Сергей Тармашев - Наследие 2

— Повнимательнее с этим, — предупредил Генерал. — Обвинений в ущемлениях свобод и всего прочего все равно не избежать, так что чем меньше мы дадим поводов, тем лучше. Наши «друзья» с удовольствием ухватятся за любую возможность. Можете идти, Евгений, я вызову вас позже. Через десять минут Полковника ко мне, с докладом о вчерашней прослушке.

Второй помощник заверил шефа, что принимаются все возможные меры, и покинул кабинет. Оставшись один, Генерал посмотрел на толщину только что доставленной папки и позволил себе тяжелый вздох. Да… Время, время, время. Всё, что остаётся, это лишь сожалеть о том, что в сутках всего двадцать четыре часа. Где бы взять ещё хотя бы семь, а лучше — сорок…

Некоторое время он продолжал изучать правительственный документ, после чего отложил его в сторону и задумался. Противостояние внутри правящих кругов близится к своему пику. В стране мирное время, но клану, в который он входит, приходится вести тяжелую войну. Войну негласную, но от того не становящуюся менее жестокой. Здесь нет линии фронта и нет четкого разделения на своих и чужих. Границы размыты, слова туманны, спокойствие призрачно, а уверения в дружбе и симпатиях не более чем маскировка и мираж. Два мощных лагеря сошлись в беспощадной битве за управление страной, и в этой незримой войне нет ни пленных, ни раненых, основная стратегия — шпионаж и предательство, тактика — поиск и создание компромата, оружие — принятие удобных для себя законов. Генерал был далек от кристальной честности и прочих добродетелей непорочности и прекрасно отдавал себе в этом отчет. За свою долгую карьеру силовика и политика в подобных битвах ему приходилось участвовать не раз и не два, но эта война для него всё больше становится освободительной… И мы проигрываем в ней всё сильнее.

— Разрешите войти, Алексей Алексеевич? — в дверях кабинета стоял Полковник.

— Входи, — разрешил Генерал, взглядом указывая подчиненному на ближайшее к своему столу кресло. — Присаживайся. Что удалось выяснить?

— Нашей конторы работа, — поморщился Полковник. — Мы дотошно обнюхали всё, что могли. Ниточки ведут в кабинет с резными ручками. Доказательств нет, но аналитики дают двести процентов гарантии. Больше такое настолько чисто провернуть никто не мог, вчера на ключевых сменах стояли наши люди, только потому и заметили.

Несколько мгновений Генерал не отвечал. Полковник возглавлял его людей в ФСО, отвечал за безопасность и пользовался заслуженным доверием. Конечно, в этой закулисной войне любой друг может, как пел когда-то очень давно Высоцкий, «оказаться вдруг», но в данный момент Полковник абсолютно надежен. Вчера его люди засекли ведущуюся прослушку. Кто-то слушал его. Генерала, личный конспиративный канал связи. А сделать это далеко не просто, начиная с того, что для этого необходимо быть в Кремле, как у себя дома, и заканчивая тем, что саму информацию о существовании этого канала связи внутри правительственного мобильного телефона нужно было как-то получить. Тут случайности исключены, и доклад Полковника это подтверждает. Прослушку вели люди из ФСО, подконтрольные Чиновнику из кабинета с резными ручками, одному из наиболее опасных противников в ведущейся негласной войне. Чиновник занимает в Кремле серьезную должность, но не это делает его столь опасным. Он входит в группировку противника, и веревочки, за которые им управляют истинные хозяева, тянутся далеко на Запад.

— Что они услышали? — Генерал посмотрел на Полковника. Сотрясать воздух возмущениями не имело смысла. Утечка прошла, это свершившийся факт. Теперь необходимо минимизировать потери. Для этого надо знать, где допущена ошибка и в каком месте ждать следующего удара.

— Немного, — ответил тот. — Практически ничего. — Он раскрыл тонкую папку и протянул Генералу лист бумаги. — Вот посекундная детализация. Они повисли на линии в девять пятьдесят три, в десять шестнадцать мы засекли присутствие, в десять двадцать две дыру закрыли. Ещё через полчаса наши люди были во всех точках возможного доступа, но к тому моменту противник уже всё подчистил. Предъявлять голословные обвинения коллегам, находящимся на плановом дежурстве, мы не стали. — Полковник сделал паузу и добавил: — Не ясна цель их операции. Они выбрали время неграмотно, и это меня настораживает. Рабочий день только начался, внимание всех служб повышено. Они не могли не понимать, что будут быстро обнаружены. Кроме того, в указанный промежуток вы беседовали только с Евгением по вопросу «Ай-Эм-Джи», а в кабинете с резными ручками знают, что у нас на Рогожина нет ничего весомого. Я считаю, что прослушка не ставила целью получение информации, слишком грубый способ. Больше похоже на демонстрацию силы.

— Слишком просто, — Генерал вновь задумался. Вне всякого сомнения, это была пощечина. Чиновник со товарищи прекрасно понимают, что даже по секретной линии он не скажет ничего такого, что можно было бы использовать против него с причинением ощутимого вреда. Значит, его пытаются спровоцировать на некие действия и заранее подготовили ловушку. Но одной такой провокацией его на скользкий путь эмоций не выведешь. Значит, должно быть что-то ещё, и это лишь первый ход…

— Алексей Алексеевич! — массивная дверная створка отворилась, и на пороге показалась бледная от испуга секретарь-референт. — Простите… там… — она задохнулась от волнения, — Евгений умер! У себя в кабинете! Ему вдруг плохо стало, охрана вызвала медиков, но… было поздно…

Генерал аккуратно положил на стол распечатку и молча перевел взгляд на Полковника. Тот был уже на ногах.

— Буду докладывать по мере прояснения ситуации, — произнес он и вышел из генеральского кабинета.

Тихий океан, борт научно-исследовательского судна Всемирного Фонда Дикой Природы (WWF), 8 сентября 2014 года, 15 часов 45 минут по Гринвичу.

Палуба под ногами вновь покачнулась, и Алена перехватила бинокль одной рукой, чтобы иметь возможность держаться за леер. Море сегодня относительно спокойное, но на всякий случай лучше подстраховаться, свалиться за борт по собственной халатности не хотелось. Держать одной рукой тяжелый морской бинокль было тяжело, и вскоре его пришлось опустить. Впрочем, картина от этого не изменилась, что делало её ещё более ужасающей. В нескольких сотнях метров от покачивающегося на слабой волне белоснежного судна, растянувшись от горизонта до горизонта, начинался бесконечный пестрый континент, на границе которого застыли несколько катеров с научными группами на борту. Ничего общего с прекрасным это разноцветье красок не имело, перед взорами ученых простиралась колоссальная свалка мусора, сплошь состоящая из пластиковых бутылок и упаковок. Тонны отходов из пластика, сотни, тысячи тонн. Новый материк на лице планеты, гигантская язва на синей глади океана. Алена тяжело вздохнула. А ведь это не единственная пластиковая свалка. Только здесь, в Тихом океане, есть ещё одна такая же, лишь вдвое меньше…