как выпускаются из Лаик? Считаете, что я послала туда сына вслепую? Нет! Я понимала, чем рискую, но согласилась на все ради его будущего… По уставу Ричард обязан был предложить свою службу всем. Он не мог выбирать. И разве это не вы ответили ему: «Я принимаю»?
Алва секунду помолчал. В свое время он был уверен, что возмущенный юноша нарушит все традиции Лаик и уедет в Надор, но сообщать об этом герцогине не стоило.
— Я действительно принял службу вашего сына, — ответил он после едва заметной паузы, — и, надеюсь, стал ему хорошим эром. Я не ограничивал его свободы, не навязывал ему друзей и заботился о его состоянии, как надлежит опекуну. Теперь я склонен сожалеть, что был так щепетилен. Если бы Ричард меньше общался с теми, кого вы, миледи, определили ему в друзья, он, возможно, не сделал бы того, что сделал. Но в позорном поступке вашего сына нет моей вины.
— Вы лжете, герцог! — крикнула Мирабелла. — Вы с самого начала снюхались с Дораком, чтобы очернить и уничтожить последнего Окделла! Я знаю всё! Вы приказали своим слугам схватить Дикона и тащить его силком до самой границы, не допуская к нему даже пажа – его, герцога Окделла, который ни на йоту не ниже вас по происхождению! И вы велели тайно вывезти его в Алат, чтобы ваш мерзкий пособник обвинил его в измене ублюдкам Олларам!
— Замолчите, миледи! — жестко приказал Алва. — Вы забываете, что находитесь в Талиге, а не в вашей мифической Талигойе. Ричарда обвиняют в измене королю. Неужели вы думаете, что такие оскорбления пойдут ему на пользу?
Мирабелла остановилась, тяжело дыша. Она смотрела на Ворона темными, почти черными глазами, в которых все сильнее разгорался сухой блеск.
— Можете не верить мне, но я не желаю зла ни вам, ни Ричарду, — продолжал Алва твердо. — Если, отослав его в Алат, я допустил ошибку, она будет исправлена. Я приму меры, чтобы Надор…
— О, мне известны ваши меры, герцог! Я не так наивна, как мой бедный преданный мальчик. В Октавианскую ночь вы с Дораком не постеснялись преследовать праведника и выжечь полстолицы! И я догадываюсь, какими лживыми способами вы очернили братьев ее величества, прежде чем зарезать их на так называемой дуэли! Теперь пришел черед самой королевы, не так ли? Но знайте: я еще способна сопротивляться. У меня хранится ваш собственноручный приказ Ричарду следовать в Алат, который мой бедный сын предусмотрительно прислал мне… И я пущу его в ход!
— Вы предъявите его на ближайшем Совете, миледи, где я потребую снять обвинение с герцога Окделла, — спокойно подтвердил Алва. — Я намерен дать понять всем сомневающимся, что Ричард ездил в Граши по моему поручению.
Пораженная Мирабелла буквально впилась в его лицо недоверчивым взглядом.
— Что это значит, герцог? Какую новую ловушку вы готовите? Неужели вам мало той участи, на которую вы уже обрекли моего сына?.. За что вы так ненавидите его? За то, что он Окделл? За то, что он сын Эгмонта?
— Сударыня, вы бредите, — остановил ее Алва: извращенное толкование герцогиней каждого его слова уже начинало порядком утомлять. — Я никогда не питал ненависти к вашему сыну, а теперь и подавно.
— Тогда зачем вы предали его?!
— Предал? Что за чушь! — с досадой произнес Алва, окончательно теряя терпение. — Я выгнал его, это правда, но не за измену королю, а за измену мне. Это ваш сын предал меня, миледи.
— Мой сын верно служил вам! — гневно воскликнула Мирабелла, вскипев от возмущения. — Служил куда более верно, чем вы того стоите!
— Вы мать моего оруженосца и, конечно, не станете распространяться о позорящих его делах, — холодно отозвался Алва. — Я могу рассказать вам откровенно, почему я отослал вашего сына в Алат. Я сделал это потому, что он пытался отравить меня. Он подсыпал мне яд в вино – только и всего.
Мирабелла рвано выдохнула, отступив от него на шаг.
— Так вот оно что! — сказала она, всплеснув руками. — Вы намерены оклеветать моего сына? Моего мертвого сына?..
Алва, невольно задетый этими словами, круто повернулся к ней.
— Мне незачем лгать. Ваш сын пытался отравить меня, и я выгнал его, потому что ненавижу вероломство. Теперь вы единственный человек, который знает об этом кроме меня самого и Ричарда. Я отослал его в Алат, поскольку полагал, что там ему будет лучше, чем со мной. Вот и вся правда, миледи, и, если позволите, мы больше не будем возвращаться к этому.
Герцогиня Окделл, прямая, как палка, с лицом белее снега, смотрела на него расширенными глазами и недоверчиво качала головой.
— Нет, невозможно, — бормотала она. — Ричард не мог сделать ничего подобного. Он… Он слишком верил вам.
— Вероятно, был человек, которому он верил больше? — иронически предположил Алва, приподнимая уголки губ.
Мирабелла повторяла, механически качая головой как заведенная:
— Это невозможно. Мой сын настоящий Окделл, а Окделлы никогда не пойдут на низость.
— Ваш муж тоже был настоящий Окделл, сударыня, — заметил Алва с прежней иронией, — однако он согласился подстроить мне западню и убить меня с помощью бесчестной женщины.
Услышав эти слова, герцогиня слегка попятилась назад, едва не споткнувшись на ходу о край ковра. Алва шагнул вперед, чтобы поддержать ее, но она неловко уклонилась, пошатнулась и тяжело ухватилась за спинку кресла, в которое побрезговала сесть в начале разговора.
— Так вот за что вы его ненавидели! — прошептала она, не сводя с Алвы бездонных, дышащих безумием зрачков. — Вот за что вы его убили! За грех
