Жажда. Max Pro - Макс Вальтер
— Сидеть! — рявкнул кто-то другой, после чего послышался сдавленный женский стон.
Парень всё же улучил момент и резко развернулся, за что заработал ощутимый пинок. Однако обратно переворачивать его не стали, а большего пока и не требовалось. Внутри было темно, но ему это нисколько не мешало. Чёрно-красное зрение позволяло рассмотреть всё в деталях.
Судя по всему, ехали они в кузове грузовика. Двери только позади, никаких окон, но это вполне логично, учитываю природу бойцов. Вдоль обоих бортов деревянные скамьи, на которых те достаточно плотно разместились. Через одного, между ними, расположились пленники. Клей и мама на одной стороне, Анфиса напротив. Руки закованы в наручники, у матери даже кляп во рту, что как раз объясняет её молчание. Лицо Клея разбито, но это тоже неудивительно. Но главное — Максу удалось удовлетворить любопытство, отыскать ответ.
Бойцы действительно были одеты в нечто похожее на акваланги. Не исключено, что так и есть на самом деле, просто на взгляд определить сложно, а трогать их парень не решился. И это очень даже здравое решение. Ткань гидрокостюмов плотная и солнечный свет точно не пропустит. А вот к защите глаз злые подошли довольно креативно. Они были закрыты VR-очками, которые подключили к экшн-камере. Для подобной экипировки наверняка требуется навык, но они и не выглядят неопытными. Зато в таком прикиде можно не бояться солнечного света.
Вскоре машина замерла, и бойцы тут же пришли в движение. Действовали слаженно, как единый организм. Хотя чему здесь удивляться? Времени прошло более чем достаточно, чтобы успеть натренировать не одну группу спецназа. И если в первые дни войны обе стороны не могли похвастаться боевым опытом, то сейчас всё сильно изменилось. Хочется людям или нет, но злые стали довольно приличной силой. Научились защищать свои логова, грамотно воевать, ну и теперь вот, защищаться от самого злейшего врага — ультрафиолета. Потому очень даже неплохо, что большая война закончилась, ещё неизвестно, кто бы вышел из неё победителем.
Сейчас между людьми и злыми достигнут некий паритет. Нет, обоюдные убийства никуда не делись. Люди всё так же продолжают охотиться за чёрными сердцами, а выродки не брезгуют пить человеческую кровь. Вот только в сравнении с тем, что творилось два года назад, эти случаи можно считать единичными. И ведь с каждым днём мир меняется всё больше. Даже Грог это понял и пошёл на примирение с Лигой. Впрочем, само её возникновение уже говорит о многом. Два разумных вида учатся уживаться друг с другом, потому как иначе не выйдет. И как всегда в подобных случаях, скоро они перейдут ко второму этапу — начнут борьбу за власть. Если не уже…
Их выволокли из машины. Маме и Анфисе предварительно накинули на головы плотные мешки. Выходит, что убивать их не собираются, но это и без того уже было понятно. Нет смысла брать кого-то в плен, чтобы непонятно куда везти и убивать там. Подобное происходит сразу, на месте.
Буквально в десяти шагах от машины расположилась станция метро, куда они дружно и проследовали. Зрение парня вновь переключилось, как только солнечный свет остался позади. Бойцы скинули очки, которые теперь просто болтались на шее. А значит, наружу они больше не собираются. Далее спуск по замершему эскалатору, открытая настежь гермодверь, что тоже говорит о многом. Например, о том, что злые не боятся внезапного вторжения, из чего вытекает очередной вывод: Москва полностью под их контролем.
Макс в очередной раз согласился с правильностью выводов Грога. Силы уравнялись, а может даже и наоборот — чаша весов постепенно склонялась в сторону злых. Люди уже не казались непобедимыми, все их преимущества постепенно сходили на нет. А что до серебра, не такой уж это и аргумент. Для его применения нужно ещё подобраться на расстояние выстрела. Вот только с каждым днём сделать это становится всё сложнее. В то время как противник вообще может свободно использовать самый обыкновенный боеприпас. Никаких запасов сердец не хватит, чтобы отбиться. И всё это теперь помножено на опыт и выучку.
Прокрутив всё это в мозгах, Максу даже немного жутковато стало. Та Лига, которую он видел в Муроме и Касимове, оказалась верхушкой айсберга. Сейчас же ему постепенно открывалась его подводная часть. И она натурально поражала своими масштабами. Да, им ещё далеко до подобного уровня повсюду, но и этот момент не за горами. В то время, как люди, напротив, разобщаются. И это ещё неизвестно, что творится за пределами страны, а ведь там наверняка тоже что-то происходит.
Их погрузили в дрезину, затем долго куда-то везли по тёмным тоннелям метрополитена. Потом они ещё какое-то время шли пешком, пока не достигли огромного бомбоубежища. Здесь их распределили по разным камерам, полностью исключив возможности общения. Все попытки разговоров по пути жёстко пресекались. А неугомонному Максу впоследствии тоже вставили в рот кляп. Видимо, у них с матерью это семейное.
Камера два на два, оборудована лежаком и крохотным столом, что был прикручен к стенке. Роль туалета выполняло ведро. Вот и все удобства. Каждый день Макса выводили на допрос, а по возвращении его всегда ожидала пол-литровая бутылка с синькой, порция незатейливого обеда и чистое отхожее место. Так что на условия содержания он не жаловался.
Допросы представляли собой самый настоящий цирк. Порой вопросы задавали настолько странные, что Макс не понимал: они это всерьёз, или откровенно издеваются? Вот, например, как можно реагировать на вопрос: «Сколько раз в день вы предпочитаете заниматься онанизмом?» Что это? Зачем нужна подобная информация? И ведь это, можно сказать, практически самый безобидный из тех, что на серьёзных щах задавал строгий мужчина, в классическом костюме.
Впрочем, парень догадывался, для чего всё это нужно. Его испытывали, наблюдали за реакцией, тем самым составляя психологический портрет. Порой человек делал какие-то пометки в журнале, даже не дождавшись ответа. При этом все вопросы Макса игнорировались, а стоило лишь слегка проявить агрессию или напор, допрос тут же прекращался.
Иногда вопросы повторялись. Чаще всего те, что имели непосредственное отношение к их появлению в столице. А как-то раз его вообще мучили одним и тем же вопросом до тех пор, пока он не сорвался. И так продолжалось изо дня в день. Каждый раз всё начиналось одинаково: в камере включался свет, строгий голос в динамике приказывал встать лицом к стене, после чего внутрь входили трое и, сковав запястья наручниками, его уводили в комнату допроса.
Однажды он попытался прорваться с боем, но ничего хорошего
