Гавряев Витальевич - Просто Иван

  - Да мы сюда не немцам помогать пришли. - Затараторил скороговоркой пожилой мужичок, чья чёрная с проседью окладистая борода начинала свой рост чуть ли не возле глубоко посаженных карих глаз. - Поверьте братцы. Здесь только что бои прошли, да и вы: тобишь РККА ушли - оставив нас на произвол судьбы, а оружие и боеприпасы остались на поле боя. Ну, мы и это... решили его подобрать да схоронить. Мало ли что. Вот хотя бы для охоты на зверя пригодится - когда он снова вернётся. Или если немцы сильно залютуют. Будет чем им ответить.

  - И ты им веришь? - Шёпотом - чтобы слышал только Иван, поинтересовался старшина, по-прежнему держа под прицелом своего ТТ лежащих перед ним людей.

  - А у нас другого выбора нет. Без поддержки местных, мы быстро с голоду подохнем. - Также тихо ответил Непомнящий.

  - И что ты предлагаешь?

  - Пусть помогут собрать всё необходимое для нас, да сделать надёжные схороны - это у них намного лучше чем у нас получится. А в плату за услуги пусть заберут часть винтовок с боеприпасом да инструмент, который здесь найдут. Словом всё что может пригодится в их хозяйстве.

  - Только после того, как я лично отберу все, что может нам понадобиться. - Уточнил Дзюба: не сильно довольный тем, что придётся отдавать часть имущества, которое он уже считал своим.

  - Разумеется.

   Селяне и сапёры, всё-таки услышавшие эти переговоры, начали успокаиваться, заулыбались, в глазах у людей которые недавно прощались с жизнью, затеплилась надежда: а один из молодых мужичков тихо и немного заискивающе залепетал:

  - Спаси вас господь дядечки. Мы что, да мы вам с превеликой радостью поможем - даже с очень превеликой радостью.... Поверьте, я то всей душой за советскую власть..., а у меня дома ждёт молодая жинка, детки малые, их кормить надобно....

   Смотря на всё ещё боявшихся встать людей и поняв, что Дзюба никого убивать не будет. Да и заподозрив, что помимо своей воли стал участником не очень приятного 'спектакля‟ устроенного старшиной для воспитания сапёров и местных мужиков, Иван подумал:

  - А как Григорий Иванович собирался выкручиваться, если б я не помчался заступаться за этих несчастных. А кинься я к примеру к спасённой от казни девчонке, которую фашисты как раз собирались повесить. Стоп. А как она...

   Ругая себя за то, что позабыл о военнослужащей, а девушка может нуждаться в неотложной помощи, Непомнящий оглянулся: устремив взгляд к берёзе, и выдохнул с чувством большого облегчения. Она стояла и немного отрешённо наблюдала за тем как Григорий и Иван решали судьбу отбитых ими у немцев людей. А они были настолько окрылены лёгкой победой, что никто из них не задумался, почему по крупной автодороге не идут немецкие колонны, и как так вышло, что на устроенную ими стрельбу никто не отреагировал...

  Глава 10

   Настасья Смирнова впервые увидела что такое война: нет, теоретически она знала про неё многое и считала что она ко всему готова. Однако в действительности это оказалась намного страшнее и ужасней чем она могла себе представить. По своей молодой горячности она не оробела даже тогда, когда комбат отбирал добровольцев, которые должны были выйти вперёд и самостоятельно удерживать рубеж на стратегически важной дороге ведущей к переправе через Щару. Вдобавок к тому, она потратила много времени и нервов, убеждая его в необходимости её присутствия в штате этой сводной роты: как заклинание твердила о 'золотом часе‟, про её долг как медика и прочее, прочее, прочее. В конце концов, Фёдор Семёнович пробубнил что-то вроде того, что никогда не простит себе этого решения - но вынужден уступить её настойчивости.

   И вот они прибыли на выбранный рубеж, после чего потекли дни томительного ожидания, временами высоко над их головами летали немецкие самолёты - которые казалось не обращали внимания на окапывающееся советское подразделение. Тем временем где-то вдали зловеще грохотала канонада, а солдаты всё сильнее и сильнее вгрызались в землю, копая и укрепляя разветвлённую систему траншей. Веснушчатый, с девичьим лицом старший лейтенант Любушкин, строго контролировал эту подготовку, заодно рекрутировал бойцов - группами выходящих на их позиции. Была среди подошедших людей и коротко стриженная молодая Еврейка Кац Фаина Иосифовна, - по образованию она была врачом и практически без уговоров согласилась остаться для оказания посильной помощи. Солдаты, смекнув что новой врачице будет неудобно перемещаться по позициям в лёгком ситцевом платьице, сразу кинули клич, и умудрились собрать ей комплект формы красноармейца: единственное что не соответствовало уставной форме, так это гражданские туфельки без каблуков - лишних сапог ни у кого не нашлось. А на второй день после этого, молодой командир реквизировал четыре гружённых телеги: они принадлежали шестерым отступающим сапёрам - которые по началу не желали подчиняться незнакомому им командиру. В ответ на это старлей с пистолетом в руках - не стесняясь в выражениях накинулся на них, и всё-таки подчинил себе этих бойцов, и той же ночью заставил поставить перед своими позициями минные заграждения: - 'Если вам ... так и не довели приказ на минирование, так это сделаю я! А в случае саботажа моих распоряжений - пристрелю ... как врагов народа и подлых вредителей! Мне необходимо здесь продержаться до подхода наших основных сил, и я сделаю все, что необходимое для выполнения полученного мной приказа‟! ...

   Время шло, заканчивалась полученная провизия, а немцы всё не появлялись. Ни старший лейтенант, ни Настасья, ни остальные солдаты даже не догадывались, что они уже давно стали окруженцами. К тому же, так получилось, что по причине нарушенных коммуникаций, и возникшей неразберихи: не владеющие полной информацией штабные управленцы, решили хоть каким-то способом задержать врага на опасном направлении и приказали устроить на дороге - которую уже перекрыли люди Любушкина непроходимые завалы. Летающая на штурмовку и бомбёжку немецкая авиация заметила все эти приготовления и оперативно оповестила об этом своё командование, а когда про это стало известно и в штабе вермахта, то его генералы попросту перенаправили свои наступающие войска в обход.

   Далее всё шло как по накатанному: наступающие немецкие войска, не отвлекаясь на окруженцев ушли вперёд, а окапавшейся у дороги ротой вскорости должны были заняться те, в чьи обязанности входило уничтожение отрезанных от основных сил советских подразделений.

   Также как уже было двадцать второго числа, утро для ещё не имеющей боевого опыта сводной роты Любушкина началось с артналёта: первый - пристрелочный снаряд с жутким скрежетом разрезал воздух и взорвался в лесу с некоторым перелётом. Бойцы - спросонья не понявшие что произошло, повыскакивали из своих сырых землянок и вместе со всеми удивлённо озирались по сторонам. Но вокруг была тишина - если не принимать в расчёт гомон испуганно разлетающихся птиц.