"Фантастика 2025-29". Компиляция. Книги 1-21 - Том Белл
Алва сжал губы и нахмурился, видимо, недовольный догадливостью Сильвестра. Тот язвительно улыбнулся и изящным жестом указал вглубь кабинета: Агний снова появился на пороге с продолговатым ящичком в руках.
— Вот и вещи, присланные кардиналом Левием.
Алва словно нехотя повернулся и слегка вздрогнул, увидев длинный плоский ящик вроде тех, в которых возят дипломатическую почту. Изначально он был зашит в черную кожу, но на Большом Совете завязки срезали, и поэтому сейчас Агний просто стянул кожаный чехол, ставя шкатулку на стол. Она была заперта на изящный замочек; рядом на цепочке висел ключ.
Алва подошел и медленно вставил его в скважину. Механизм с тихим всхлипом сработал и крышка распахнулась, открывая свое нутро. Там было почти пусто, но на самом дне, выстеленном светлым бархатом, лежали две вещи: фамильный кинжал герцога Окделла и родовой перстень Повелителей Скал.
— Передайте их Мирабелле Окделл, — произнес кардинал.
Глава 6. Предательство. 4
4
Алва, с час назад приехавший на улицу Мимоз от кардинала, как тигр расхаживал по кабинету, когда огромная неповоротливая колымага тяжело прогромыхала по камням двора и остановилась у дверей его особняка. Бросался в глаза крупный герб, намалеванный на дверцах: щит, стропилообразно рассеченный на червлень и чернь с золотым вепрем в нижнем поле – простой, почти грубый, как все древние гербы, хорошо различимый с любого расстояния. Колымагу, вероятно, соорудили лет пятьдесят назад: сколоченная на совесть, предназначенная для дальних поездок, она могла вместить в себя не меньше четырех человек, а к задку легко было приторочить столько же сундуков. Сейчас поклажа отсутствовала, а просторное, обитое кожей нутро экипажа казалось слишком огромным для изможденной женщины, с трудом вышедшей из него. Она спускалась медленно, прижимая руку к груди после каждого шага, но не приняла ничьей помощи – ни Хуана, ни своего слуги.
Алва не видел Мирабеллу Окделл больше десяти лет. В его памяти сохранилась высокая темноволосая женщина, сухая, немногословная и высокомерная. Теперь это была почти старуха, худая и угловатая, но держалась она по-прежнему очень прямо – так, что становилось тяжело смотреть.
Судя по слою свежей грязи, облепившей стенки кареты, Мирабелла пересекла городскую заставу только сегодня утром – тогда же, когда и он сам, только со стороны Надорского тракта. Зачем же она приехала в Олларию? Ведь Сильвестр так и не удосужился послать ей гонца со скорбным известием. Да тот и не успел бы добраться: дорога до замка Окделлов занимает добрых две недели. Однако той пары часов, которую он сам провел у кардинала, хватило, чтобы Карлионы, Рокслеи или кто там еще ознакомили герцогиню с новостями о ее сыне.
«Она уже знает».
Алва встретил Мирабеллу Окделл внизу у парадной лестницы. Герцогиня была в своем обычном трауре, который не снимала со дня смерти мужа, однако воротник ее шелкового одеяния усыпа́л крупный жемчуг и украшало чудесное кружево, делавшее платье если не нарядным, то хотя бы не аскетичным. Было очевидно, что Мирабелла собиралась ко двору. Тогда почему вместо дворца она отправилась в особняк Ворона сразу после приезда в столицу?
— Миледи, — произнес Алва, вглядываясь в ее почерневшее от горя лицо, так не соответствующее придворному платью, — я вижу, вам уже сообщили об известиях из Гальтары, и я могу избавить себя от неприятной обязанности повторять их. Скажу только, что несмотря на печальные обстоятельства, я рад приветствовать вашу светлость в своем доме. Прошу вас садиться, миледи, — добавил он церемонно, вводя ее в гостиную и указывая на кресло.
Герцогиня проигнорировала это приглашение, тем самым вынудив стоять и хозяина.
— Сударь, — ответила она таким отрывистым и каркающим голосом, словно каждое слово царапало ей горло, — я приехала в Олларию упасть в ноги королеве, но мне сказали, что неделю тому назад ее величество поместили под домашний арест. Поэтому, едва узнав, что утром вы вернулись в столицу, я поехала к вам.
— Зачем, миледи? — сдержанно поинтересовался Алва.
— Чтобы выполнить последнее желание моего сына. Ричард просил, чтобы я встретилась с вами… — Мирабелла помедлила и продолжала с явным трудом: — в том случае, если его обвинят в государственной измене. Не стоит и говорить, что я не собиралась следовать этому совету! — яростно выплюнула она, не дав Алве даже секунды для ответа. — Ричард заблуждался на ваш счет, я всегда знала это. Но его ошибки проистекали из благородства и великодушия его сердца. Создатель, ведающий и явное и сокровенное, простит их, как прощаю их я…
— Зачем же вы приехали, миледи, — прервал ее Алва, — если не хотите просить о помощи?
Мирабелла вздрогнула и порывисто шагнула почти вплотную к нему.
— Что вы собираетесь предпринять теперь, когда мой сын больше не стоит у вас на дороге? — спросила она, судорожно прижимая руки к груди. — Каким подлым прихлебателям вы намерены раздарить его состояние? Какую участь вы уготовили его сестрам? Говорите, герцог: я готова принять свою судьбу так же мужественно, как и мой сын!
Алва невесело усмехнулся: ну разумеется, как он мог забыть, что является левым крылом зла!
— Вам незачем тревожиться, миледи, — ответил он, стараясь говорить со всей доступной ему мягкостью. — Как эр и опекун вашего сына я обещаю, что никто не причинит Окделлам вреда.
Бледные, плотно сжатые губы герцогини искривились в тщетной попытке усмехнуться.
— Я так и думала, — негромко произнесла она. — Замужество ведь нельзя считать вредом, не так ли, герцог? Я вижу ваши подлые замыслы насквозь! Вы только что были у Кантена Дорака, которого богохульно зовете кардиналом. Говорите прямо: каким навозникам вы предназначаете в жертву моих дочерей? Не стесняйтесь: сейчас нас слышит разве что Создатель да ваш покровитель-Леворукий!
— Успокойтесь, миледи, — настойчиво повторил Алва, — я обещаю, что ни вас, ни ваших дочерей никто не тронет.
— А я могу верить вам, герцог? — с тяжелой иронией спросила герцогиня. — Стало быть, душа Рамиро-предателя теперь наконец-то успокоилась? Вы полностью удовлетворены своей местью нашему дому, ваша светлость? Вы именно этого и добивались, когда брали моего сына к себе в оруженосцы?
Продолжать диалог в таком духе не имело смысла. Алва отошел к окну и с силой провел пальцами от переносицы к вискам: дорожная усталость последних недель давала о себе знать.
— Зачем вы требуете, чтобы я отвечал вам, миледи, —
