Никита Аверин - Метро 2033: Крым-3. Пепел империй

– Не умеешь работать – не берись! Здесь тебе не Крым, тут цивилизация. Гром и Ладыга знаешь, что с работорговцами делают? Вот то-то и оно-то. Будешь у нас новым уродом, одноглазым и однояйцевым. Короче, всех отпустишь и извинишься.

Бандеролька поднялась по приставной лесенке и постучала по борту фургона.

– Кто еще?! – возмутился «надтреснутый».

– Листоноши.

Раздался шум и шорох – что-то срочно прятали, ругаясь вполголоса, звенели ключами и вообще суетились.

– Удерет, – шепнула Марика, дыша Бандерольке в затылок.

– Не посмеет. Тут кругом ярмарка. – Бандеролька говорила нарочито громко, чтобы Лоренцо услышал.

– Заходите! – истерично взвизгнули из глубины фургона. Девушки вошли.

За письменным столом, по размеру подходящим разве что ребенку лет пяти, сидел надувшийся, аж красный карлик. Собеседника его видно не было – наверное, удрал в окно, а может, притаился в шкафу.

– И что надо?

– Да так. – Бандеролька огляделась в поисках стула, но стула не было, зато за занавеской, отделявшей вторую – жилую – половину фургона, угадывалась огромная двуспальная кровать. – Поговорить.

– Да вы присаживайтесь, – Лоренцо уставился на Марику и громко сглотнул слюну, – милые девушки, присаживайтесь.

Бандеролька и Марика уселись на пол, скрестив ноги. Теперь их с Лоренцо лица находились на одном уровне.

– Между прочим, – директор цирка обращался исключительно к Марике, – у нас не хватает красивых женщин. Вы не хотите объездить весь обитаемый мир в приятной компании, объявляя номера? Мы бы пошили вам блестящее платье, в котором отражались бы ваши чудные волосы…

– Заманчиво, но у меня есть работа. И вообще, мы по делу.

Карлик вздохнул. Видно было, что надежды он не теряет. «Не украл бы подругу, – забеспокоилась Бандеролька, – выручай ее потом. Это же половину труппы придется перестрелять, патронов жалко…»

– Мы давно не были в Крыму.

– Да я вообще думал, что вас всех перебили. Конечно, я тогда не знал, что встречаются столь очаровательные листоноши…

– Мы просто хотели узнать новости. Мы хотим знать, что происходит дома.

Карлик поскучнел.

– Век бы вашего племени не видел. Один… как его? Марка? Посылка? А, Пошта. Чуть из меня душу не вытряхнул.

– Пошта умер, – сказала Бандеролька, каменея лицом, – спасая нас.

По Лоренцо было видно, что в нем борются надежда заполучить Марику в свою постель и ехидство. Надежда победила, и карлик выдавил:

– Сочувствую вашему горю. Но, боюсь, ничем не могу помочь – я не знаю, что происходит в Крыму, потому что давным-давно отбыл на гастроли. Наше шапито пользуется известностью, мы буквально купаемся в роскоши…

– И неужели такой умный мужчина, такой успешный богач, – замурлыкала Марика, – не знает, что творится в Крыму? Ах, как бы я хотела, чтобы мне все объяснили. Иногда я чувствую себя такой глупенькой, такой беспомощной!

Карлик расцвел. Если уж купился на такую неприкрытую лесть, значит, и впрямь считал себя умным и успешным. И готов был подставить Марике не только крепкое мужское плечо, но и другие части тела.

– Ну, конечно, кое-что я понимаю. Вы же слышали про Вольные Города? И про их правителей? Это настоящие убийцы. Слово «вольные» можно воспринимать только как издевку. Психи и убийцы, тупые фанатики, закручивающие гайки и не дающие жить простому предпринимателю! То им фургон мой не нравится, то поведение мое не нравится, то им не нравится то, что я не хочу делиться прибылью. И никому не хочу раскрывать маленькие секреты своего бизнеса! Почему они ополчились на листонош? Да потому что сила вы были, си-ла! Независимая и им неподконтрольная. А они хотят все контролировать. Особенно этот, в Серебряной Маске…

Бандеролька с тоской поняла, что информации не будет, только эмоции. Вся история сводилась, в общем, к одному: власть на острове решили прибрать к рукам правители Вольных Городов. Лоренцо не захотел, чтобы им командовали. И удрал.

Собственно, так и оказалось:

– И я решил, что мир огромен и прекрасен, и на материке есть места, где «Шапито Лоренцо» не встанет никому костью в горле, где живут поклонники искусства. Я угадал. Давно надо было с родины уезжать.

– Спасибо, – Бандеролька поднялась. – А что за Серебряная Маска?

Карлик побледнел и заозирался, будто здесь, в нескольких днях пути от Крыма, его могли услышать.

– Я… я точно не знаю… нет, не могу сказать. Но, девочки, послушайте доброго Лоренцо. Если вдруг вы услышите о нем… нет, если кто-то при вас обмолвится о нем – бегите. Бегите как можно дальше, бросайте все и спасайте свои жизни. Потому что он уничтожает не только листонош. Дай ему волю – он уничтожил бы из ненависти саму жизнь…

Поблагодарив и пообещав заглянуть при случае, подумав над предложением карлика остаться работать в цирке, Бандеролька с Марикой двинулись обратно к стоянке.

– Я волнуюсь за наших, – поделилась Бандеролька. – Мне не нравятся эти рассказы про Вольные Города, и совсем не нравится, что люди бегут из Крыма. У нас и раньше было опасно, много всякого, но – весело… И никто не хотел уезжать.

Марика не успела ответить – небо загрохотало.

Никогда в жизни Бандеролька не испытывала такого пронзительного животного ужаса. От паники она совершенно перестала соображать.

Грохот волнами наплывал слева, будто воздух разрывался, и понятно было: это летит бомба. Летит в вихре огня, и скоро упадет на ярмарку, и все живое сгинет в пламени новой войны. Заржали, вставая на дыбы, лошади, завыли волкособаки в клетках зверинца, заорали дети, но все это потонуло в нарастающем гуле и громе. Бандеролька упала на колени, зажимая уши руками. «Это будет быстро, – убеждала она себя, не замечая, что плачет, – это по крайней мере будет быстро: мы не успеем ничего почувствовать. А потом я увижу Пошту – он выедет ко мне на Одине, и я вскочу на коня, прижмусь щекой к спине Пошты, и мы поскачем к морю, теплому и гостеприимному, а сейчас, ой, как страшно, лишь бы уже кончилось, побыстрее кончилось!»

Ударил порыв ветра, настолько сильный, что едва не опрокинул Бандерольку, она онемела, дыхание остановилось, Бандеролька взглянула на небо, на собственную смерть…

Это напоминало акулу, и над акулой вращался огромный винт – так быстро, что лопасти сливались. Сперва Бандеролька перепугалась еще сильнее – она не представляла, что бомбы настолько велики, и потом ее обожгло мучительным стыдом.

Вертолет. Конечно же, вертолет, как на старых записях. Он прошел низко над ярмаркой, развернулся и сделал еще круг. А потом убрался – рокот лопастей затихал, и, наконец, стал едва различим. Бандеролька поднялась, отряхнула колени. Посетители ярмарки приходили в себя после потрясения. Марика – настолько бледная, что ярко проступили веснушки на носу – обнаружилась совсем рядом. Она дрожала, но выглядела скорее злой, чем перепуганной до смерти, и очень, очень лохматой.