Вадим Панов - Головокружение

Облаченный в полную боевую выкладку, Алех поморщился, чем заставил Копыто вздрогнуть, и укоризненно посмотрел на Сиракузу. Ваня едва заметно пожал плечами, словно отвечая: «Терпи, дружище, не зря же ты содрал с меня двойной тариф за подмоченную репутацию», после чего ободряюще улыбнулся уйбую:

– Ты, главное, не дергайся и веди себя так, как мы договаривались.

– Выпить бы, – протянул Копыто.

– Когда разговор серьезный начнется – выпьешь обязательно, а пока не надо. Так ты выглядишь бодрее.

Мозолистые мозги Красных Шапок функционировали, лишь будучи пропитанными изрядной дозой крепкого алкоголя, а лучшей смазкой в семье исторически считался виски. Без катализатора дикари становились несколько скованными, но Ваня рассудил, что для первого после ссылки появления в Форте стеснительный Копыто лучше развязного, и строго-настрого запретил приятелю употреблять больше необходимого.

– Броник подтяни, – велел Сиракуза и поинтересовался: – Тезисы помнишь?

– Отчетливо, – старательно выговорил уйбуй.

– От темы не отклоняйся.

– Угу.

– Приехали, – сообщил Алех. И резво выпрыгнул из машины.

Первоначально Ваня планировал завалиться в Южный Форт на длинном, как дорога в ад, лимузине «Хаммер», однако вовремя сообразил, что тот элементарно не развернется в загаженном дворе дикарской штаб-квартиры, и поумерил притязания. Однако никак не обыграть триумфальное возвращение Сиракуза не мог, а потому распорядился составить кортеж из трех массивных «Тигров», над главным из которых поработали трудолюбивые шасы, отделав салон бронированного внедорожника дорогой кожей, ценными породами дерева и напичкав всей возможной электроникой. Внутри «Тигр» был настоящим лимузином, но на крыше нес скрытый мороком пулемет. Как только внедорожник оказался во дворе, заклинание утратило силу, и дикари с уважением уставились на длинный ствол смертоносной машинки. Два других внедорожника, не столь роскошных внутри, были вооружены такими же пулеметами, но сидели за ними наемники-челы, которые не произвели на дикарей столь же сильного, как четырехрукий, впечатления.

– Родненькие мои! – Копыто вывалился из «Тигра» вслед за Алехом и тут же попытался обняться с ближайшим дикарем. – Дорогие южнофорчане!

– Строже, – прошипел Сиракуза.

– Да как же строже? – всхлипнул расчувствовавшийся уйбуй. – Столько лет не виделись…

– Месяцев!

– Сто лет! – И Копыто вновь попытался вцепиться в смутно знакомого бойца. – Дружище…

Алех сделал угрожающий жест, и собравшаяся во дворе толпа испуганно колыхнулась назад.

Посмотреть на прибытие беглого уйбуя сбежались все находящиеся в Форте Шапки. Не просто так, конечно, сбежались, а в надежде, что великий фюрер прикажет немедленно вешать придурка и день закончится редким в последнее время развлечением. Однако расчет, к огромному сожалению дикарей, не оправдался: Копыто никто не хватал, к государственной виселице не тащил с громкой руганью, а беглый уйбуй, соответственно, не плакал и не стенал. А совсем даже наоборот: приставал ко всем с непонятными намерениями, да еще под прикрытием двух десятков наемников и самого настоящего хвана.

Другими словами, явление Копыто, как и планировал Ваня, вызвало среди Красных Шапок изрядное смущение.

– Он, что ли?

– Кажись.

– Как живой, мля.

– Тока разъелся, сука.

– И шмотьем прибарахлился.

– А правду говорят, что он теперя миллионщик и ваще крут?

– В Англии живет, со всеми олигархами. За ручку с ними здоровается и на брудершафт выпивает.

– А сюда зачем приперся?

– На родину поглядеть.

– А-а… может он денег даст?

– С чего бы?

– Так у него, сам говоришь, есть.

– Есть.

– Так, может, даст?

– Может, и даст.

«Может, и даст», «может, и даст», «может и»… «Даст»! «Даст»! «Даст»!

Небрежный ответ случайного забулдыги настолько воодушевил дикарей, что уже через минуту по двору пополз громкий шепоток: «Даст денег!» – «Точно говорю: даст!» – «Его Кувалда потому и простил, что Копыто обещал миллионы народу раздать!»

Стоящему в толпе Чемодану оставалось лишь злиться, глядя на то, как стремительно, буквально на глазах, растет и крепнет всеобщая любовь к вернувшемуся диссиденту.

– Родненькие мои! Кровиночки! – Копыто, несмотря на яростное противодействие взбешенного Сиракузы, все-таки взобрался на капот «Тигра» и оттуда обратился к сородичам: – Как же я соскучился по вам! Скитался по морям и странам разным! Лишения испытывал страшные! Едва не погиб однажды! Но в сердце моем всегда одна лишь мысль билась – о вас, родные! О вас только!

– Ура? – неуверенно пискнул кто-то из Шибзичей, но тут же умолк, сообразив, что приветствовать диссидента еще рано.

Пахнущий вчерашним перегаром народ смотрел на Копыто с теплотой, но выжидательно, желая услышать главное.

– Подвиги разные совершал, потом расскажу, какие, – продолжал разглагольствовать Копыто. – Трижды Тайный Город лично спас, рискуя всем, чем только можно, но не ради шасов на лишения шел, или навов каких-нибудь, чтоб их Спящий взад придумал, а ради вас, родненькие мои. Ради великого будущего нашей великой семьи!

– Ты деньги привез? – не выдержали в задних рядах. Алеха оттуда видно было плохо, соответственно, народ держался смелее.

– Когда делить будем?

– Тока по-честному давай, чтобы всем хватило поровну!

– Шибзичам первым! Ты ведь из наших!

– Гниличам первым! Мы самые из всех пострадатые!

– Кто? Ты?! Да я тебя щаз так пострадатаю, что ты не тока о деньгах, о виски забудешь, урод!

– Кого уродом назвал?

Счастливое возвращение уйбуя плавно превращалось в скандал, способный вырасти в перестрелку, и Ваня, в очередной раз выругавшись, громко заорал:

– Деньги!

Чем немедленно привлек внимание драчунов. Готовящиеся воевать Шапки молниеносно заткнулись, а кто-то из Гниличей, видимо, самый нетерпеливый, даже сложил горстью ладони, надеясь, что в них вот-вот посыплются наличные. Возможно – с неба.

– Скажи им про деньги, – распорядился Сиракуза.

– Что сказать? – прошептал Копыто.

– Как я учил!

– А-а… – Уйбуй выпрямился и осклабился народу во все оставшиеся зубы. – Деньги, мои родненькие, будут! Слово вам даю крепкое, уйбуйское…

Последние слова Копыто потонули в овациях. Благодарные сородичи вопили, как резаные, обнимались и обещали пропить полученное исключительно за здоровье благодетеля. Уйбуй радостно улыбался, все еще не веря, что его настолько сильно любят, а Ваня, воспользовавшись тем, что народ отвлекся, кивнул Алеху, и они, подхватив Копыто, торопливо протолкались к великофюрерской башне.

– Повзрослел.